Хоуп скривился.
– Ничего хорошего рассказать не могу, но тема интересная. Не так давно я листал книгу об этом. Если мы пойдем в библиотеку, я ее сразу найду.
Он встал и, выйдя из буфетной, первым пошел по боковому коридору, мимо прихожей, столовой и главной лестницы к массивным дверям, ведущим в библиотеку и покрытым резьбой в виде фигур серафимов и гиппогрифов, охранявших архитравы. Хоуп без труда повернул жадеитовые дверные ручки – створки дверей бесшумно распахнулись. Библиотека была затянута сероватой дымкой и казалось, что где-нибудь неподалеку находятся гиблые трясины. В колеблющемся свете, лившемся в окна, проступали покрытые испариной стены. Слева от входа располагалось место для чтения, обставленное длинными цветастыми диванчиками с подлокотниками красного дерева, вырезанными в виде охотящихся ястребов. За ними виднелась узкая дверь, ведущая в комнату, где хранилась Книга Забытых Вещей.
Картер, Хоуп и Грегори прошли по пушистому ковру под колоннами из серого доломита, поддерживавшими потолок – также серый, с желтыми и коричневыми прожилками, и вошли в мрачноватый лабиринт стеллажей, пропитанный ароматом древней мудрости и потемневшей от времени кожи. Здесь потолок был выше, а за рядами стеллажей виднелась винтовая лестница, которая вела на галерею, занимавшую весь периметр библиотеки и уставленную книжными шкафами. Картер вздохнул. Это была его самая любимая комната в доме.
Все трое прошли по длинным проходам между стеллажами к разделу «География». Там Хоуп остановился и, немного помедлив, снял с полки высокий том в серебристом переплете.
– Вот она, – сказал он. Картер обвел взглядом полки.
– Когда-нибудь надо будет нанять библиотекаря, чтобы он навел здесь порядок. Труды по юриспруденции стоят в разделе «Художественная литература», фантастические романы – в разделе «История». Как ты вообще тут ориентируешься и что-то находишь?
Круглое лицо Хоупа озарилось хитрой усмешкой.
– Поначалу я путался, но потом мне открылась истина. Труды по юриспруденции, представляющие собой всего лишь измышления человеческого разума, с помощью которых мы тщимся управлять окружающей действительностью, вполне логично помещены в раздел «Художественная литература». История, то бишь наше неполное и несовершенное представление о прошлом, целиком и полностью окрашенное нашими собственными предрассудками, подпадает под определение «Политика», а вот описания героических приключений никогда не существовавших мужчин и женщин, типа «Саги о Вольсунге» или «Мудрой Женщины», в которых предпринимаются попытки объяснить наш жизненный опыт и наше существование, стоят в разделе «История». Я бы, честно говоря, определил такие книги в раздел «Метафизика», но это уже, как говорится, дело вкуса.
Рассуждая вслух, Хоуп перелистывал страницы фолианта в серебристом переплете.
– Так… С памятью у меня все в порядке. Здесь приводится изумительный текст трехсотлетней давности, в котором говорится о ликвидации мирных договоров между странами Белого Круга и странами, лежащими на дальнем юге, ближе к границе Внешней Тьмы. Между строк тут говорится об убийствах и тайнах. Когда я читал, у меня кровь стыла в жилах. Да, стыла. Старик Монтэгю Фолл, который был в то время Хозяином, как раз нанял Бриттла. Записи в книге сделаны рукой моего предшественника. Представить только, сколько лет он прожил! Времена были жестокие. Предшественник Бриттла был плохим советчиком для своего господина. Из-за мелочных обид происходили стычки, а потом они разгорались, и зачинались ожесточенные войны. Вскоре и сам Фолл пал жертвой покушения. Народы Ветермеля и Старка отделились от Белого Круга, и с тех пор отношения с ними остаются прохладными. Впоследствии в итоге кровавой революции эти две страны распались на четыре части: Эффини, Шинтогвин, Даркинг и Брудхайм.
– Даже при жизни отца с ними были сложности, – кивнул Картер. – Я не так часто видел его в гневе, но как-то раз он был ужасно зол из-за того, что с нашим послом дурно обошлись в Шинтогвине.
– Тем не менее в будущем нам стоит предпринять попытку примирения, – заметил Хоуп.
– Вряд ли это произойдет скоро, – сказал Грегори. – Тем более вряд ли, если оттуда проистекают наши беды.
– Верно, – согласился Хоуп. – Судя по письмам девочки, если они действительно написаны ею, она находится там, где царит тьма. Это по описанию очень похоже на страну Внешней Тьмы – мрачную равнину, где нет солнца, луны и звезд.
– Как край света, – проговорил Грегори, – у древних, которые верили, что Земля плоская.
– Точно, – подтвердил Хоуп, не отрывая глаз от страниц. – Да и само название взято из Нового Завета: «Но сыны царства будут ввержены во тьму внешнюю: там будет плач и скрежет зубов». Однако название это сравнительно недавнее. В более далекие времена эти края именовались Гуннунггагап, Гимокодан, Страна Пустоты, Земля Забвения. Когда люди впервые поселились на землях, прилегающих к этим краям, они назвали их Кур-ну-ги-я, то есть «страна, откуда нет возврата». И хотя это место находится в пределах Эвенмера и окружено четырьмя странами, оно, как это ни парадоксально, считается бесконечным. На самом деле никто отчетливо не понимает, что оно собой представляет. Некоторые полагают, что там обитает Энтропия, другие считают, что это обитель изначального мрака, из которого были сотворены миры. Нам известно, что время от времени это пространство разрастается: границы четырех прилегающих к нему стран за века изменились.
– Ну а на твой взгляд, что же это все-таки такое? – спросил Картер.
Хоуп растерялся.
– Помнишь, в свое время Бриттл назвал Высокий Дом притчей, иносказанием?
– Помню, – кивнул Картер. – Он сказал, что это – единственное доступное нам объяснение. Я не раз думал об атом.
– – И я тоже, – сказал Хоуп. – И я так полагаю, что Внешняя Тьма – также понятие иносказательное, им определяется пространство, оставшееся после создания миров по окончании Творения.
– Но как такое может быть? – изумился Грегори.
– Это за пределами понимания науки и логики, – ответил Хоуп. – Это скорее чувственная материя, нежели физическая.
Все молчали. Грегори и Картер пытались понять, что имел в виду Хоуп. Наконец Картер кивнул:
– Да. По крайней мере объяснение на уровне того, что представляет собой и сам Эвенмер.
– Да, какой-то смысл в этом есть, – согласился Грегори, – в особенности если побываешь в этих местах. Как будто попадаешь в края не от мира сего, там так одиноко, что словами не опишешь, там нет места ничему человеческому.
Картер взглянул на Грегори, удивленный той печалью и задумчивостью, с какой прозвучали его слова. В них был испуг ребенка, впервые увидевшего темноту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
– Ничего хорошего рассказать не могу, но тема интересная. Не так давно я листал книгу об этом. Если мы пойдем в библиотеку, я ее сразу найду.
Он встал и, выйдя из буфетной, первым пошел по боковому коридору, мимо прихожей, столовой и главной лестницы к массивным дверям, ведущим в библиотеку и покрытым резьбой в виде фигур серафимов и гиппогрифов, охранявших архитравы. Хоуп без труда повернул жадеитовые дверные ручки – створки дверей бесшумно распахнулись. Библиотека была затянута сероватой дымкой и казалось, что где-нибудь неподалеку находятся гиблые трясины. В колеблющемся свете, лившемся в окна, проступали покрытые испариной стены. Слева от входа располагалось место для чтения, обставленное длинными цветастыми диванчиками с подлокотниками красного дерева, вырезанными в виде охотящихся ястребов. За ними виднелась узкая дверь, ведущая в комнату, где хранилась Книга Забытых Вещей.
Картер, Хоуп и Грегори прошли по пушистому ковру под колоннами из серого доломита, поддерживавшими потолок – также серый, с желтыми и коричневыми прожилками, и вошли в мрачноватый лабиринт стеллажей, пропитанный ароматом древней мудрости и потемневшей от времени кожи. Здесь потолок был выше, а за рядами стеллажей виднелась винтовая лестница, которая вела на галерею, занимавшую весь периметр библиотеки и уставленную книжными шкафами. Картер вздохнул. Это была его самая любимая комната в доме.
Все трое прошли по длинным проходам между стеллажами к разделу «География». Там Хоуп остановился и, немного помедлив, снял с полки высокий том в серебристом переплете.
– Вот она, – сказал он. Картер обвел взглядом полки.
– Когда-нибудь надо будет нанять библиотекаря, чтобы он навел здесь порядок. Труды по юриспруденции стоят в разделе «Художественная литература», фантастические романы – в разделе «История». Как ты вообще тут ориентируешься и что-то находишь?
Круглое лицо Хоупа озарилось хитрой усмешкой.
– Поначалу я путался, но потом мне открылась истина. Труды по юриспруденции, представляющие собой всего лишь измышления человеческого разума, с помощью которых мы тщимся управлять окружающей действительностью, вполне логично помещены в раздел «Художественная литература». История, то бишь наше неполное и несовершенное представление о прошлом, целиком и полностью окрашенное нашими собственными предрассудками, подпадает под определение «Политика», а вот описания героических приключений никогда не существовавших мужчин и женщин, типа «Саги о Вольсунге» или «Мудрой Женщины», в которых предпринимаются попытки объяснить наш жизненный опыт и наше существование, стоят в разделе «История». Я бы, честно говоря, определил такие книги в раздел «Метафизика», но это уже, как говорится, дело вкуса.
Рассуждая вслух, Хоуп перелистывал страницы фолианта в серебристом переплете.
– Так… С памятью у меня все в порядке. Здесь приводится изумительный текст трехсотлетней давности, в котором говорится о ликвидации мирных договоров между странами Белого Круга и странами, лежащими на дальнем юге, ближе к границе Внешней Тьмы. Между строк тут говорится об убийствах и тайнах. Когда я читал, у меня кровь стыла в жилах. Да, стыла. Старик Монтэгю Фолл, который был в то время Хозяином, как раз нанял Бриттла. Записи в книге сделаны рукой моего предшественника. Представить только, сколько лет он прожил! Времена были жестокие. Предшественник Бриттла был плохим советчиком для своего господина. Из-за мелочных обид происходили стычки, а потом они разгорались, и зачинались ожесточенные войны. Вскоре и сам Фолл пал жертвой покушения. Народы Ветермеля и Старка отделились от Белого Круга, и с тех пор отношения с ними остаются прохладными. Впоследствии в итоге кровавой революции эти две страны распались на четыре части: Эффини, Шинтогвин, Даркинг и Брудхайм.
– Даже при жизни отца с ними были сложности, – кивнул Картер. – Я не так часто видел его в гневе, но как-то раз он был ужасно зол из-за того, что с нашим послом дурно обошлись в Шинтогвине.
– Тем не менее в будущем нам стоит предпринять попытку примирения, – заметил Хоуп.
– Вряд ли это произойдет скоро, – сказал Грегори. – Тем более вряд ли, если оттуда проистекают наши беды.
– Верно, – согласился Хоуп. – Судя по письмам девочки, если они действительно написаны ею, она находится там, где царит тьма. Это по описанию очень похоже на страну Внешней Тьмы – мрачную равнину, где нет солнца, луны и звезд.
– Как край света, – проговорил Грегори, – у древних, которые верили, что Земля плоская.
– Точно, – подтвердил Хоуп, не отрывая глаз от страниц. – Да и само название взято из Нового Завета: «Но сыны царства будут ввержены во тьму внешнюю: там будет плач и скрежет зубов». Однако название это сравнительно недавнее. В более далекие времена эти края именовались Гуннунггагап, Гимокодан, Страна Пустоты, Земля Забвения. Когда люди впервые поселились на землях, прилегающих к этим краям, они назвали их Кур-ну-ги-я, то есть «страна, откуда нет возврата». И хотя это место находится в пределах Эвенмера и окружено четырьмя странами, оно, как это ни парадоксально, считается бесконечным. На самом деле никто отчетливо не понимает, что оно собой представляет. Некоторые полагают, что там обитает Энтропия, другие считают, что это обитель изначального мрака, из которого были сотворены миры. Нам известно, что время от времени это пространство разрастается: границы четырех прилегающих к нему стран за века изменились.
– Ну а на твой взгляд, что же это все-таки такое? – спросил Картер.
Хоуп растерялся.
– Помнишь, в свое время Бриттл назвал Высокий Дом притчей, иносказанием?
– Помню, – кивнул Картер. – Он сказал, что это – единственное доступное нам объяснение. Я не раз думал об атом.
– – И я тоже, – сказал Хоуп. – И я так полагаю, что Внешняя Тьма – также понятие иносказательное, им определяется пространство, оставшееся после создания миров по окончании Творения.
– Но как такое может быть? – изумился Грегори.
– Это за пределами понимания науки и логики, – ответил Хоуп. – Это скорее чувственная материя, нежели физическая.
Все молчали. Грегори и Картер пытались понять, что имел в виду Хоуп. Наконец Картер кивнул:
– Да. По крайней мере объяснение на уровне того, что представляет собой и сам Эвенмер.
– Да, какой-то смысл в этом есть, – согласился Грегори, – в особенности если побываешь в этих местах. Как будто попадаешь в края не от мира сего, там так одиноко, что словами не опишешь, там нет места ничему человеческому.
Картер взглянул на Грегори, удивленный той печалью и задумчивостью, с какой прозвучали его слова. В них был испуг ребенка, впервые увидевшего темноту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101