— Ладно, пошли. Эй, Боб!
— А? — отозвался тот.
— Мы выходим, время пошло...
— Давайте.
— Только ты не вздумай запустить телепортатор до того, как мы вернемся, ладно? А то я тебе...
— Да помню я, помню. Не волнуйся. И вообще, не тяни резину.
Торпеда находилась там же, где они ее и оставили, то есть около люка, крышка которого послушно распахнулась и зафиксировалась в открытом положении. Дик первым выбрался из шлюза на поверхность корабля, затем помог Джоанне — процесс был не слишком легким, учитывая внезапно меняющийся вектор силы тяжести.
Прежде всего надо было снять кожух, закрывавший смонтированные в зонде приборы. Этот процесс, такой легкий на первый взгляд, затянулся на добрых полчаса — какой-то кретин умудрился покрыть торпеду слоем краски, при этом, разумеется, залив ею и крепежные болты. Дик не раз вспомнил недобрым словом маму того энтузиаста, пока очищал шлицы болтов от краски, ставшей в холоде вакуума твердой, как камень. Джоанна честно пыталась ему помочь, однако больше мешала, поэтому в конце концов она просто отошла в сторону, предоставив командиру сомнительное удовольствие возиться с кожухом в одиночку, и принялась обозревать окрестности.
А посмотреть было на что. Вокруг простиралась до невозможности ровная металлическая поверхность, неестественно ровная для тех, кто привык к угловатым конструкциям земных кораблей. А над головой плыл огромный голубой шар — экраны «планетария» не давали столь великолепного обзора. Звезда была скрыта корпусом корабля и Джоанна подумала, что при наличии соответствующего телескопа можно было бы, наверное, разглядеть тень корабля, стремительно скользившую по поверхности Эрсайда. «Нет — поправила она себя — Слишком малы размеры. Вот если бы не было атмосферы, тогда...».
Дик наконец справился с упрямыми болтами и отсоединил крышку аппаратного отсека. Дальше дело пошло проще — болты легко вывинчивались, и вот уже первый блок отделен от зонда. Теперь появилось занятие и для Диди — ей пришлось относить извлеченные элементы в шлюз. Тут уже пришлось выразить некоторые сожаления по поводу присутствовавшей силы тяжести — хотя конструкторы и пытались решить вопрос минимизации занимаемого этим железом объема, однако блоки оказались достаточно тяжелыми.
Она перенесла в шлюз уже третий агрегат, когда в наушниках раздался крик Дженнингса.
— Дик! Диди! Немедленно возвращайтесь!
Дисциплина превыше всего — уже через несколько секунд пилоты были в шлюзовой камере, и крышка люка стала медленно опускаться, отрезая их от открытого космоса. Пока шел процесс шлюзования, Джоанна попыталась выяснить, что же все-таки произошло.
Боб бормотал что-то нечленораздельное, вроде бы Брей напал на Рича, немец ранен, Рейкер пытался защитить его... они в планетарии, там творится черт знает что. Было похоже, Боб сам не в курсе происходящего, и судит об этом по обрывкам доносящихся до него выкриков дерущихся.
Внутренняя дверь камеры соизволила открыться и Дик с Джоанной бегом бросились к планетарию. Пока они добрались до места, прошло еще минут десять и, как оказалось, их помощь уже не требовалась. Рич пластом лежал на палубе, из глубокой ссадины на затылке сочилась кровь, рядом Рейкер, тяжело дыша и изрыгая проклятия, держал Брея удушающим захватом. Тот рычал, брызгал пеной изо рта и пытался вырваться. У полковника на лбу шерсть свалялась от обильного пота, он все сильнее давил на горло противника, изо всех сил стараясь при этом не сломать бешено вырывающемуся Брею позвоночник.
Почти одновременно с ними в зал влетела Анни, сразу же бросившись к мужу, который уже постепенно приходил в себя, за ней Рами и Боб. Спустя несколько секунд подоспел и Ким, который в момент поднятия тревоги занимался проверкой системы жизнеобеспечения Снегова.
— Что случилось? — выдохнул Дик, бросаясь на помощь Рейкеру и срывая с пояса моток тонкого троса, которым запасся, выбираясь на поверхность корабля. Вдвоем они довольно быстро скрутили извивающегося Брея по рукам и ногам, после чего полковник смог перевести дух и более или менее детально описать происшедшее.
Поначалу ничего не предвещало такого взрыва. Они стояли и любовались открывающимся видом. Рич откровенно скучал, однако ничего более интересного ему в настоящий момент не светило, поэтому он убеждал себя, что выполняет роль стража при пленнике. Рейкер, как всегда, вполголоса беседовал с пилотом, говоря при этом на родном языке, которого Рич почти не понимал.
Внезапно Брей замолчал и перестал отвечать на фразы Рейкера, который имели явный вопросительный оттенок. Некоторое время он неподвижно стоял, уставившись в одну точку, затем внезапно развернулся и с диким воплем бросился на немца.
От жуткого по силе удара Рихарда отбросило к стене, он не успел сгруппироваться, врезался затылком в переборку лбом и потерял сознание. Рейкер бросился на помощь, тоже получил пару сильных ударов, однако к столкновению оказался подготовлен лучше. После короткой схватки ему удалось провести болевой прием, однако тут же он оказался в тяжелой ситуации — связать разбушевавшегося Брея оказалось нечем, приходилось держать вырывающегося рекна и звать на помощь. Это было тем более сложно, что шлем Рейкера был напрочь лишен передатчика и у него оставалась единственная надежда — докричаться до микрофона в шлеме потерявшего сознание Ауэрбаха. В конечном итоге ему это удалось...
Рейкер пытался анализировать факты и постепенно приходил к мысли, что либо фактов слишком мало, либо он не рожден быть аналитиком. И тем не менее он не мог успокоиться, поскольку все известные ему факты не могли быть объяснены простыми и естественными вещами, а в мистику полковник никогда не верил.
После водворения пленника в каюту прошло уже двое суток. Тема инцидента была исчерпана и к ней никто уже не возвращался, только сам Рейкер все никак не мог заставить себя переключиться на что-нибудь другое. Брей снова затих, будто сломленный неудачной попыткой мятежа, тихо сидел в своей каюте, говорить с полковником отказывался, ел мало, большей частью находясь в полузабытьи. Вроде бы все успокоилось, однако Рейкеру все время казалось, что он упустил что-то очень важное, что-то такое, из-за чего никак разрозненные факты не укладываются в строгую и законченную картину. Наконец, не выдержав этого самоистязания, он попросил всех собраться в главной рубке.
Дождавшись, пока опоздавшие займут свои кресла, полковник начал свою речь, стараясь влить в слова максимум убежденности. Получалось не то чтобы очень, однако слушатели были предельно внимательны, догадываясь, что Рейкер собрал их не ради пустой болтовни.
— Итак, друзья, позвольте обращаться к вам именно так, я хочу поделиться с вами своими сомнениями и, может быть, вы поможете мне прийти к каким-нибудь выводам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265