В воздухе по-прежнему витал призрачный запах кровавой бойни, учиненной в баре несколько дней назад киллером-афганцем.
Ногар заметил, что как только они поднялись на поверхность, женщина водрузила на нос солнцезащитные зеркальные очки, которые, казалось, совершенно не влияли на остроту ее зрения, хотя время уже близилось к полуночи.
На берегу агента ФБР и арестованного поджидали несколько десятков пинков-полицейских, занявших выгодные огневые позиции, с которых можно было поразить выход из туннеля. Они, как показалось Ногару, были несколько разочарованы тем, что первой вышла стройная женщина, а не злобный тигр-моро со страшным оружием наизготовку.
Женщина повела задержанного к скоплению черно-белых патрульных машин. Встречные пинки старались обходить ее далеко стороной, и Ногар учуял легкий запах страха, исходящий от них. Наверно, они знают, что эта федералка не совсем, так сказать, человек, подумал Раджастан.
Не обращая внимания на полицейских в униформе и в штатском, она решительно направилась к «Хавьеру» ядовито-зеленого цвета, на капоте двигателя которого восседал детектив Харск, потягивающий кофе с каким-то синтетическим запахом. Женщина улыбнулась, и на лице ее, напоминавшем безжизненную маску, впервые появилось нечто похожее на человеческое выражение.
– Детектив Харск, если я сказала, что возьму объект под стражу, именно я должна арестовать его. На то есть свои причины и санкция руководства.
Харск хрюкнул и спрыгнул с капота.
– Ишэм, не надо вешать мне лапшу на уши. Я не учу федералов, как нужно правильно сморкаться, но и вы не учите меня, каким образом мне надлежит подтирать мою собственную задницу.
«Значит ее фамилия – Ишэм», – подумал Ногар. Ему показалось, что он уловил легкий еврейский акцент.
Харск медленно закипал, а улыбка Ишэм становилась все шире и шире. Ногар не удивился бы, если бы федералка сама – как и он сам – могла обонять растущее раздражение чернокожего пинка. Харск схватил Ногара за здоровую руку и обратился к Ишэм тоном вынужденной вежливости.
– Я ценю вашу помощь в качестве эксперта.
«Явная ложь», – подумал Ногар.
– Но я намерен действовать согласно инструкции. Особенно по отношению к моро. И в частности после недавних событий.
Какое-то мгновение они оба держали Раджастана за руку. Харск для пинка был достаточно силен и обладал крепкой хваткой. Но и ладонь Ишэм сжимала руку Ногара, будто стальным обручем. Когда она убрала руку, то место, где она держалась, продолжало болеть. Наверно, приличный синяк останется.
Харск бесцеремонно затолкал перепачканного грязью и водорослями тигра на заднее сиденье «Хавьера» и захлопнул дверцу. Ногара отправили в штаб-квартиру полиции деловой части Кливленда.
***
Два пинка-легавых из Ист-Сайда представляли собой типичное клише из дешевого видеобоевика – плохой полицейский и хороший полицейский. «Плохим» был толстый шотландец по фамилии Мак Интайр, «хорошим» – Конрад – высокий худой негр с синеватым оттенком кожи, что, очевидно, соответствовало мертвенной бледности. Судя по всему, имен их никто уже не помнил, поскольку окружающие обращались к ним не иначе как «Агент Мак Интайр» и «Агент Конрад».
Ногару частенько приходилось общаться с Харском, который хотя и был, мягко говоря, не очень вежлив, но, по крайней мере, отличался деловитостью и профессионализмом. Эти же двое вели себя так, будто принимали участие в каком-то низкопробном спортивном состязании.
Мак Интайр, в полном соответствии со своим имиджем злобного и грубого полицейского, пытался взять Ногара «на понт».
– Мы прищучили тебя, траханый моро. На твоем личном счету более тридцати штук. Неужто ты думаешь, что мы поверим этой туфте – будто ты получил такие бабки законным образом, а не в результате связей с торговцами наркотиками? Выкладывай все начистоту, тигр. Мы все равно выясним происхождение этих денег, как бы хорошо ты ни отмыл их. Учти, чистосердечное признание смягчит твою участь.
Пока что Ногар получил от пинков больше информации, нежели они от него. Похоже, кто-то в Кливленде поставил производство флаша на промышленную основу. Где-то существовала лаборатория – или лаборатории, – которая обеспечивала флашем большинство центральных штатов страны. Зипперы же контролировали продажу флаша на уличном «уровне».
Конрад, в отличие от своего коллеги, пытался воздействовать на Раджастана методом уговоров.
– Ты нам не нужен. Нам нужны лаборатории. Скажи нам, где они находятся, или назови несколько имен, за которые мы могли бы ухватиться. Поможешь нам, и мы поможем тебе – у нас есть возможность договориться с местными судейскими. Отделаешься легким испугом.
Ногар с самого начала допроса заявил, что ему ничего не известно о делах в сфере наркобизнеса. Оба пинка уже до смерти ему надоели, и он старался не обращать на них внимания, сосредоточившись на тщательном подсчете многочисленных дырочек, которые складывались в абстрактные узоры на белом, с ржавыми потеками, фибростекле окна. Ему хотелось вернуться домой, забыть о Зипперах, Байндере, МЛИ. Что еще хуже, он начинал сильно беспокоиться за Стефи. Теперь, когда кто-то спалил Томсона, единственными людьми, имевшими доступ к финансовым отчетам Байндера, оставались Стефи и Харрисон.
Однако, хотя ночь обещала быть долгой и бессонной, а Мак Интайр и Конрад из кожи лезли вон, надеясь «уличить» Ногара, Раджастана это не особенно волновало. Если бы пинки были уверены, что деньги – «грязные», Ногара не держали бы столь долго в комнате допросов штаб-квартиры полиции, а давно бы уже бросили в камеру предварительного заключения федеральной тюрьмы.
Мак Интайр только было собрался в очередной раз принять эстафету допроса от Конрада, когда детектив Харск открыл белую металлическую дверь, впустил в кабинет Ишэм и вошел сам. От Харска буквально пахло гневом. Он ткнул большим пальцем правой руки в сторону двери.
– Мак Интайр, Конрад, выйдем отсюда. Я хочу сказать вам пару ласковых.
На Мак Интайра приказ не произвел впечатления.
– Мы еще не закончили.
– Я сказал, выметайтесь! – рявкнул Харск.
Оба пинка с явной неохотой собрали свою записывающую аппаратуру и вышли из комнаты. Харск последовал за ними. Ногар остался в кабинете наедине с Ишэм. Она швырнула на стол ключ и указала на наручники.
– Сними свои браслеты.
Обернувшись к большому зеркалу на противоположной от Ногара стене, Ишэм сняла свои солнцезащитные очки, легонько постучала ими по зеркалу и сказала, обращаясь явно не к Раджастану:
– Я жду.
Ногар понял, что она приказала убраться из соседней комнаты кому-то, кто наблюдал за допросом через прозрачное с одной стороны зеркало.
Ишэм повернулась к тигру лицом и улыбнулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
Ногар заметил, что как только они поднялись на поверхность, женщина водрузила на нос солнцезащитные зеркальные очки, которые, казалось, совершенно не влияли на остроту ее зрения, хотя время уже близилось к полуночи.
На берегу агента ФБР и арестованного поджидали несколько десятков пинков-полицейских, занявших выгодные огневые позиции, с которых можно было поразить выход из туннеля. Они, как показалось Ногару, были несколько разочарованы тем, что первой вышла стройная женщина, а не злобный тигр-моро со страшным оружием наизготовку.
Женщина повела задержанного к скоплению черно-белых патрульных машин. Встречные пинки старались обходить ее далеко стороной, и Ногар учуял легкий запах страха, исходящий от них. Наверно, они знают, что эта федералка не совсем, так сказать, человек, подумал Раджастан.
Не обращая внимания на полицейских в униформе и в штатском, она решительно направилась к «Хавьеру» ядовито-зеленого цвета, на капоте двигателя которого восседал детектив Харск, потягивающий кофе с каким-то синтетическим запахом. Женщина улыбнулась, и на лице ее, напоминавшем безжизненную маску, впервые появилось нечто похожее на человеческое выражение.
– Детектив Харск, если я сказала, что возьму объект под стражу, именно я должна арестовать его. На то есть свои причины и санкция руководства.
Харск хрюкнул и спрыгнул с капота.
– Ишэм, не надо вешать мне лапшу на уши. Я не учу федералов, как нужно правильно сморкаться, но и вы не учите меня, каким образом мне надлежит подтирать мою собственную задницу.
«Значит ее фамилия – Ишэм», – подумал Ногар. Ему показалось, что он уловил легкий еврейский акцент.
Харск медленно закипал, а улыбка Ишэм становилась все шире и шире. Ногар не удивился бы, если бы федералка сама – как и он сам – могла обонять растущее раздражение чернокожего пинка. Харск схватил Ногара за здоровую руку и обратился к Ишэм тоном вынужденной вежливости.
– Я ценю вашу помощь в качестве эксперта.
«Явная ложь», – подумал Ногар.
– Но я намерен действовать согласно инструкции. Особенно по отношению к моро. И в частности после недавних событий.
Какое-то мгновение они оба держали Раджастана за руку. Харск для пинка был достаточно силен и обладал крепкой хваткой. Но и ладонь Ишэм сжимала руку Ногара, будто стальным обручем. Когда она убрала руку, то место, где она держалась, продолжало болеть. Наверно, приличный синяк останется.
Харск бесцеремонно затолкал перепачканного грязью и водорослями тигра на заднее сиденье «Хавьера» и захлопнул дверцу. Ногара отправили в штаб-квартиру полиции деловой части Кливленда.
***
Два пинка-легавых из Ист-Сайда представляли собой типичное клише из дешевого видеобоевика – плохой полицейский и хороший полицейский. «Плохим» был толстый шотландец по фамилии Мак Интайр, «хорошим» – Конрад – высокий худой негр с синеватым оттенком кожи, что, очевидно, соответствовало мертвенной бледности. Судя по всему, имен их никто уже не помнил, поскольку окружающие обращались к ним не иначе как «Агент Мак Интайр» и «Агент Конрад».
Ногару частенько приходилось общаться с Харском, который хотя и был, мягко говоря, не очень вежлив, но, по крайней мере, отличался деловитостью и профессионализмом. Эти же двое вели себя так, будто принимали участие в каком-то низкопробном спортивном состязании.
Мак Интайр, в полном соответствии со своим имиджем злобного и грубого полицейского, пытался взять Ногара «на понт».
– Мы прищучили тебя, траханый моро. На твоем личном счету более тридцати штук. Неужто ты думаешь, что мы поверим этой туфте – будто ты получил такие бабки законным образом, а не в результате связей с торговцами наркотиками? Выкладывай все начистоту, тигр. Мы все равно выясним происхождение этих денег, как бы хорошо ты ни отмыл их. Учти, чистосердечное признание смягчит твою участь.
Пока что Ногар получил от пинков больше информации, нежели они от него. Похоже, кто-то в Кливленде поставил производство флаша на промышленную основу. Где-то существовала лаборатория – или лаборатории, – которая обеспечивала флашем большинство центральных штатов страны. Зипперы же контролировали продажу флаша на уличном «уровне».
Конрад, в отличие от своего коллеги, пытался воздействовать на Раджастана методом уговоров.
– Ты нам не нужен. Нам нужны лаборатории. Скажи нам, где они находятся, или назови несколько имен, за которые мы могли бы ухватиться. Поможешь нам, и мы поможем тебе – у нас есть возможность договориться с местными судейскими. Отделаешься легким испугом.
Ногар с самого начала допроса заявил, что ему ничего не известно о делах в сфере наркобизнеса. Оба пинка уже до смерти ему надоели, и он старался не обращать на них внимания, сосредоточившись на тщательном подсчете многочисленных дырочек, которые складывались в абстрактные узоры на белом, с ржавыми потеками, фибростекле окна. Ему хотелось вернуться домой, забыть о Зипперах, Байндере, МЛИ. Что еще хуже, он начинал сильно беспокоиться за Стефи. Теперь, когда кто-то спалил Томсона, единственными людьми, имевшими доступ к финансовым отчетам Байндера, оставались Стефи и Харрисон.
Однако, хотя ночь обещала быть долгой и бессонной, а Мак Интайр и Конрад из кожи лезли вон, надеясь «уличить» Ногара, Раджастана это не особенно волновало. Если бы пинки были уверены, что деньги – «грязные», Ногара не держали бы столь долго в комнате допросов штаб-квартиры полиции, а давно бы уже бросили в камеру предварительного заключения федеральной тюрьмы.
Мак Интайр только было собрался в очередной раз принять эстафету допроса от Конрада, когда детектив Харск открыл белую металлическую дверь, впустил в кабинет Ишэм и вошел сам. От Харска буквально пахло гневом. Он ткнул большим пальцем правой руки в сторону двери.
– Мак Интайр, Конрад, выйдем отсюда. Я хочу сказать вам пару ласковых.
На Мак Интайра приказ не произвел впечатления.
– Мы еще не закончили.
– Я сказал, выметайтесь! – рявкнул Харск.
Оба пинка с явной неохотой собрали свою записывающую аппаратуру и вышли из комнаты. Харск последовал за ними. Ногар остался в кабинете наедине с Ишэм. Она швырнула на стол ключ и указала на наручники.
– Сними свои браслеты.
Обернувшись к большому зеркалу на противоположной от Ногара стене, Ишэм сняла свои солнцезащитные очки, легонько постучала ими по зеркалу и сказала, обращаясь явно не к Раджастану:
– Я жду.
Ногар понял, что она приказала убраться из соседней комнаты кому-то, кто наблюдал за допросом через прозрачное с одной стороны зеркало.
Ишэм повернулась к тигру лицом и улыбнулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72