.. Такие-то дела.
- Не скажи. Я знаю многих, которые... Одним словом, пойдем. Я тебе покажу удивительного человека - Пробкина, коммуниста, вернее кандидата, его недавно в кандидаты перевели. А за что? За то, что в условиях нэпа, в самый, так сказать, разгар мелкобуржуазной стихии, умудрился сохранить всю свою коммунистическую чистоту. Можешь себе представить - он живет по принципам девятнадцатого года, кристальная душа, а его в кандидаты на испытание, как нерабочий элемент... Одним словом, идем...
Нам открыл дверь швейцар.
- Что, товарищ Пробкин, секретарь коммуны имени Октябрьской революции, дома?
- Так точно-с. У себя в библиотеке-читальне-с. Как прикажете доложить?
- Доложи, братец, что экскурсия пришла. Обозревать коммуну.
- Слушаю-с.
Я удивленно открыл рот, но Саша ущипнул меня за локоть.
- Молчи, дурак, удивляться будешь потом, - прошептал он.
Мы поднялись по мраморной лестнице в бельэтаж. На массивной дубовой двери была прибита ослепительная медная табличка: "Николай Николаевич Пробкин. Директор треста "Красноватый шик". Немного пониже была табличка: "Образцовая коммуна имени Октябрьской революции" и "Без доклада не входить".
Дверь растворилась, и перед нами предстал удивительный Пробкин. На нем была грубая, засаленная блуза, из-под раскрытого ворота которой выглядывало хорошее белье и полосатый галстук бабочкой.
- Гляди, - сказал Саша, - это и есть замечательный Пробкин.
Пробкин скромно опустил глаза.
- Ну уж, и замечательный! Я что, я ничего. Живу себе помаленьку... Коммунально, коллективно, так сказать, на основе точного учета и кооперации. Ничего личного. Все общественное. Очень просто. Прошу убедиться. Например, общественное питание. Пожалуйста, госп...
На дверях столовой красовалась надпись: "Общественная столовая". Массивный дубовый стол, покрытый крахмальной скатертью, был со вкусом сервирован на четыре персоны. На стенах висели деревянные зайцы и фрукты, перемежаясь с лозунгами: "Общественное питание - залог коммунизма" и "Не трудящийся да не ест" и т.д. В углу на мраморном столике стоял блестящий самовар с надписями: "Кипятильник" и "Не пейте сырой воды".
Пробкин самодовольно снял пенсне и повел нас дальше.
- Пожалуйте. Клуб имени Октябрьской революции. Прошу убедиться. Пианино. Видите надпись: "Музыкальная секция". Затем небольшая марксистская библиотечка. Станюкович, Метерлинк, Мамин-Сибиряк, Надсон и все такое. Исключительно издания Маркса. Попугай в клетке. Аквариум с золотыми рыбками - зоологическая секция. На столе журналы... хе-хе! Все как полагается. Здесь члены коммуны могут проводить свое время в приятном и полезном отдыхе...
- Эт-то удивительно! - воскликнул экспансивный Саша.
Пробкин скромно улыбнулся.
- Пожалуйте дальше. Детский дом и ясли. Видите - детишки. Так сказать, цветы жизни. Это старший - Коля, а это маленький - Ванюша. Коля, шаркни дяде ножкой. Все в папашу. Вот думаю переименовать старшего в Крокодила, а младшего в Секретаря. Дети получают прекрасный уход, чистое белье и отличную пищу. Детским домом заведует моя жена. Симочка, поди-ка сюда! Тут экскурсанты пришли. Она же и кормилица... хе-хе! По совместительству, так сказать. Ну, да ничего не поделаешь. Коммуна, знаете ли, маленькая, штат не особенно увеличишь.
Мы пошли дальше.
- Вот, пожалуйста! Обращаю ваше внимание: коммунальная кухня. А вот и секретарь ячейки нарпита. Здравствуй, Степан!
Монументальный повар в белом фартуке и колпаке степенно поклонился товарищу Пробкину.
- А что у нас, братец, сегодня на второе?
- Осетрина Макдональд и котлеты а-ля Коминтерн.
- Дальше, господа, ледник, кладовая, погреб, продовольственный склад и т.д. Это не так интересно. Затем еще есть местная ячейка женотдела. Опять же моя жена в ней орудует. Потом общая спальня для административного персонала. Ванная и так далее.
- А ты не верил, - шепнул мне Саша.
- А теперь, товарищи экскурсанты, не желаете ли закусить чем бог послал? Даша, поставьте два лишних коллективных прибора.
Пробкин торжественно подвел нас к закусочному столу.
- Рекомендую перед обедом. По рюмочке. У нас, знаете ли, вообще этого не полагается, но для дорогих гостей...
После сытного коммунального обеда, прощаясь с секретарем коммуны имени Октябрьской революции, я спросил:
- Скажите, товарищ, а много у вас в коммуне членов?
- О, сущие пустяки! Я, жена и двое детей, не считая швейцара и ячейки нарпита.
- Гм! А ячейки РКИ у вас, товарищ, нету?
- Хи-хи! Помилуйте! Для чего нам эта ячейка? У нас, знаете ли, главным образом детишки...
- Ага! Ну, в таком случае, конечно.
- Милости просим в следующий раз. Чем бог послал...
- Спасибо, спасибо! Товарищ Пробкин, мы очарованы вашим учреждением. Даю вам слово, что по возвращении домой я непременно сделаю подробный доклад о посещении вашей удивительной коммуны.
- Вы мне льстите, - застенчиво сказал Пробкин. - Где же вы будете делать доклад?
- В Центральной Контрольной Комиссии, - общительно подмигнул Саша.
Через неделю великолепный Пробкин предстал перед председателем Контрольной Комиссии.
- Садитесь, - учтиво сказал Пробкину человек в потертой гимнастерке, подымая утомленное лицо от бумаг.
И товарищ Пробкин сел.
На два года.
1924
ПАСХАЛЬНЫЙ РАССКАЗ
(Разумеется, с куличом)
Иван Иванович набожно перекрестился, не торопясь надел очки и откашлялся.
- Дорогие дети! Сегодня по случаю первого дня светлого Христова воскресения я хочу вам доставить приятное и полезное удовольствие. Сидите тихо и слушайте внимательно, я вам прочту замечательный пасхальный рассказ маститого писателя Идеалова, напечатанный в свое время в журнале "Нива".
- "Красная нива"? - деловито заинтересовался семилетний Саша.
- Не "Красная нива", а просто "Нива", - нравоучительно сказал дедушка. - Был в наше время такой светлый, идейный журнал.
- Не помню, - сказал Саша.
- Конечно, не помнишь. Ты еще тогда пешком под стол ходил. Маркс издавал.
- Маркс? - оживилась пятилетняя Соня. - Карл Маркс, который составил "Капитал"?
- Да, который составил капитал. Только он не Карл, а просто Маркс.
- Э, ты что-то путаешь, старик! - воскликнул Саша. - То у тебя "просто "Нива", то у тебя "просто Маркс". Ерунда какая-то.
Иван Иванович тяжело вздохнул и прошептал:
- Извольте-ка при таком воспитании доставить им приятное удовольствие. Элементарных вещей не понимают.
- Ну ладно, - сказал он. - Все равно. Не стану спорить. Конечно, теперешние дети ни в грош не ставят своих дедов...
- Ну что ты, дедушка, - вежливо сказал Саша, - мы тебя очень ценим, как незаменимого спеца. И вообще... Одним словом, читай, а то мы опоздаем.
- Итак, - начал Иван Иванович, - рассказ Анатолия Идеалова "Красное яичко".
- Может быть, "просто яичко"? - весело спросила Соня, подмигивая Саше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
- Не скажи. Я знаю многих, которые... Одним словом, пойдем. Я тебе покажу удивительного человека - Пробкина, коммуниста, вернее кандидата, его недавно в кандидаты перевели. А за что? За то, что в условиях нэпа, в самый, так сказать, разгар мелкобуржуазной стихии, умудрился сохранить всю свою коммунистическую чистоту. Можешь себе представить - он живет по принципам девятнадцатого года, кристальная душа, а его в кандидаты на испытание, как нерабочий элемент... Одним словом, идем...
Нам открыл дверь швейцар.
- Что, товарищ Пробкин, секретарь коммуны имени Октябрьской революции, дома?
- Так точно-с. У себя в библиотеке-читальне-с. Как прикажете доложить?
- Доложи, братец, что экскурсия пришла. Обозревать коммуну.
- Слушаю-с.
Я удивленно открыл рот, но Саша ущипнул меня за локоть.
- Молчи, дурак, удивляться будешь потом, - прошептал он.
Мы поднялись по мраморной лестнице в бельэтаж. На массивной дубовой двери была прибита ослепительная медная табличка: "Николай Николаевич Пробкин. Директор треста "Красноватый шик". Немного пониже была табличка: "Образцовая коммуна имени Октябрьской революции" и "Без доклада не входить".
Дверь растворилась, и перед нами предстал удивительный Пробкин. На нем была грубая, засаленная блуза, из-под раскрытого ворота которой выглядывало хорошее белье и полосатый галстук бабочкой.
- Гляди, - сказал Саша, - это и есть замечательный Пробкин.
Пробкин скромно опустил глаза.
- Ну уж, и замечательный! Я что, я ничего. Живу себе помаленьку... Коммунально, коллективно, так сказать, на основе точного учета и кооперации. Ничего личного. Все общественное. Очень просто. Прошу убедиться. Например, общественное питание. Пожалуйста, госп...
На дверях столовой красовалась надпись: "Общественная столовая". Массивный дубовый стол, покрытый крахмальной скатертью, был со вкусом сервирован на четыре персоны. На стенах висели деревянные зайцы и фрукты, перемежаясь с лозунгами: "Общественное питание - залог коммунизма" и "Не трудящийся да не ест" и т.д. В углу на мраморном столике стоял блестящий самовар с надписями: "Кипятильник" и "Не пейте сырой воды".
Пробкин самодовольно снял пенсне и повел нас дальше.
- Пожалуйте. Клуб имени Октябрьской революции. Прошу убедиться. Пианино. Видите надпись: "Музыкальная секция". Затем небольшая марксистская библиотечка. Станюкович, Метерлинк, Мамин-Сибиряк, Надсон и все такое. Исключительно издания Маркса. Попугай в клетке. Аквариум с золотыми рыбками - зоологическая секция. На столе журналы... хе-хе! Все как полагается. Здесь члены коммуны могут проводить свое время в приятном и полезном отдыхе...
- Эт-то удивительно! - воскликнул экспансивный Саша.
Пробкин скромно улыбнулся.
- Пожалуйте дальше. Детский дом и ясли. Видите - детишки. Так сказать, цветы жизни. Это старший - Коля, а это маленький - Ванюша. Коля, шаркни дяде ножкой. Все в папашу. Вот думаю переименовать старшего в Крокодила, а младшего в Секретаря. Дети получают прекрасный уход, чистое белье и отличную пищу. Детским домом заведует моя жена. Симочка, поди-ка сюда! Тут экскурсанты пришли. Она же и кормилица... хе-хе! По совместительству, так сказать. Ну, да ничего не поделаешь. Коммуна, знаете ли, маленькая, штат не особенно увеличишь.
Мы пошли дальше.
- Вот, пожалуйста! Обращаю ваше внимание: коммунальная кухня. А вот и секретарь ячейки нарпита. Здравствуй, Степан!
Монументальный повар в белом фартуке и колпаке степенно поклонился товарищу Пробкину.
- А что у нас, братец, сегодня на второе?
- Осетрина Макдональд и котлеты а-ля Коминтерн.
- Дальше, господа, ледник, кладовая, погреб, продовольственный склад и т.д. Это не так интересно. Затем еще есть местная ячейка женотдела. Опять же моя жена в ней орудует. Потом общая спальня для административного персонала. Ванная и так далее.
- А ты не верил, - шепнул мне Саша.
- А теперь, товарищи экскурсанты, не желаете ли закусить чем бог послал? Даша, поставьте два лишних коллективных прибора.
Пробкин торжественно подвел нас к закусочному столу.
- Рекомендую перед обедом. По рюмочке. У нас, знаете ли, вообще этого не полагается, но для дорогих гостей...
После сытного коммунального обеда, прощаясь с секретарем коммуны имени Октябрьской революции, я спросил:
- Скажите, товарищ, а много у вас в коммуне членов?
- О, сущие пустяки! Я, жена и двое детей, не считая швейцара и ячейки нарпита.
- Гм! А ячейки РКИ у вас, товарищ, нету?
- Хи-хи! Помилуйте! Для чего нам эта ячейка? У нас, знаете ли, главным образом детишки...
- Ага! Ну, в таком случае, конечно.
- Милости просим в следующий раз. Чем бог послал...
- Спасибо, спасибо! Товарищ Пробкин, мы очарованы вашим учреждением. Даю вам слово, что по возвращении домой я непременно сделаю подробный доклад о посещении вашей удивительной коммуны.
- Вы мне льстите, - застенчиво сказал Пробкин. - Где же вы будете делать доклад?
- В Центральной Контрольной Комиссии, - общительно подмигнул Саша.
Через неделю великолепный Пробкин предстал перед председателем Контрольной Комиссии.
- Садитесь, - учтиво сказал Пробкину человек в потертой гимнастерке, подымая утомленное лицо от бумаг.
И товарищ Пробкин сел.
На два года.
1924
ПАСХАЛЬНЫЙ РАССКАЗ
(Разумеется, с куличом)
Иван Иванович набожно перекрестился, не торопясь надел очки и откашлялся.
- Дорогие дети! Сегодня по случаю первого дня светлого Христова воскресения я хочу вам доставить приятное и полезное удовольствие. Сидите тихо и слушайте внимательно, я вам прочту замечательный пасхальный рассказ маститого писателя Идеалова, напечатанный в свое время в журнале "Нива".
- "Красная нива"? - деловито заинтересовался семилетний Саша.
- Не "Красная нива", а просто "Нива", - нравоучительно сказал дедушка. - Был в наше время такой светлый, идейный журнал.
- Не помню, - сказал Саша.
- Конечно, не помнишь. Ты еще тогда пешком под стол ходил. Маркс издавал.
- Маркс? - оживилась пятилетняя Соня. - Карл Маркс, который составил "Капитал"?
- Да, который составил капитал. Только он не Карл, а просто Маркс.
- Э, ты что-то путаешь, старик! - воскликнул Саша. - То у тебя "просто "Нива", то у тебя "просто Маркс". Ерунда какая-то.
Иван Иванович тяжело вздохнул и прошептал:
- Извольте-ка при таком воспитании доставить им приятное удовольствие. Элементарных вещей не понимают.
- Ну ладно, - сказал он. - Все равно. Не стану спорить. Конечно, теперешние дети ни в грош не ставят своих дедов...
- Ну что ты, дедушка, - вежливо сказал Саша, - мы тебя очень ценим, как незаменимого спеца. И вообще... Одним словом, читай, а то мы опоздаем.
- Итак, - начал Иван Иванович, - рассказ Анатолия Идеалова "Красное яичко".
- Может быть, "просто яичко"? - весело спросила Соня, подмигивая Саше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104