На рабочие денежки возникают новые "рабочие", вполне комфортабельные дома.
Надо полагать, когда последний венский профбюрократ будет вселен в последний дом вместе со своей женой, детишками, патефоном, канарейкой и полным собранием сочинений Каутского - вышеупомянутое жилищное кооперативное строительство будет благополучно закончено. И настанет "социальный рай".
Был интересный разговор с одним крупным венским издателем.
Разумеется, жаловался на кризис. Надеялся на чудо. Все как полагается. Принесли жидкий чай с сухариками.
Расспрашивал об издательском деле в СССР. Проявил солидное знакомство с нашими издательствами. Прекрасно знает, что такое Госиздат и какое отношение имеет к нему ГИХЛ и так далее.
Выражал завистливое восхищение по поводу того, что в СССР книга является предметом самого широкого потребления и даже в некотором роде дефицитным товаром.
Расспрашивал насчет тиражей. Я назвал ему несколько весьма скромных цифр. Эти скромные, с нашей точки зрения, цифры произвели на него оглушительное впечатление.
- Послушайте, - сказал он. - Вы знаете, мы ничего не имели бы против того, чтобы войти в ваше Государственное издательство на правах автономной единицы.
- Но разница политических убеждений... - корректно намекнул я.
Издатель печально улыбнулся.
- Да, конечно... Политические убеждения... Но зато какие тиражи!..
Разумеется, разговор был шутлив. Но нет такой шутки, в которой не было бы капельки истины.
Специально пошел в прославленную венскую оперетту посмотреть модную и сильно нашумевшую вещичку "В Белой лошадке".
Насилу высидел.
Нет, право, это не для нас. Слишком тяжеловесно, пресно, безыдейно, глупо. Мы отвыкли от этого.
Впрочем, понравилась одна шутка:
- Скажите, сколько времени, по-вашему, идет человеческая просьба с земли до бога и обратно?.. А я знаю. Семнадцать лет.
- Почему?
- Потому что в четырнадцатом году все немцы просили бога: "Боже, покарай Англию!" И ровно через семнадцать лет он ее покарал.
Это было как раз в момент падения английского фунта.
Зал разразился печальным хохотом. В доме повешенного - о веревке.
II
Пять лет назад ехал из Берлина в Милан на Мюнхен. Пересекали самую индустриальную часть Германии. Зрелище потрясло.
Громаднейшие корпуса. Бесчисленные клетки освещенных окон. Багровые дымы. Пирамиды угля. Из рельсопрокатных хлестало ракетами.
Ехали в этом пейзаже часами.
Сейчас совершил пробег Берлин - Париж. Через Бельгию. Шутка сказать Бельгия! Классическая страна тяжелой промышленности. С детства слышал о Бельгии. В слове "Бельгия" лязгала сталь.
Прилип к окну. Боюсь чего-нибудь пропустить.
И вот она, Бельгия...
Никакого впечатления. Ну, корпуса. Ну, домны. Ну, уголь. Нормальный, не слишком ошеломительный горнозавод, синий пейзаж.
Странно!
В чем дело? Мир изменился? Нет. Изменились мы. Изменился СССР.
За эти пять лет на моих глазах возникли Днепрострой, Сталинградский тракторный, Ростовский сельмаш, Магнитогорск... Привык к их масштабам. Считал их совершенно естественными - других и не видел.
Чем же может меня теперь поразить Бельгия?
Смотрю на бельгийский индустриальный пейзаж с таким же чувством, как игрок в шахматы, привыкший к большой доске и большим фигурам, смотрит на расставленную партию маленьких дорожных шахмат.
Маленькие клеточки. Маленькие слоники. Крошечные пешки. Тесно, незнакомо, мелко...
Это вам не Магнитогорск...
Живу в Париже. Присматриваюсь.
Говорили, что здесь кризис не чувствуется. Неверно! Ложь!
Париж держится тверже Берлина. Это так. Но признаки кризиса налицо. То там, то здесь появляются его зловещие пятна.
Кризис всюду начинается одинаково. С двух противоположных концов. Во-первых, катастрофически растет безработица. Во-вторых, сокращается потребление предметов роскоши.
Оба эти первичных признака неопровержимы.
Безработица. Она растет с каждым днем. Еще год тому назад считалось, что во Франции нет совершенно безработных. Во всяком случае, эта версия поддерживалась правительством. Это был один из наиболее эффектных козырей.
Теперь ни для кого не тайна, что безработных во Франции, во всяком случае, уже больше миллиона. Цифра для Франции небывалая. И эта цифра неуклонно растет.
В связи с безработицей - нищенство, грабежи, убийства, самоубийства, бытовые трагедии.
О них ежедневно кричит парижская пресса, падкая до всяких криминальных сенсаций. Однако бульварные листки уже начинают понимать, что это один из многих признаков безработицы, а следовательно, и надвигающегося кризиса.
С другой стороны, сокращение потребления предметов роскоши.
Я встречался со многими очень известными французскими художниками. Во Франции художники, конечно, работают на определенного классового потребителя. Главным образом - крупного буржуа, капиталиста, фабриканта, банкира.
Художники воют. Картины перестали покупать. Заработки упали.
Я видел на бульваре Монпарнас в субботу вечером и в воскресенье утром специальные уличные выставки картин.
Прямо под открытым небом расставлены холщовые стены. На них развешаны картины. Авторы картин тут же бегают, потирая озябшие руки, и ждут покупателя.
Картины идут буквально за бесценок. На наши деньги очень приличное полотно можно купить за 5 - 10 рублей с рамой.
Осенний салон пустует. В прошлом году в нем было выставлено 10000 картин. В этом году - 4000. И все-таки пустота.
Многие пассажи на Ман-Зелидье прогорели. Небывалый факт. Это, конечно, очень показательно.
Французская радикальная интеллигенция, как всегда, во всем винит существующее правительство. Я слышал, как один левый журналист, презрительно поджав губы и резко жестикулируя, кричал в кафе:
- Лаваль! Ха! Этот дурак надел белый галстук и думает, что этим он может смягчить мировой кризис...
Это чисто парижский стиль. Быть в оппозиции к данному правительству. Дальше этого французский радикализм не простирался.
Как будто бы тут дело в Лавале или в Бриане!
Не все ли равно, кто из буржуазных лидеров у власти.
А насчет более "радикального" анализа мирового кризиса - это у них слабо.
К Союзу интерес огромный.
Меня принимало у себя "Общество друзей новой России". Народу собралось множество. Известные писатели, инженеры, актеры - словом, лево-радикальная интеллигенция. Задавали вопросы. В большинстве случаев дружественные, но были и "ехидные". Я привык к этим вопросам... Всюду одно и то же. Вопросы приблизительно такие:
- Это правда, что в Советском Союзе вознаграждение за труд не для всех одинаково?
- Правда.
- Как же это так, если у вас социализм?
Приходится разъяснять принцип борьбы с уравниловкой, обезличкой и т.д. Азбучные истины. Разъяснения принимают с удовлетворением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104