Затем снова пел Космос, который исполнил свою знаменитую песню про «яйца».
— Дамка тут спрашивала кто такие гопники. — объявил Ежик.
Космос обрадовался и начал петь частушки про гопников. Яна ничего не запомнила кроме последней: «Как на Киевском вокзале хиппи гопника поймали и отпацифидели, пока менты не видели.» Все опять смеялись.
Потом музыка стихла, и постепенно все стали засыпать. Яна свернулась на матрасе и погрузилась в полусон. Кто-то ее обнимал за талию и пытался просунуть руку под кофту, на которой звенели колокольчики. Яна открыла глаза — перед ней лежал тот самый мелкий парнишка, которого стыдила Мышь.
— Как ты относишься к фрилаву? — серьезно спросил парнишка.
— К чему, к чему?
— К свободной любви.
— Хорошо.
— А давай это… того…
— С тобой что ли? Не хочу.
— А как же свободная любовь? — удивился парнишка.
— А вот такая она свободная — с кем хочу, с тем и буду. С тобой не хочу. — объявила Яна.
— Так его! А то ишь умник нашелся — раз свободная любовь, значит все с ним теперь должны. — раздался голос Вуглускра откуда-то сбоку, с дальнего матраса.
По комнате пронеслась пара смешков — очевидно весь это разговор внимательно слушали.
— Народная примета… — медленно и сонно произнесла Мышь откуда-то издалека.
— Чего? — спросила какая-то девчонка.
— На кухне раскурити — обломанным быти. — так же сонно произнесла Мышь.
Теперь уже засмеялась чуть ли не вся комната, а парниша обиженно уполз в угол. А за окном стремительно разгорался новый день.
* * *
Утром Яна конечно не уехала. Не уехала она и в полдень — закопались, варили еду, потом ели, рассказывали анекдоты, собирали Яну в дорогу. Оказалось что выстиранная янина одежда еще сырая, ее весело разложили над газовой плитой и чуть случайно не сожгли. Сразу как-то порешили, что в Ярославль Дамка едет по трассе автостопом — это намного быстрее чем на электричке, да и неизвестно еще когда они ходят и не придется ли ночевать в Александрове? Сначала нашлись даже спутники, вызвавшиеся ехать с Яной в паре чтобы проводить ее в Ярославль и вернуться, но Яна сказала, что поедет сама. Космос и Ежик обещали через пару недель приехать в гости. Мышь объясняла дорогу, рассказывала как доехать до московского кольца, и где там начинать голосовать. Затем отозвала Яну в сторону:
— Дамка, вот тебе пачка денег — это из тех, что были в сумке.
— Мышь, ну как это, вам же нужно на еду!
— На еду у нас есть немного, а все эти деньги теперь принадлежат тебе, это все, что остается после рассчета с комсоргами — остальное надо отдать. Ты из-за нас в такую переделку попала…
— Мышь, ты хочешь сказать, что я воевала с этими ублюдками за деньги?
— Нет, но все равно они теперь твои.
— Хорошо. Я возьму сто рублей, а остальное пусть хранится пока у тебя, ладно?
— Ладно.
— И еще, Мышь. Вот этот пистолет с тремя патронами — давай его где-нибудь спрячем?
— У меня на квартире? — заволновалась Мышь — А если он паленый?
— В смысле?
— Ну если из него стреляли?
— Стреляли. По мне.
— Ну да… Но… Хотя ладно, мы его спрячем в кладовую.
Мышь тщательно протерла пистолет влажной тряпкой, стирая отпечатки пальцев, завернула в полиэтиленовый пакет и сыпанула туда красного перца. Затем провела Яну в прихожую и вывела на лестничную площадку. За шахтой старого скрипучего лифта находилась дверь на чердак. Мышь открыла ее ключом и Яна увидела под ногами ворох мусора и опилок напополам с голубиными перьями. Все пространство чердака было исчерчено частоколом брустьев и опорных балок, через которые приходилось перелезать.
— Только никому ни слова, кроме меня, Вуглускра и Кельвина, даже Космосу ни слова. — Мышь приложила палец к губам, и Яна кивнула.
Свет пробивался на чердак через маленькие косые окошки под потолком, Мышь уверенно перешагнула пару стропил, свернула куда-то и остановилась перед кирпичной стеной с железной дверью.
— Что это? — спросила Яна шепотом.
— Когда-то было служебное помещение, отгороженная часть чердака. Мы только замазали щели раствором и поставили железную дверь — управдомы думают что это вход в машинное отделение лифта, а техники-лифтеры думают что какая-то чердачная подсобка. А может техники ничего не думают. На самом деле машинное отделение на три метра короче, и там действительно есть дверь, но она заложена кирпичами — так что с виду будто это она и есть.
— Понятно. То есть отгрызено три метра от машинного отделения, но никто об этом не знает.
— Вот именно.
Мышь отперла дверь и в лицо Яне пахнуло свежим сеном — небольшая кирпичная комнатка была завалена тюками. Мышь щелкнула выключателем и в комнатке зажглась тусклая пыльная лампочка.
— Это и есть хранилище конопли? — удивилась Яна.
Мышь довольно кивнула.
— Именно. И даже если его обнаружат — никто не докажет что это наше хозяйство. А пистолет мы спрячем сюда…
Мышь встала на цыпочки и положила пакет с пистолетом в какую-то щель под самым потолком.
— Запомни это место. А ключ ты заметила откуда я взяла?
— Нет.
— Пойдем покажу — ключи висят в тайнике перед входом на чердак, нам тоже ни к чему ключи в квартире хранить.
— Слушай, а если найдут это… радио?
— Ну… — Мышь развела руками, — Что же это за дом без радио? Без этого никак. Да и там у нас очень мало. На год условно…
— Ясненько. Слушай, а сколько у меня вчера нервных клеток умерло?
— Ну умерло и умерло, не грузись. И главное не западай на коноплю особенно, не превращай праздник в серые будни.
— Поняла.
— Ты приедешь в июле — нас может не быть, мы будем на сборе. Но здесь обязательно будет кто-нибудь, дождись нас. — Мышь подняла на Яну большие грустные глаза, — Только у меня такое впечатление что мы больше не увидимся… Не знаю почему… Я всегда чувствую… — Мышь всхлипнула и обняла Яну, а затем сняла с руки пестрый плетеный браслет из черных и желтых ниток, — На, держи на память фенечку.
Яна бережно взяла браслетик и надела его на руку, чувствуя что на глаза наворачиваются слезы — она никогда не любила минут прощания.
* * *
К окружной дороге Яна попала уже в девятом часу вечера. Машины шли плотным потоком, Яна встала на объездной лепесток, где скорость машин была невелика и начала голосовать как ее учила Мышь. Первый же водитель остановился, сумрачно цыкал зубом, обещал провезти двадцать километров и требовал за это не более не менее, как червонец. Яна сказала ему что так она до Ярославля не доберется, мужик пожал плечами и уехал со словами: «ну ночуй здесь, дуреха». Яна хотела за такое хамство плюнуть ему на бампер, но мужик уже уехал. Затем остановился грузовик, водитель которого ехал совсем недалеко и сам посоветовал Яне остаться и поголосовать еще. Через минуту Яну подобрала машина, в которой сидела немолодая пара, которая ехала в пригород к друзьям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
— Дамка тут спрашивала кто такие гопники. — объявил Ежик.
Космос обрадовался и начал петь частушки про гопников. Яна ничего не запомнила кроме последней: «Как на Киевском вокзале хиппи гопника поймали и отпацифидели, пока менты не видели.» Все опять смеялись.
Потом музыка стихла, и постепенно все стали засыпать. Яна свернулась на матрасе и погрузилась в полусон. Кто-то ее обнимал за талию и пытался просунуть руку под кофту, на которой звенели колокольчики. Яна открыла глаза — перед ней лежал тот самый мелкий парнишка, которого стыдила Мышь.
— Как ты относишься к фрилаву? — серьезно спросил парнишка.
— К чему, к чему?
— К свободной любви.
— Хорошо.
— А давай это… того…
— С тобой что ли? Не хочу.
— А как же свободная любовь? — удивился парнишка.
— А вот такая она свободная — с кем хочу, с тем и буду. С тобой не хочу. — объявила Яна.
— Так его! А то ишь умник нашелся — раз свободная любовь, значит все с ним теперь должны. — раздался голос Вуглускра откуда-то сбоку, с дальнего матраса.
По комнате пронеслась пара смешков — очевидно весь это разговор внимательно слушали.
— Народная примета… — медленно и сонно произнесла Мышь откуда-то издалека.
— Чего? — спросила какая-то девчонка.
— На кухне раскурити — обломанным быти. — так же сонно произнесла Мышь.
Теперь уже засмеялась чуть ли не вся комната, а парниша обиженно уполз в угол. А за окном стремительно разгорался новый день.
* * *
Утром Яна конечно не уехала. Не уехала она и в полдень — закопались, варили еду, потом ели, рассказывали анекдоты, собирали Яну в дорогу. Оказалось что выстиранная янина одежда еще сырая, ее весело разложили над газовой плитой и чуть случайно не сожгли. Сразу как-то порешили, что в Ярославль Дамка едет по трассе автостопом — это намного быстрее чем на электричке, да и неизвестно еще когда они ходят и не придется ли ночевать в Александрове? Сначала нашлись даже спутники, вызвавшиеся ехать с Яной в паре чтобы проводить ее в Ярославль и вернуться, но Яна сказала, что поедет сама. Космос и Ежик обещали через пару недель приехать в гости. Мышь объясняла дорогу, рассказывала как доехать до московского кольца, и где там начинать голосовать. Затем отозвала Яну в сторону:
— Дамка, вот тебе пачка денег — это из тех, что были в сумке.
— Мышь, ну как это, вам же нужно на еду!
— На еду у нас есть немного, а все эти деньги теперь принадлежат тебе, это все, что остается после рассчета с комсоргами — остальное надо отдать. Ты из-за нас в такую переделку попала…
— Мышь, ты хочешь сказать, что я воевала с этими ублюдками за деньги?
— Нет, но все равно они теперь твои.
— Хорошо. Я возьму сто рублей, а остальное пусть хранится пока у тебя, ладно?
— Ладно.
— И еще, Мышь. Вот этот пистолет с тремя патронами — давай его где-нибудь спрячем?
— У меня на квартире? — заволновалась Мышь — А если он паленый?
— В смысле?
— Ну если из него стреляли?
— Стреляли. По мне.
— Ну да… Но… Хотя ладно, мы его спрячем в кладовую.
Мышь тщательно протерла пистолет влажной тряпкой, стирая отпечатки пальцев, завернула в полиэтиленовый пакет и сыпанула туда красного перца. Затем провела Яну в прихожую и вывела на лестничную площадку. За шахтой старого скрипучего лифта находилась дверь на чердак. Мышь открыла ее ключом и Яна увидела под ногами ворох мусора и опилок напополам с голубиными перьями. Все пространство чердака было исчерчено частоколом брустьев и опорных балок, через которые приходилось перелезать.
— Только никому ни слова, кроме меня, Вуглускра и Кельвина, даже Космосу ни слова. — Мышь приложила палец к губам, и Яна кивнула.
Свет пробивался на чердак через маленькие косые окошки под потолком, Мышь уверенно перешагнула пару стропил, свернула куда-то и остановилась перед кирпичной стеной с железной дверью.
— Что это? — спросила Яна шепотом.
— Когда-то было служебное помещение, отгороженная часть чердака. Мы только замазали щели раствором и поставили железную дверь — управдомы думают что это вход в машинное отделение лифта, а техники-лифтеры думают что какая-то чердачная подсобка. А может техники ничего не думают. На самом деле машинное отделение на три метра короче, и там действительно есть дверь, но она заложена кирпичами — так что с виду будто это она и есть.
— Понятно. То есть отгрызено три метра от машинного отделения, но никто об этом не знает.
— Вот именно.
Мышь отперла дверь и в лицо Яне пахнуло свежим сеном — небольшая кирпичная комнатка была завалена тюками. Мышь щелкнула выключателем и в комнатке зажглась тусклая пыльная лампочка.
— Это и есть хранилище конопли? — удивилась Яна.
Мышь довольно кивнула.
— Именно. И даже если его обнаружат — никто не докажет что это наше хозяйство. А пистолет мы спрячем сюда…
Мышь встала на цыпочки и положила пакет с пистолетом в какую-то щель под самым потолком.
— Запомни это место. А ключ ты заметила откуда я взяла?
— Нет.
— Пойдем покажу — ключи висят в тайнике перед входом на чердак, нам тоже ни к чему ключи в квартире хранить.
— Слушай, а если найдут это… радио?
— Ну… — Мышь развела руками, — Что же это за дом без радио? Без этого никак. Да и там у нас очень мало. На год условно…
— Ясненько. Слушай, а сколько у меня вчера нервных клеток умерло?
— Ну умерло и умерло, не грузись. И главное не западай на коноплю особенно, не превращай праздник в серые будни.
— Поняла.
— Ты приедешь в июле — нас может не быть, мы будем на сборе. Но здесь обязательно будет кто-нибудь, дождись нас. — Мышь подняла на Яну большие грустные глаза, — Только у меня такое впечатление что мы больше не увидимся… Не знаю почему… Я всегда чувствую… — Мышь всхлипнула и обняла Яну, а затем сняла с руки пестрый плетеный браслет из черных и желтых ниток, — На, держи на память фенечку.
Яна бережно взяла браслетик и надела его на руку, чувствуя что на глаза наворачиваются слезы — она никогда не любила минут прощания.
* * *
К окружной дороге Яна попала уже в девятом часу вечера. Машины шли плотным потоком, Яна встала на объездной лепесток, где скорость машин была невелика и начала голосовать как ее учила Мышь. Первый же водитель остановился, сумрачно цыкал зубом, обещал провезти двадцать километров и требовал за это не более не менее, как червонец. Яна сказала ему что так она до Ярославля не доберется, мужик пожал плечами и уехал со словами: «ну ночуй здесь, дуреха». Яна хотела за такое хамство плюнуть ему на бампер, но мужик уже уехал. Затем остановился грузовик, водитель которого ехал совсем недалеко и сам посоветовал Яне остаться и поголосовать еще. Через минуту Яну подобрала машина, в которой сидела немолодая пара, которая ехала в пригород к друзьям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108