господин Цю пил чай, курил и с тоской поглядывал на часы.
Чжан Дагэ служил в другом отделе, но счел своим долгом зайти к Лао Ли.
– О Лао Ли! Вернулся? Дома все в порядке? – и пожал Лао Ли руку так, будто хотел пощупать пульс.
Лао Ли был очень благодарен Чжан Дагэ – он оказался преданным до конца. У Цю и У лица вытянулись от досады. Чжан Дагэ должен был знать, привез Лао Ли жену или не привез, а задал тот же вопрос, что и они: «Дома все в порядке?» Значит, Сяо Чжао все выдумал, наверняка выдумал. Но лучше бы его выдумка на этот раз оказалась правдой.
– Как урожай? – Чжан Дагэ считал своим долгом у каждого, приехавшего из деревни, справляться об урожае, но господам Цю и У этот вопрос показался не достойным пекинца.
– Урожай ничего, только народ страдает, – вздохнул Лао Ли. – Все надеются, что нынешней зимой выпадет много снега, он смоет нечистоты с полей, и пшеница будет еще лучше.
Из всего, что сказал Лао Ли, Чжан Дагэ уловил только «смоет нечистоты»: Хороша ли пшеница, страдает ли. народ – к Пекину это не имеет никакого отношения. Если даже во всем мире не уродится хлеб, все равно в Пекине будет белая мука.
Чжан Дагэ сказал Лао Ли еще несколько ничего не значащих, но вполне искренних фраз. Чжан Дагэ нравилась такая манера разговора. Осчастливив своей беседой Лао Ли, Чжан Дагэ подошел к Цю и У и подарил им чуть ли не час. У Чжан Дагэ было еще меньше дел, чем у них, Он служил в канцелярии, распоряжался обслуживающим персоналом, закупал все необходимое для управления. Служителям, собственно, делать было нечего, и они охотно выполняли личные поручения Чжан Дагэ. Все, что нужно было управлению, присылали прямо из магазинов, а Чжан Дагэ должен был лишь звонить по телефону и улаживать дела с торговцами. Согласно заведенному обычаю, Чжан Дагэ не отказывался от комиссионных, но считал своим долгом поделиться со всеми, даже служителей не забывал. Словом, Чжан Дагэ был богом канцелярии.
Итак, он не задыхался от работы и заботился лишь об одном – успеть обойти все отделы. И служащие считали счастьем его появление. Пригласить врача, нанять кормилицу, заказать ложу в театре, купить старый ковер, продать халат, подбитый шиншиллой, и купить взамен на лисьем меху, снять дом, раздобыть новую мебель, посоветовать лекарство… Во всех этих вопросах Чжан Дагэ великолепно разбирался, не говоря уже о брачных контрактах и свадебных церемониях – тут он играл первую скрипку. Приехавшие с юга сослуживцы только к нему обращались с просьбой научить их официальному языку , и господин Сунь тоже обратился. Даже студенты, получившие образование в Америке, шли к Чжан Дагэ, чтобы познать науку любви. Он с чувством исполнял свои обязанности и тоже с чувством произносил: «Пекин – это рай земной», «Пекинцы умеют делать дела по-настоящему». Чжан Дагэ был уверен, что лишь благодаря заслугам в прежнем рождении он не только жил, но и родился в Пекине. «У меня талант министра, только судьба иная», – выпив рюмку-другую, похвалялся он, желая утешить себя. Слова «министр» и «судьба» звучали в его устах весьма многозначительно.
Чжан Дагэ и Цю были увлечены беседой. Хоть бы еще кто-нибудь зашел, думали они, а то как-то неловко перед Лао Ли. Правда, все знали, что он без работы не может. Один такой чудак на все управление.
Господин У всю жизнь прослужил в армии. Он был очень честным человеком, совсем недавно научился выводить большие неуклюжие иероглифы, а теперь, вот решил взять наложницу. Об этом он и завел разговор с Чжан Дагэ.
– Я – человек военный, господин, никаких других добродетелей за мной не водится, только честность и прямота – как у орудийного ствола. Мне уже перевалило за сорок, господин, сына нет, пора перестроиться, иначе говоря, изменить образ жизни! – У то и дело произносил «господин», желая, видно, доказать, что он уже не военный и приобщился к цивилизации. Держался он прямо и голову поворачивал так, будто равнялся то налево, то направо.
Его просьба поставила Чжан Дагэ в затруднительное положение. Вообще говоря, он не возражал против наложниц, но всегда старался отвертеться от подобных поручений. Соглашался он только при одном условии: чтобы желающий обзавестись наложницей был по меньшей мере начальником отдела, если он гражданский, а если военный – хотя бы подполковником. Судьба женщины в данной ситуации Чжан Дагэ не интересовала. Пусть этот вопрос дискутируют на страницах женского журнала. С точки зрения практической, мелкому служащему или преподавателю средней школы, какими бы вескими ни были его доводы, лучше всего обойтись без наложницы. Сколько сил и денег на это потребуется, не говоря уже о всяких осложнениях в семье. Стоит ли добровольно надевать кандалы! Да и купить наложницу не так-то просто. Прежде всего следует посмотреть, какая голова у мужчины – золотая, серебряная, медная или железная. У честного господина У, например, голова железная, хоть и велика. Не важно, берут наложницу для развлечения или по необходимости. В любом случае гарантией успеха является золото, а не железо.
Но как сказать господину У, что голова у него железная? С такими, как господин У, еще труднее иметь дело, чем со школьниками. Те хоть пошумят о любви – и все; они знают, что Чжан Дагэ им помогать не станет, а вот господин У прямо к нему обратился за помощью.
Отказаться, обмануть, помешать – значит обидеть человека. Все можно делать в этом мире, только обижать никого не надо. Может быть, поговорить с господином У? Но ведь он тотчас пригласит на обед. А что съел, то не выплюнешь, и считай, что попал в сети. Чжан Дагэ так прищурил левый глаз, словно решил никогда больше его не открывать. Нашел! Знаю, что делать! Нужно поговорить о кулачном бое.
Как говорит господин У, кулаки у него стали такими большущими благодаря боксу. Стоит только заговорить с ним о боксе, и он, хотя бы на время, забудет о наложнице. Бокс для него все! Даже когда он пишет, то прибегает к хукам и апперкотам, своим любимым приемам, именно поэтому и получаются у него такие огромные иероглифы. Чжан Дагэ с трудом выудил из кармана трубку, а господин У принял позу «летящего журавля» . Проговорив о боксе больше часа, Чжан Дагэ, улучив момент, улизнул.
3
Ни господин У, ни господин Цю не приставали к Лао Ли с расспросами, и он повеселел. В обеденный перерыв он вышел на улицу и с облегчением вздохнул. Впервые за много лет он шел не в гостиницу, а домой. А дома его ждут три сердца, три рта повторяют его имя. Он чувствовал, что приобрел некоторый вес, что жизнь не лишена смысла, и уже раскаивался в том, что утром был так мрачно настроен. Работа у него неинтересная, да и обстановка на службе не очень приятная. Но у него – семья. Он должен кормить и воспитывать двоих детей, а это важная, если не великая задача.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Чжан Дагэ служил в другом отделе, но счел своим долгом зайти к Лао Ли.
– О Лао Ли! Вернулся? Дома все в порядке? – и пожал Лао Ли руку так, будто хотел пощупать пульс.
Лао Ли был очень благодарен Чжан Дагэ – он оказался преданным до конца. У Цю и У лица вытянулись от досады. Чжан Дагэ должен был знать, привез Лао Ли жену или не привез, а задал тот же вопрос, что и они: «Дома все в порядке?» Значит, Сяо Чжао все выдумал, наверняка выдумал. Но лучше бы его выдумка на этот раз оказалась правдой.
– Как урожай? – Чжан Дагэ считал своим долгом у каждого, приехавшего из деревни, справляться об урожае, но господам Цю и У этот вопрос показался не достойным пекинца.
– Урожай ничего, только народ страдает, – вздохнул Лао Ли. – Все надеются, что нынешней зимой выпадет много снега, он смоет нечистоты с полей, и пшеница будет еще лучше.
Из всего, что сказал Лао Ли, Чжан Дагэ уловил только «смоет нечистоты»: Хороша ли пшеница, страдает ли. народ – к Пекину это не имеет никакого отношения. Если даже во всем мире не уродится хлеб, все равно в Пекине будет белая мука.
Чжан Дагэ сказал Лао Ли еще несколько ничего не значащих, но вполне искренних фраз. Чжан Дагэ нравилась такая манера разговора. Осчастливив своей беседой Лао Ли, Чжан Дагэ подошел к Цю и У и подарил им чуть ли не час. У Чжан Дагэ было еще меньше дел, чем у них, Он служил в канцелярии, распоряжался обслуживающим персоналом, закупал все необходимое для управления. Служителям, собственно, делать было нечего, и они охотно выполняли личные поручения Чжан Дагэ. Все, что нужно было управлению, присылали прямо из магазинов, а Чжан Дагэ должен был лишь звонить по телефону и улаживать дела с торговцами. Согласно заведенному обычаю, Чжан Дагэ не отказывался от комиссионных, но считал своим долгом поделиться со всеми, даже служителей не забывал. Словом, Чжан Дагэ был богом канцелярии.
Итак, он не задыхался от работы и заботился лишь об одном – успеть обойти все отделы. И служащие считали счастьем его появление. Пригласить врача, нанять кормилицу, заказать ложу в театре, купить старый ковер, продать халат, подбитый шиншиллой, и купить взамен на лисьем меху, снять дом, раздобыть новую мебель, посоветовать лекарство… Во всех этих вопросах Чжан Дагэ великолепно разбирался, не говоря уже о брачных контрактах и свадебных церемониях – тут он играл первую скрипку. Приехавшие с юга сослуживцы только к нему обращались с просьбой научить их официальному языку , и господин Сунь тоже обратился. Даже студенты, получившие образование в Америке, шли к Чжан Дагэ, чтобы познать науку любви. Он с чувством исполнял свои обязанности и тоже с чувством произносил: «Пекин – это рай земной», «Пекинцы умеют делать дела по-настоящему». Чжан Дагэ был уверен, что лишь благодаря заслугам в прежнем рождении он не только жил, но и родился в Пекине. «У меня талант министра, только судьба иная», – выпив рюмку-другую, похвалялся он, желая утешить себя. Слова «министр» и «судьба» звучали в его устах весьма многозначительно.
Чжан Дагэ и Цю были увлечены беседой. Хоть бы еще кто-нибудь зашел, думали они, а то как-то неловко перед Лао Ли. Правда, все знали, что он без работы не может. Один такой чудак на все управление.
Господин У всю жизнь прослужил в армии. Он был очень честным человеком, совсем недавно научился выводить большие неуклюжие иероглифы, а теперь, вот решил взять наложницу. Об этом он и завел разговор с Чжан Дагэ.
– Я – человек военный, господин, никаких других добродетелей за мной не водится, только честность и прямота – как у орудийного ствола. Мне уже перевалило за сорок, господин, сына нет, пора перестроиться, иначе говоря, изменить образ жизни! – У то и дело произносил «господин», желая, видно, доказать, что он уже не военный и приобщился к цивилизации. Держался он прямо и голову поворачивал так, будто равнялся то налево, то направо.
Его просьба поставила Чжан Дагэ в затруднительное положение. Вообще говоря, он не возражал против наложниц, но всегда старался отвертеться от подобных поручений. Соглашался он только при одном условии: чтобы желающий обзавестись наложницей был по меньшей мере начальником отдела, если он гражданский, а если военный – хотя бы подполковником. Судьба женщины в данной ситуации Чжан Дагэ не интересовала. Пусть этот вопрос дискутируют на страницах женского журнала. С точки зрения практической, мелкому служащему или преподавателю средней школы, какими бы вескими ни были его доводы, лучше всего обойтись без наложницы. Сколько сил и денег на это потребуется, не говоря уже о всяких осложнениях в семье. Стоит ли добровольно надевать кандалы! Да и купить наложницу не так-то просто. Прежде всего следует посмотреть, какая голова у мужчины – золотая, серебряная, медная или железная. У честного господина У, например, голова железная, хоть и велика. Не важно, берут наложницу для развлечения или по необходимости. В любом случае гарантией успеха является золото, а не железо.
Но как сказать господину У, что голова у него железная? С такими, как господин У, еще труднее иметь дело, чем со школьниками. Те хоть пошумят о любви – и все; они знают, что Чжан Дагэ им помогать не станет, а вот господин У прямо к нему обратился за помощью.
Отказаться, обмануть, помешать – значит обидеть человека. Все можно делать в этом мире, только обижать никого не надо. Может быть, поговорить с господином У? Но ведь он тотчас пригласит на обед. А что съел, то не выплюнешь, и считай, что попал в сети. Чжан Дагэ так прищурил левый глаз, словно решил никогда больше его не открывать. Нашел! Знаю, что делать! Нужно поговорить о кулачном бое.
Как говорит господин У, кулаки у него стали такими большущими благодаря боксу. Стоит только заговорить с ним о боксе, и он, хотя бы на время, забудет о наложнице. Бокс для него все! Даже когда он пишет, то прибегает к хукам и апперкотам, своим любимым приемам, именно поэтому и получаются у него такие огромные иероглифы. Чжан Дагэ с трудом выудил из кармана трубку, а господин У принял позу «летящего журавля» . Проговорив о боксе больше часа, Чжан Дагэ, улучив момент, улизнул.
3
Ни господин У, ни господин Цю не приставали к Лао Ли с расспросами, и он повеселел. В обеденный перерыв он вышел на улицу и с облегчением вздохнул. Впервые за много лет он шел не в гостиницу, а домой. А дома его ждут три сердца, три рта повторяют его имя. Он чувствовал, что приобрел некоторый вес, что жизнь не лишена смысла, и уже раскаивался в том, что утром был так мрачно настроен. Работа у него неинтересная, да и обстановка на службе не очень приятная. Но у него – семья. Он должен кормить и воспитывать двоих детей, а это важная, если не великая задача.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58