Сжав листок с посланием в руке, он прошел мимо выхода в сад, повернул налево, в боковой коридор, миновал главную лестницу, столовую и буфетную и подошел к двери, ведущей в гостиную. Дверь была открыта, и зрелище, представшее перед глазами Хоупа, заставило его забыть о важности того, зачем он сюда пришел. В гостиной находились Енох, Сара и Чант. Темно-синее поле ковра было уставлено мягкими креслами, кушетками, оттоманками и столиками. Старый иудей восседал на диванчике с цветастой обивкой, а Чант, стоя возле окна, занавешенного шторой из золотистого дамасского шелка, читал стихотворение Йитса. Не успел он прочесть и двух строф, как Сара резво вскочила с невысокой кушетки и, весело улыбаясь, принялась читать в унисон с Фонарщиком:
Пора, пора в дорогу мне, в мой Иннисфри веселый,
Стоит там хижина в саду, обмазанная глиной,
На грядках там цветут бобы, над ними вьются пчелы.
Там стану жить я в тишине и слушать гул пчелиный.
Она медленно пошла по кругу возле Чанта, тот поворачивался, не спуская с нее глаз, и они продолжали в унисон нараспев произносить строчки:
И в душу утренней росой, сверчка немолчным пеньем
По капле, тихо снизойдут отрада и покой,
Звездой полночной озарят, согреют знойным полднем.
Овеют крыльями стрижей вечернею порой.
Их голоса слились воедино – тенор и сопрано, и мягким эхом зазвучали, оглашая гостиную:
Пора, пора туда, ведь днем и ночью слышу,
Как плещет, ласково смеясь, озерная волна,
Покуда жив я на земле, где б ни был я на свете,
В глубинах сердца моего мне песнь ее слышна.
Сара и Чант, не сбившись, в лад произнесли последнее слово. Сара захлопала в ладоши, Чант смущенно улыбнулся, а Енох от души зааплодировал.
– Восхитительно! – воскликнул Хоуп. – А я, к стыду своему, алфавит от начала до конца, не сбившись, произнести не могу.
– Но уж кодексы законов цитируете без запинки, – усмехнулась Сара. – Даже точек и заголовков не пропускаете. Идите к нам. Зима, похоже, затянулась, а поэзия позволяет мне хоть ненадолго забыть о тревогах.
– Боюсь, это письмо только прибавит тревог, – сказал Хоуп и помахал листком бумаги. – Подписано якобы Хозяином, но пожелания, которые здесь излагаются, меня смущают.
– От Картера! – воскликнула Сара, широко открыв глаза. – Читайте же скорее!
– Хорошо. Письмо адресовано мне, и написано в нем следующее:
Мне грозит беда. Какая именно – не могу объяснить из боязни того, что это письмо будет перехвачено, и тогда всему конец. Но я требую, чтo6ы кo мне немедленно прибыли Сapa, Енох и Чант. Я обнаружил путь, называемый Глубинным Переходом, им они и должны воспользоваться. Если у вас возникнут кaкиe-либo сомнения относительно подлинности письма, напомните Саре о нашем ночном разговоре у камина – мы гoвopили о том, что у нас с ней нет детей. Помните: я не стал 6ы никого из вас подвepгaть опасности без крайней необходимости.
– Далее подробно указано, как найти вышеупомянутый переход, – сказал Хоуп, – а в конце стоит вроде бы подлинная подпись Картера.
Он подал письмо Саре, та жадно пробежала его глазами и воскликнула:
– Это его подпись! У меня нет в этом никаких сомнений. Мы должны идти.
– Но погодите, миледи, – возразил Хоуп. – Подпись могла быть подделана. Анархисты это наверняка умеют.
– Но он пишет о нашем разговоре у камина. Это можно считать паролем. Кто еще мог об этом написать, как не Картер?
– Вот на этот вопрос мы и должны ответить, – сказал Хоуп. – Кто-нибудь еще мог знать об этом разговоре?
– Никто. Мы были одни.
– А он не мог кому-нибудь пересказать ваш разговор?
– Уж во всяком случае, постороннему человеку он бы ничего пересказывать не стал, – покачала головой Сара. – О таком не говорят походя. Может быть, он мог бы об этом рассказать Даскину, но больше никому. И даже если бы такое произошло, вряд ли рядом мог находиться кто-то из врагов, кто бы подслушал.
– А не могли анархисты прознать про это каким-то еще способом? – спросил Хоуп.
– Не стоит говорить обиняками, – отозвалась Сара. – Нет, Картер не признался бы в этом даже под пытками. Он бы скорее солгал.
Хоуп ненадолго задумался.
– Но если Картер знал об этом переходе, почему же он сам не воспользовался им на пути во Внешнюю Тьму?
– Но он не знал о нем, – объяснил Енох. – Карты Хозяина требуют внимательного изучения. Не мог же он просто сказать: «Я желаю пройти к Внешней Тьме кратчайшим путем», чтобы в результате перед его мысленным взором появился Глубинный Переход. Он бы ни за что не смог узнать о нем, разве что наткнулся на него во время раздумий над картами. Мне кажется, письмо можно считать подлинным.
– Вы так думаете? – недоверчиво переспросил Хоуп. – В то время как из него следует, что самые важные люди в Доме должны рискнуть своей жизнью?
– «Час испытаний пробил для меня, – задумчиво проговорил Чант. – Кто б ни был ты – созданье тьмы иль смертный, рука моя тебя сразит».
– Вот именно, – сказала Сара. – Енох и Чант действительно очень важны для Эвенмера, но никак не я.
– Вы недооцениваете свою роль, – возразил Чант.
– Быть может, вы понадобились как заложница? – предположил Хоуп.
– Если бы речь шла только обо мне одной – возможно, – согласилась Сара. – Но не все же трое.
– Но может быть, Чант и Енох упомянуты только для того, чтобы завуалировать истинную цель?
– В таком случае это жалкая уловка, – ответила Сара. – Если бы врагам понадобилась только я, было бы написано, что со мной следует отправить десяток воинов – во избежание подозрений.
Хоуп в сердцах негромко стукнул по столу.
– Вам бы следовало изучать законы, сударыня! Поверьте, мне все это не нравится!
– Законы Вселенной не меняются так же легко, как статьи кодексов, – возразила Сара. – Нравится нам это или нет, нельзя отворачиваться от очевидных фактов: Картер просит нас прийти к нему по выручку. И в это можно поверить. О, я понимаю, мною больше движет сердце, чем разум. Если он в беде, я готова опрометью броситься к нему на помощь, забыв о любых фактах! Но здесь присутствует и логика – перед нами его подпись, а также упоминание о разговоре, содержание которого известно только ему одному. Однако, отбросив в сторону чувства, зададим себе вопрос: зачем мы ему понадобились?
В комнате воцарилось молчание.
– Можем мы ответить на этот вопрос? – задумчиво проговорил Енох. – Нет. Кто знает, с какими злобными чарами столкнулся лорд Андерсон, если отвести их от него способны только мы.
В этот вечер Енох и Чант привели в кабинет Хоупа двоих мужчин. Хоуп испытующе посмотрел на них. Первый был высок, темноволос, с седой бородой и густыми черными бровями. Второй – невысокого роста, полноватый, лысый, в очках. Несмотря на почтенный возраст, оба производили впечатление людей крепких.
– Эбенезер Прим, – представился первый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
Пора, пора в дорогу мне, в мой Иннисфри веселый,
Стоит там хижина в саду, обмазанная глиной,
На грядках там цветут бобы, над ними вьются пчелы.
Там стану жить я в тишине и слушать гул пчелиный.
Она медленно пошла по кругу возле Чанта, тот поворачивался, не спуская с нее глаз, и они продолжали в унисон нараспев произносить строчки:
И в душу утренней росой, сверчка немолчным пеньем
По капле, тихо снизойдут отрада и покой,
Звездой полночной озарят, согреют знойным полднем.
Овеют крыльями стрижей вечернею порой.
Их голоса слились воедино – тенор и сопрано, и мягким эхом зазвучали, оглашая гостиную:
Пора, пора туда, ведь днем и ночью слышу,
Как плещет, ласково смеясь, озерная волна,
Покуда жив я на земле, где б ни был я на свете,
В глубинах сердца моего мне песнь ее слышна.
Сара и Чант, не сбившись, в лад произнесли последнее слово. Сара захлопала в ладоши, Чант смущенно улыбнулся, а Енох от души зааплодировал.
– Восхитительно! – воскликнул Хоуп. – А я, к стыду своему, алфавит от начала до конца, не сбившись, произнести не могу.
– Но уж кодексы законов цитируете без запинки, – усмехнулась Сара. – Даже точек и заголовков не пропускаете. Идите к нам. Зима, похоже, затянулась, а поэзия позволяет мне хоть ненадолго забыть о тревогах.
– Боюсь, это письмо только прибавит тревог, – сказал Хоуп и помахал листком бумаги. – Подписано якобы Хозяином, но пожелания, которые здесь излагаются, меня смущают.
– От Картера! – воскликнула Сара, широко открыв глаза. – Читайте же скорее!
– Хорошо. Письмо адресовано мне, и написано в нем следующее:
Мне грозит беда. Какая именно – не могу объяснить из боязни того, что это письмо будет перехвачено, и тогда всему конец. Но я требую, чтo6ы кo мне немедленно прибыли Сapa, Енох и Чант. Я обнаружил путь, называемый Глубинным Переходом, им они и должны воспользоваться. Если у вас возникнут кaкиe-либo сомнения относительно подлинности письма, напомните Саре о нашем ночном разговоре у камина – мы гoвopили о том, что у нас с ней нет детей. Помните: я не стал 6ы никого из вас подвepгaть опасности без крайней необходимости.
– Далее подробно указано, как найти вышеупомянутый переход, – сказал Хоуп, – а в конце стоит вроде бы подлинная подпись Картера.
Он подал письмо Саре, та жадно пробежала его глазами и воскликнула:
– Это его подпись! У меня нет в этом никаких сомнений. Мы должны идти.
– Но погодите, миледи, – возразил Хоуп. – Подпись могла быть подделана. Анархисты это наверняка умеют.
– Но он пишет о нашем разговоре у камина. Это можно считать паролем. Кто еще мог об этом написать, как не Картер?
– Вот на этот вопрос мы и должны ответить, – сказал Хоуп. – Кто-нибудь еще мог знать об этом разговоре?
– Никто. Мы были одни.
– А он не мог кому-нибудь пересказать ваш разговор?
– Уж во всяком случае, постороннему человеку он бы ничего пересказывать не стал, – покачала головой Сара. – О таком не говорят походя. Может быть, он мог бы об этом рассказать Даскину, но больше никому. И даже если бы такое произошло, вряд ли рядом мог находиться кто-то из врагов, кто бы подслушал.
– А не могли анархисты прознать про это каким-то еще способом? – спросил Хоуп.
– Не стоит говорить обиняками, – отозвалась Сара. – Нет, Картер не признался бы в этом даже под пытками. Он бы скорее солгал.
Хоуп ненадолго задумался.
– Но если Картер знал об этом переходе, почему же он сам не воспользовался им на пути во Внешнюю Тьму?
– Но он не знал о нем, – объяснил Енох. – Карты Хозяина требуют внимательного изучения. Не мог же он просто сказать: «Я желаю пройти к Внешней Тьме кратчайшим путем», чтобы в результате перед его мысленным взором появился Глубинный Переход. Он бы ни за что не смог узнать о нем, разве что наткнулся на него во время раздумий над картами. Мне кажется, письмо можно считать подлинным.
– Вы так думаете? – недоверчиво переспросил Хоуп. – В то время как из него следует, что самые важные люди в Доме должны рискнуть своей жизнью?
– «Час испытаний пробил для меня, – задумчиво проговорил Чант. – Кто б ни был ты – созданье тьмы иль смертный, рука моя тебя сразит».
– Вот именно, – сказала Сара. – Енох и Чант действительно очень важны для Эвенмера, но никак не я.
– Вы недооцениваете свою роль, – возразил Чант.
– Быть может, вы понадобились как заложница? – предположил Хоуп.
– Если бы речь шла только обо мне одной – возможно, – согласилась Сара. – Но не все же трое.
– Но может быть, Чант и Енох упомянуты только для того, чтобы завуалировать истинную цель?
– В таком случае это жалкая уловка, – ответила Сара. – Если бы врагам понадобилась только я, было бы написано, что со мной следует отправить десяток воинов – во избежание подозрений.
Хоуп в сердцах негромко стукнул по столу.
– Вам бы следовало изучать законы, сударыня! Поверьте, мне все это не нравится!
– Законы Вселенной не меняются так же легко, как статьи кодексов, – возразила Сара. – Нравится нам это или нет, нельзя отворачиваться от очевидных фактов: Картер просит нас прийти к нему по выручку. И в это можно поверить. О, я понимаю, мною больше движет сердце, чем разум. Если он в беде, я готова опрометью броситься к нему на помощь, забыв о любых фактах! Но здесь присутствует и логика – перед нами его подпись, а также упоминание о разговоре, содержание которого известно только ему одному. Однако, отбросив в сторону чувства, зададим себе вопрос: зачем мы ему понадобились?
В комнате воцарилось молчание.
– Можем мы ответить на этот вопрос? – задумчиво проговорил Енох. – Нет. Кто знает, с какими злобными чарами столкнулся лорд Андерсон, если отвести их от него способны только мы.
В этот вечер Енох и Чант привели в кабинет Хоупа двоих мужчин. Хоуп испытующе посмотрел на них. Первый был высок, темноволос, с седой бородой и густыми черными бровями. Второй – невысокого роста, полноватый, лысый, в очках. Несмотря на почтенный возраст, оба производили впечатление людей крепких.
– Эбенезер Прим, – представился первый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101