Маркет-роуд заполнили сотни людей, желавших увидеть принца-регента и придворных. Разносчики товаров, акробаты, музыканты и карманные воришки – все надеялись что-нибудь подзаработать на этом неожиданном гулянье. Но Бриони заметила, что большинство людей выглядели мрачными и озабоченными, Торговля шла вяло, народ молча смотрел на аристократов голодными глазами, и очень немногие приветствовали королевскую семью – да и то лишь из уважения к отсутствующему королю Олину. Окровавленный Кендрик (он тщательно вымылся, потер кожу жесткой тканью и листьями, снимающими раздражение, но темно-красные пятна не исчезли) испытывал нестерпимую боль от попавшей на кожу слюны виверны, однако старательно улыбался собравшимся на Маркет-роуд горожанам, показывая тем самым, что это не его кровь.
Бриони тоже чувствовала на коже какое-то мерзкое едкое вещество, от которого не удавалось избавиться. Баррик переживал оттого, что во время охоты не сумел поднять копье, и за всю дорогу не произнес ни слова. Граф Тайн и его окружение перешептывались: разумеется, они осуждали чужеземца Шасо, убившего виверну из лука и лишившего их удовольствия поохотиться по правилам. Тайн Олдрич был из тех аристократов, что считали лук оружием для крестьян или браконьеров. По их мнению, лучники способны на одно: красть военную славу конных рыцарей. Тайн и его единомышленники шептались и не выражали своего недовольства вслух только потому, что главный оружейник спас жизнь молодому принцу и принцессе.
Несколько собак (и среди них милый Дадо, который в первые месяцы своей жизни спал в кровати Бриони) лежали мертвыми на склоне холма, рядом с лошадью Кендрика. Их всех похоронят в одной яме.
«И зачем мы устроили эту охоту?» – спрашивала себя Бриони.
Она глядела на пелену облаков, заволакивавших небо на северо-востоке. Их силуэты походили на предвестников несчастья – вороново крыло или тень совы. Нужно поскорее добраться до дома, зажечь свечу на алтаре Зории и попросить богиню-девственницу ниспослать Эддонам свое благословение.
«Надо было сразу выслать лучников и прикончить виверну стрелами. Тогда Дадо остался бы жив. И Баррику не пришлось бы сейчас прикладывать героические усилия, чтобы удержаться от слез», – думала принцесса.
– Почему ты такая мрачная, сестренка? Прекрасный день, лето еще не ушло, – сказал Кендрик. Он рассмеялся: – Посмотри, что стало с моей одеждой! Это была лучшая куртка для верховой езды. Мероланна убьет меня.
Бриони удалось выдавить слабое подобие улыбки. Она представляла себе, что скажет их тетушка – о куртке и не только о ней. Мероланна была остра на язык, и все в замке – за исключением, пожалуй, Шасо – боялись ее как огня. Да и Шасо, скорее всего, просто лучше других скрывал свой страх.
– Я… сама не знаю… – Бриони оглянулась, желая убедиться, что Баррик следует за ними, в нескольких шагах позади. – Я беспокоюсь за Баррика. В последнее время он такой сердитый. А после сегодняшнего случая помрачнеет еще больше.
Кендрик почесал голову, еще сильнее размазав по ней кровь.
– Ему нужно стать сильнее, сестренка, – ответил он. – Люди теряют руки и ноги, но продолжают жить и благодарят богов за то, что не произошло худшего. Очень плохо, что он постоянно думает о своем увечье. К тому же он проводит слишком много времени с Шасо – с самым непреклонным и безжалостным человеком во всех Пределах.
Бриони с ним не согласилась: Кендрик никогда не понимал Баррика, что не мешало принцу любить младшего брата. Не понимал он и Шасо. Хотя, конечно, никто не стал бы отрицать, что главный оружейник – очень жесткий и упрямый человек.
– Все не так просто… – начала принцесса.
Ее прервал Гейлон Толли. Тот уже побывал в замке и теперь ехал им навстречу в окружении своей обычной свиты – саммерфильдцев в зеленых мундирах, расшитых золотом и сиявших ярче закатного солнца.
– Ваше высочество! С юга прибыл корабль!
У Бриони сжалось сердце.
– О, Кендрик, вдруг мы узнаем что-нибудь об отце! – воскликнула она.
Герцог снисходительно посмотрел на нее.
– Это галеон «Поденсис» из Иеросоля, – доложил Гейлон принцу-регенту. – На нем посланник Лудиса с новостями о короле Олине.
– При чем здесь цвет кожи Шасо? – раздраженно поинтересовался Кендрик.
– Я говорю про посла, ваше высочество. Посла из Иеросоля. Кендрик нахмурился.
– Это очень странно.
– Все это очень странно, – согласился Гейлон. – Но мне сказали именно так.
Рассматривая замок, безымянный мальчик казался встревоженным, однако ворота Василиска в массивной внешней стене вызвали у него настоящий ужас. Чет бессчетное количество раз проходил мимо этих ворот, но теперь он попытался посмотреть на них глазами чужака. На облицованной гранитом стене, в четыре раза превышавшей рост человека (тем более – рост Чета), было высечено страшилище вроде свирепой рептилии. Переплетенные кольцами щупальца спускались по обеим сторонам ворот, а голова нависала над огромными дубовыми створками, обитыми железом. Широко раскрытые глаза и зубастая пасть были покрыты тонкими пластинами из драгоценных камней и слоновой кости, края чешуек сверкали позолотой. И фандерлинги, и другие жители города знали, что эти ворота появились задолго до того, как здесь поселились люди.
– Это чудовище не живое, – тихонько сказал мальчику Чет. – Оно не настоящее, его вырезали из камня.
Тот обернулся, и в его глазах Чет увидел нечто более глубокое и странное, чем обычный страх.
– Мне… совсем не нравится смотреть на него, – сказал ребенок.
– Закрой глаза, когда мы будем проходить под воротами. Иначе нам домой не попасть. А еда у нас дома.
Мальчик моргнул светлыми ресницами, еще раз пристально посмотрел на мрачного змея над головой и плотно зажмурил глаза.
– Эй, вы, пошевеливайтесь! – прикрикнула на них Опал. – Скоро стемнеет.
Чет взял мальчика за руку и провел его через ворота, чем вызвал любопытство и удивление у стражников в черных плащах и высоких шлемах с хохолками: солдатам никогда прежде не приходилось видеть фандерлинга, держащего за руку человеческого ребенка. Впрочем, удивление стражников с гербом Эддонов на груди (серебряный волк и звезды) было не настолько сильным, чтобы им захотелось подняться, взять в руки алебарды и покинуть свое уютное место, прогреваемое теплыми лучами солнца.
Когда принцесса и придворные добрались до королевских покоев, фандерлинги и их подопечный вошли под сводчатую галерею на Маркет-сквер. Они оказались перед храмом Тригона. Теперь Чету была видна вся дорога к Новой стене – за ней располагалась главная часть замка. Множество огней мерцали там, словно светлячки в теплую летнюю ночь. Вороновы ворота внутреннего двора были распахнуты настежь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208
Бриони тоже чувствовала на коже какое-то мерзкое едкое вещество, от которого не удавалось избавиться. Баррик переживал оттого, что во время охоты не сумел поднять копье, и за всю дорогу не произнес ни слова. Граф Тайн и его окружение перешептывались: разумеется, они осуждали чужеземца Шасо, убившего виверну из лука и лишившего их удовольствия поохотиться по правилам. Тайн Олдрич был из тех аристократов, что считали лук оружием для крестьян или браконьеров. По их мнению, лучники способны на одно: красть военную славу конных рыцарей. Тайн и его единомышленники шептались и не выражали своего недовольства вслух только потому, что главный оружейник спас жизнь молодому принцу и принцессе.
Несколько собак (и среди них милый Дадо, который в первые месяцы своей жизни спал в кровати Бриони) лежали мертвыми на склоне холма, рядом с лошадью Кендрика. Их всех похоронят в одной яме.
«И зачем мы устроили эту охоту?» – спрашивала себя Бриони.
Она глядела на пелену облаков, заволакивавших небо на северо-востоке. Их силуэты походили на предвестников несчастья – вороново крыло или тень совы. Нужно поскорее добраться до дома, зажечь свечу на алтаре Зории и попросить богиню-девственницу ниспослать Эддонам свое благословение.
«Надо было сразу выслать лучников и прикончить виверну стрелами. Тогда Дадо остался бы жив. И Баррику не пришлось бы сейчас прикладывать героические усилия, чтобы удержаться от слез», – думала принцесса.
– Почему ты такая мрачная, сестренка? Прекрасный день, лето еще не ушло, – сказал Кендрик. Он рассмеялся: – Посмотри, что стало с моей одеждой! Это была лучшая куртка для верховой езды. Мероланна убьет меня.
Бриони удалось выдавить слабое подобие улыбки. Она представляла себе, что скажет их тетушка – о куртке и не только о ней. Мероланна была остра на язык, и все в замке – за исключением, пожалуй, Шасо – боялись ее как огня. Да и Шасо, скорее всего, просто лучше других скрывал свой страх.
– Я… сама не знаю… – Бриони оглянулась, желая убедиться, что Баррик следует за ними, в нескольких шагах позади. – Я беспокоюсь за Баррика. В последнее время он такой сердитый. А после сегодняшнего случая помрачнеет еще больше.
Кендрик почесал голову, еще сильнее размазав по ней кровь.
– Ему нужно стать сильнее, сестренка, – ответил он. – Люди теряют руки и ноги, но продолжают жить и благодарят богов за то, что не произошло худшего. Очень плохо, что он постоянно думает о своем увечье. К тому же он проводит слишком много времени с Шасо – с самым непреклонным и безжалостным человеком во всех Пределах.
Бриони с ним не согласилась: Кендрик никогда не понимал Баррика, что не мешало принцу любить младшего брата. Не понимал он и Шасо. Хотя, конечно, никто не стал бы отрицать, что главный оружейник – очень жесткий и упрямый человек.
– Все не так просто… – начала принцесса.
Ее прервал Гейлон Толли. Тот уже побывал в замке и теперь ехал им навстречу в окружении своей обычной свиты – саммерфильдцев в зеленых мундирах, расшитых золотом и сиявших ярче закатного солнца.
– Ваше высочество! С юга прибыл корабль!
У Бриони сжалось сердце.
– О, Кендрик, вдруг мы узнаем что-нибудь об отце! – воскликнула она.
Герцог снисходительно посмотрел на нее.
– Это галеон «Поденсис» из Иеросоля, – доложил Гейлон принцу-регенту. – На нем посланник Лудиса с новостями о короле Олине.
– При чем здесь цвет кожи Шасо? – раздраженно поинтересовался Кендрик.
– Я говорю про посла, ваше высочество. Посла из Иеросоля. Кендрик нахмурился.
– Это очень странно.
– Все это очень странно, – согласился Гейлон. – Но мне сказали именно так.
Рассматривая замок, безымянный мальчик казался встревоженным, однако ворота Василиска в массивной внешней стене вызвали у него настоящий ужас. Чет бессчетное количество раз проходил мимо этих ворот, но теперь он попытался посмотреть на них глазами чужака. На облицованной гранитом стене, в четыре раза превышавшей рост человека (тем более – рост Чета), было высечено страшилище вроде свирепой рептилии. Переплетенные кольцами щупальца спускались по обеим сторонам ворот, а голова нависала над огромными дубовыми створками, обитыми железом. Широко раскрытые глаза и зубастая пасть были покрыты тонкими пластинами из драгоценных камней и слоновой кости, края чешуек сверкали позолотой. И фандерлинги, и другие жители города знали, что эти ворота появились задолго до того, как здесь поселились люди.
– Это чудовище не живое, – тихонько сказал мальчику Чет. – Оно не настоящее, его вырезали из камня.
Тот обернулся, и в его глазах Чет увидел нечто более глубокое и странное, чем обычный страх.
– Мне… совсем не нравится смотреть на него, – сказал ребенок.
– Закрой глаза, когда мы будем проходить под воротами. Иначе нам домой не попасть. А еда у нас дома.
Мальчик моргнул светлыми ресницами, еще раз пристально посмотрел на мрачного змея над головой и плотно зажмурил глаза.
– Эй, вы, пошевеливайтесь! – прикрикнула на них Опал. – Скоро стемнеет.
Чет взял мальчика за руку и провел его через ворота, чем вызвал любопытство и удивление у стражников в черных плащах и высоких шлемах с хохолками: солдатам никогда прежде не приходилось видеть фандерлинга, держащего за руку человеческого ребенка. Впрочем, удивление стражников с гербом Эддонов на груди (серебряный волк и звезды) было не настолько сильным, чтобы им захотелось подняться, взять в руки алебарды и покинуть свое уютное место, прогреваемое теплыми лучами солнца.
Когда принцесса и придворные добрались до королевских покоев, фандерлинги и их подопечный вошли под сводчатую галерею на Маркет-сквер. Они оказались перед храмом Тригона. Теперь Чету была видна вся дорога к Новой стене – за ней располагалась главная часть замка. Множество огней мерцали там, словно светлячки в теплую летнюю ночь. Вороновы ворота внутреннего двора были распахнуты настежь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208