Да и Яна, видя что у него и так хватает забот, не рассказывала ему о пропавших друзьях.
Так продолжалось еще неделю, однажды Витька надолго пропал и до утра его не было. Яна пошла болтаться по городу, съездила в ДК, где работал Космос — узнать не вернулся ли он. Вернулась она уже после полудня, приближался вечер. Виктор был дома, но собирался уходить. Он сказал Яне:
— У меня сегодня намечается одно мероприятие. Должно все окончиться хорошо… — он поразмыслил, подбирая слово, — в мою пользу. Но если вдруг, если вдруг я не вернусь… скажем к десяти вечера — то немедленно уходи из этого дома, заберай свои вещи и больше не приходи. Дверь запри, ключ знаешь где. Надеюсь ты воспримешь мои слова правильно — ты знаешь как я к тебе отношусь, сегодня не какие-то мои личные интрижки. Просто дело очень опасное и это необходимо для твоей безопасности.
— Можно я пойду с тобой?
— Исключено. Это не женское дело.
— Может ты мне хоть расскажешь что случилось и куда ты идешь?
— Яна, когда я вернусь, я все тебе расскажу. Ну а если я не вернусь… Вспоминай меня иногда. Счастливо! — Витька быстро поцеловал Яну, повернулся, одел свой плащ и бесшумно вышел, прикрыв дверь.
Яна осталась одна. Сначала она думала о Витьке. Она вспоминала эти несколько недель, прошедших с тех пор, как Кельвин выгнал ее с квартиры Мыши. Ей показалось, что наконец-то она встретила настоящего сильного духом человека — такого, которого смогла бы полюбить на всю жизнь… Не такого слизняка, каким был этот Олег. И как она могла любить Олега когда-то? Детская глупость. Хоть с тех пор прошло всего четыре месяца, Яна сейчас чувствовала себя полностью взрослой. Жизнь, стремительно втянувшая ее в свой водоворот, сделала из наивной школьницы не по детски мудрую, цепкую девушку, прекрасно разбирающуюся и в людях, и в жизни… Да вот только что толку? Если пропадают друзья, если уходит любимый человек, если завалено поступление в театральное училище и непонятно как дальше жить — возвращаться в Ярославль к родителям и устраиваться посудомойкой в офицерскую столовую? А куда еще? Работать с техникой ей все равно не дадут — для этого можно набрать бесплатных рабочих-солдат. Ну в лучшем случае библиотекаршей. Или в поселке устроиться в сберкассу? Можно попытаться устроиться в Москве — да только кто ее тут возьмет на работу без прописки? И где жить? Нельзя же всю жизнь ютиться у друзей… Яна вздохнула и снова подумала о Витьке. Да, она полюбила этого странного человека. И она чувствовала, что эта любовь уже настоящая, зрелая, а не то весеннее безумие маленькой девочки, влюбившейся языкастого солдатика… Впрочем за это время она успела уже серьезно влюбиться еще раз — в того парня на джипе. Они тогда расстались и он уехал, попросив позвонить через несколько дней, и Яна бегала каждый день на почту, звонила… И каким пострясением было стало для нее известие, что Артем в тюрьме. И вот теперь Витька — и тоже какая-то беда, и тоже он уходит, а Яна сидит и ждет, ждет…
Витька охотно рассказывал ей о себе, но никогда не рассказывал о том, чем он сейчас занят, и никогда больше не вспоминал о Славике. Поэтому Яна подозревала, что таинственные дела Витьки связаны со Славиком — он ведь поклялся отомстить. Почему он ей не рассказывал об этом? Не доверял? Вряд-ли. Не хотел впутывать? Похоже на то.
Яна вспоминала Мышь — ее плавные движения, мягкие по-сибирски растянутые слова, улыбку. И то, чему она научила Яну — понимать людей, отличать хорошего человека от плохого, видеть по глазам мысли, читать по выражению лица стремления.
Затем перед глазами Яны предстал Ежик — маленький и беззащитный, доверчивый Ежик. Вот он сидит в кухне Мыши и поет песни Космоса — веселые и забавные. Затем она вспомнила Космоса. Почему-то ей казалось, что все эти люди безвозвратно ушли в прошлое и больше никогда не вернутся — и Артем, и Витька, и Мышь, и Ежик, и Космос… И от этого на глаза наворачивались слезы…
«А ну-ка не расклеиваться!» — вслух скомандовала Яна самой себе, и звук ее голоса прокатился по пустой квартире и беспомощно стих. Яна вздрогнула: в большой комнате что-то шевельнулось, заскрипело — но это просто начали бить часы. Она пробили десять. Витьки не было. И некуда за ним идти, потому что никто не знает куда он пошел. Яна закрыла лицо ладонями чтобы не расплакаться. Мир рушился на глазах. В душе была пустота. Она встала, взяла свою синюю плетеную сумку, заперла дверь и вышла на улицу.
* * *
Идти было некуда, кроме квартиры Мыши. Там было пусто — не было даже Джоанки и Кельвина. Дверь открыл Вуглускр — он был один в квартире. Открыл, ни слова не говоря вернулся обратно на кухню и сел в углу с трубкой. Яна прошла на кухню — воздух был пропитан неповторимым запахом конопли, дверца радиоприемника распахнута, Вуглускр курил трубку.
— Вуглускр, что ты делаешь? — удивилась Яна, — Ты же кришнаит?
— Я больше не кришнаит. — медленно произнес Вуглускр. — И больше не Вуглускр. Я Дима Панченко.
Говорил он медленно растягивая слова, таким печальным Яна никогда его не видела, Вуглускр всегда был веселым и энергичным, в противоположность задумчивому и погруженному в свои мысли Кельвину.
— Что случилось, Ву… Дима?
— Мыши нет. Я чувствую, что ее нет, она не вернется. — он задумчиво глядел куда-то вверх, — И я не знаю как без нее жить дальше. Ты просто не знала что это был за человек… Великий человек… Лучший в мире…
— Я знала Мышь хорошо, я ее всегда любила. — Яна запнулась, поймав себя на том, что сама говорит о Мыши в прошедшем времени.
— Она тоже тебя любила, она говорила что ты — очень хороший человек, что за такими как ты — будущее. Она чувствовала хороших людей. Ты не была в ее закутке в большой комнате? Сходи…
Яна встала и пошла в большую комнату — там был большой угол, отгороженный ширмой — личная комнаты Мыши, куда та удалялась, когда ей надоедал шум круглсуточной тусовки. Яна не раз бывала за этой ширмой — они с Мышью часто удалялись и секретничали, рассказывая друг другу о своей жизни. Рассказывала в основном Яна, а Мышь сочувствовала и давала советы.
Яна отдернула занавеску — на кровати Мыши стояли три портрета, выполненные красками на больших листах картона. Вот Джоанка — задумчиво смотрит в окно, за окном дождь. Вот Вуглускр в белой тунике с флейтой в руках, лицо ехидное и почему-то синее. Яна вспомнила почему — синим изображают на картинках Бога Кришну — Мышь так подшутила над Вуглускром, изобразив его синим. А вот… — Яна обомлела от неожиданности — она узнала себя. Точными аккуратными мазками нарисованная на картоне Яна задорно и весело смотрела вдаль, сжимая в руках пистолет. Пистолет был необычный — Мышь изобразила какое-то фантастическое оружие, по крайней мере Яна никогда не видела такой модели — странная, обхватывающая руку конструкция со множеством насадок и выступающих деталей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
Так продолжалось еще неделю, однажды Витька надолго пропал и до утра его не было. Яна пошла болтаться по городу, съездила в ДК, где работал Космос — узнать не вернулся ли он. Вернулась она уже после полудня, приближался вечер. Виктор был дома, но собирался уходить. Он сказал Яне:
— У меня сегодня намечается одно мероприятие. Должно все окончиться хорошо… — он поразмыслил, подбирая слово, — в мою пользу. Но если вдруг, если вдруг я не вернусь… скажем к десяти вечера — то немедленно уходи из этого дома, заберай свои вещи и больше не приходи. Дверь запри, ключ знаешь где. Надеюсь ты воспримешь мои слова правильно — ты знаешь как я к тебе отношусь, сегодня не какие-то мои личные интрижки. Просто дело очень опасное и это необходимо для твоей безопасности.
— Можно я пойду с тобой?
— Исключено. Это не женское дело.
— Может ты мне хоть расскажешь что случилось и куда ты идешь?
— Яна, когда я вернусь, я все тебе расскажу. Ну а если я не вернусь… Вспоминай меня иногда. Счастливо! — Витька быстро поцеловал Яну, повернулся, одел свой плащ и бесшумно вышел, прикрыв дверь.
Яна осталась одна. Сначала она думала о Витьке. Она вспоминала эти несколько недель, прошедших с тех пор, как Кельвин выгнал ее с квартиры Мыши. Ей показалось, что наконец-то она встретила настоящего сильного духом человека — такого, которого смогла бы полюбить на всю жизнь… Не такого слизняка, каким был этот Олег. И как она могла любить Олега когда-то? Детская глупость. Хоть с тех пор прошло всего четыре месяца, Яна сейчас чувствовала себя полностью взрослой. Жизнь, стремительно втянувшая ее в свой водоворот, сделала из наивной школьницы не по детски мудрую, цепкую девушку, прекрасно разбирающуюся и в людях, и в жизни… Да вот только что толку? Если пропадают друзья, если уходит любимый человек, если завалено поступление в театральное училище и непонятно как дальше жить — возвращаться в Ярославль к родителям и устраиваться посудомойкой в офицерскую столовую? А куда еще? Работать с техникой ей все равно не дадут — для этого можно набрать бесплатных рабочих-солдат. Ну в лучшем случае библиотекаршей. Или в поселке устроиться в сберкассу? Можно попытаться устроиться в Москве — да только кто ее тут возьмет на работу без прописки? И где жить? Нельзя же всю жизнь ютиться у друзей… Яна вздохнула и снова подумала о Витьке. Да, она полюбила этого странного человека. И она чувствовала, что эта любовь уже настоящая, зрелая, а не то весеннее безумие маленькой девочки, влюбившейся языкастого солдатика… Впрочем за это время она успела уже серьезно влюбиться еще раз — в того парня на джипе. Они тогда расстались и он уехал, попросив позвонить через несколько дней, и Яна бегала каждый день на почту, звонила… И каким пострясением было стало для нее известие, что Артем в тюрьме. И вот теперь Витька — и тоже какая-то беда, и тоже он уходит, а Яна сидит и ждет, ждет…
Витька охотно рассказывал ей о себе, но никогда не рассказывал о том, чем он сейчас занят, и никогда больше не вспоминал о Славике. Поэтому Яна подозревала, что таинственные дела Витьки связаны со Славиком — он ведь поклялся отомстить. Почему он ей не рассказывал об этом? Не доверял? Вряд-ли. Не хотел впутывать? Похоже на то.
Яна вспоминала Мышь — ее плавные движения, мягкие по-сибирски растянутые слова, улыбку. И то, чему она научила Яну — понимать людей, отличать хорошего человека от плохого, видеть по глазам мысли, читать по выражению лица стремления.
Затем перед глазами Яны предстал Ежик — маленький и беззащитный, доверчивый Ежик. Вот он сидит в кухне Мыши и поет песни Космоса — веселые и забавные. Затем она вспомнила Космоса. Почему-то ей казалось, что все эти люди безвозвратно ушли в прошлое и больше никогда не вернутся — и Артем, и Витька, и Мышь, и Ежик, и Космос… И от этого на глаза наворачивались слезы…
«А ну-ка не расклеиваться!» — вслух скомандовала Яна самой себе, и звук ее голоса прокатился по пустой квартире и беспомощно стих. Яна вздрогнула: в большой комнате что-то шевельнулось, заскрипело — но это просто начали бить часы. Она пробили десять. Витьки не было. И некуда за ним идти, потому что никто не знает куда он пошел. Яна закрыла лицо ладонями чтобы не расплакаться. Мир рушился на глазах. В душе была пустота. Она встала, взяла свою синюю плетеную сумку, заперла дверь и вышла на улицу.
* * *
Идти было некуда, кроме квартиры Мыши. Там было пусто — не было даже Джоанки и Кельвина. Дверь открыл Вуглускр — он был один в квартире. Открыл, ни слова не говоря вернулся обратно на кухню и сел в углу с трубкой. Яна прошла на кухню — воздух был пропитан неповторимым запахом конопли, дверца радиоприемника распахнута, Вуглускр курил трубку.
— Вуглускр, что ты делаешь? — удивилась Яна, — Ты же кришнаит?
— Я больше не кришнаит. — медленно произнес Вуглускр. — И больше не Вуглускр. Я Дима Панченко.
Говорил он медленно растягивая слова, таким печальным Яна никогда его не видела, Вуглускр всегда был веселым и энергичным, в противоположность задумчивому и погруженному в свои мысли Кельвину.
— Что случилось, Ву… Дима?
— Мыши нет. Я чувствую, что ее нет, она не вернется. — он задумчиво глядел куда-то вверх, — И я не знаю как без нее жить дальше. Ты просто не знала что это был за человек… Великий человек… Лучший в мире…
— Я знала Мышь хорошо, я ее всегда любила. — Яна запнулась, поймав себя на том, что сама говорит о Мыши в прошедшем времени.
— Она тоже тебя любила, она говорила что ты — очень хороший человек, что за такими как ты — будущее. Она чувствовала хороших людей. Ты не была в ее закутке в большой комнате? Сходи…
Яна встала и пошла в большую комнату — там был большой угол, отгороженный ширмой — личная комнаты Мыши, куда та удалялась, когда ей надоедал шум круглсуточной тусовки. Яна не раз бывала за этой ширмой — они с Мышью часто удалялись и секретничали, рассказывая друг другу о своей жизни. Рассказывала в основном Яна, а Мышь сочувствовала и давала советы.
Яна отдернула занавеску — на кровати Мыши стояли три портрета, выполненные красками на больших листах картона. Вот Джоанка — задумчиво смотрит в окно, за окном дождь. Вот Вуглускр в белой тунике с флейтой в руках, лицо ехидное и почему-то синее. Яна вспомнила почему — синим изображают на картинках Бога Кришну — Мышь так подшутила над Вуглускром, изобразив его синим. А вот… — Яна обомлела от неожиданности — она узнала себя. Точными аккуратными мазками нарисованная на картоне Яна задорно и весело смотрела вдаль, сжимая в руках пистолет. Пистолет был необычный — Мышь изобразила какое-то фантастическое оружие, по крайней мере Яна никогда не видела такой модели — странная, обхватывающая руку конструкция со множеством насадок и выступающих деталей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108