Я в замкнутом пространстве. И сверху, через стеклянный потолок, за мной наблюдают. А, хрен с ним, со всем! Помереть, так хоть красиво и с куражом.
Наставник Ван как-то на веселой пьянке научил меня ругаться по-китайски. Когда Тигр подошел совсем близко, я громко выругался на его родном языке и плюнул в раскосую морду.
Тигр увернулся от плевка, плевок пролетел мимо. И я что есть силы долбанул его ногой в пах. Ей-богу, ударь я чуть-чуть, ну совсем чуточку побыстрее, ходить бы Тигру кастратом. Однако «чуть-чуть» в бою не считается. Он сбил мою ногу, уйдя в защитную стойку «старый прячущийся тигр». Я потерял равновесие, но все равно попробовал достать узкоглазую физиономию «когтями орла». Он перехватил мою правую руку «тигриной лапой». Миг боли, падение на колени, и я уже у ног противника. Лоб упирается в доски пола. Правая рука выкручена за спину. Я не могу пошевелиться. Мастер полностью меня контролирует. Малейшее движение, и хрустнут суставы руки.
Как-то очень ловко и бережно Тигр поставил меня на ноги. Рука по-прежнему осталась вывернутой за спиной. Я имел возможность переставлять ноги, вот, пожалуй, и все, на что способно было тело. Еще можно было, конечно, судорожно передернуть конечностями и переломать себе все кости к чертовой матери, но к чему спешить. Тигр подталкивает меня бедром, заставляет идти к дверям, на выход из солярия. Шоу продолжается, знать, не все сюрпризы иссякли. Догнать четырех погибших друзей по дороге на тот свет я всегда успею. Я уже мчался сегодня по тоннелю навстречу теплому свету счастья и знаю, что это совсем не страшно. Ужасен сам процесс перехода из одного мира в другой. Потом все здорово. Хорошо, спокойно, легко и радостно...
Продолжая удерживать мою вывернутую руку за спиной, Тигр толкнул ногою дверь, она открылась. «Вот ведь незадача! — горько усмехнулся я про себя. — Ведь мог же, блин, пока китаец делал Толика, да и потом, позже, попробовать убежать через эту дверь. Кто ж знал, что она осталась незапертой? И на лестнице никого. Куда же он меня тащит? Опять в гараж? За каким, интересно, чертом?»
Нет. Меня вели не в гараж. На очередном лестничном пролете, вместо того чтобы идти вниз, мы свернули в боковой коридорчик. Тигр слегка усилил фиксацию заломанной руки, и я не сдержался, вскрикнул от боли. Кроме как о натянувшихся до последнего предела сухожилиях, я больше ни о чем не смог думать...
* * *
Боль мучила меня еще с минуту. Согнувшись в три погибели, стиснув зубы, я бездумно пялился в пол под ногами, стараясь шагать максимально осторожно. В поведении конвоира не было садистской радости, как у тех, давнишних омоновцев, что выкручивали мне руки вчера утром. Он хладнокровно и добросовестно выполнял приказ доставить меня в... Скоро узнаю — куда. Одному Мастеру велели привести в порядок мое пошатнувшееся, если не сказать — «рухнувшее», здоровье, другому приказали кончить Толика и оттабанить Стаса Лунева по назначению, вот он и работает, трудяга. В нашем мире все продается и покупается — способность, талант, любовь, преданность, дружба... Этот список можно продолжать до бесконечности, но мы уже пришли. Стас Лунев доставлен по месту назначения в целости и сохранности. Получите, распишитесь...
Скрипнули, открываясь, двустворчатые двери, украшенные инкрустацией из ценных пород дерева. Подошвы кроссовок утонули в мягком ворсе ковра. Тигр ослабил хват, это послужило для меня сигналом выпрямиться. Во весь рост выпрямиться не получилось. Под коленки ударило что-то мягкое, и я плюхнулся в удобное кресло с витыми деревянными подлокотниками. Рядышком оказался толмач Антон. Антошка быстренько защелкнул на моем правом запястье браслет наручника. Второе кольцо наручников обхватило полированный подлокотник кресла. Китаец отпустил правую руку, и я наконец смог как следует распрямить спину и осмотреться.
Кресло, куда меня усадили, строго говоря, было полукреслом и очень походило на знаменитый стул из кинофильма Гайдая «Двенадцать стульев». Точно такой же стул, как в кино, разве что с подлокотниками. К одному из подлокотников прикована правая рука, в остальном я вполне свободен.
Под стать «стулу из дворца» и остальная обстановка. Хрустальная люстра на потолке. Картины с жирными нимфами в золоченых рамах на затянутых шелком стенах. Бархатные тяжелые гардины. Смешной диванчик с кучкой подушек в уголке. Столик-бюро у стены, а прямо перед моим носом банкетный столик. В общем, комнатка, порядка двенадцати квадратных метров, обставлена в стиле ампир. Или рококо. А может быть, и барокко. Я слабо разбираюсь в дворцовых стилях позапрошлого века.
О бурной современной действительности в этом заповеднике дворцового комфорта напоминали баночки с прохладительными напитками на банкетном столике передо мной и компьютер на столе-бюро. Перед компьютером на пуфике восседала Любовь Игнатьевна, супруга человека со шрамом.
Одета Любовь Игнатьевна так же, как и вчера. Болотного цвета блузка, лазоревые шорты, летние изящные туфли. Черные волосы красиво обрамляют загорелое лицо с умными зелеными глазами. Любовь Игнатьевна не желает смотреть в мою сторону. Взгляд ее устремлен на дисплей компьютера. Изящная, узкая рука лежит на компьютерной «мышке». Любовь Игнатьевна елозит «мышкой» по коврику для «мыши», курсор бегает по экрану монитора. Любовь Игнатьевна играет в какую-то незнакомую компьютерную игру.
— Антон, выйди, — велела Любовь Игнатьевна, продолжая смотреть на мерцающий экран.
Прежде чем выйти, Антон нагнулся и прошептал мне в ухо:
— Оглянись, Лунев.
Я оглянулся. Двустворчатая дверь за спиной имела два прозрачных оконца.
— Буду следить за тобой, стоя за дверью, — предупредил Антон. — Китаец тоже будет на стреме, там же. Рискнешь встать со стула — пристрелю, если раньше желтокожий тебя не разорвет. Ясно?
Не дожидаясь ответа, Антон и его ручной тигр вышли из комнаты. Мы остались вдвоем. Я и Любовь Игнатьевна. Сидим, каждый на своем месте, молчим. Она играет «в компьютер». Я привожу в порядок мысли и эмоции.
Итак, я последний оставшийся в живых из пятерки москвичей, некогда посетивших далекий северный город в качестве специалистов по звериным стилям гунфу. Я здорово изменился за минувшие сутки. Да что там сутки! За последние часы, минуты, секунды... Помню, как-то Ван попросил всех своих учеников сформулировать одной фразой, чему каждый из нас больше всего хочет научиться. Я неделю думал, потом выдал: «Ван, научи меня НИЧЕГО не бояться». Наставник усмехнулся и ответил: «Чтобы НИЧЕГО не бояться, нужно пережить ВСЕ страхи». Опыт — единственный учитель выживания. Недаром герои боевиков, как правило, — бывшие «афганцы» у нас и ветераны вьетнамской агрессии у них. Только пройдя через все испытания, пережив отчаяние, злобу, беспомощность, неудачу и смерть, начинаешь уважать и одновременно презирать старуху с косой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Наставник Ван как-то на веселой пьянке научил меня ругаться по-китайски. Когда Тигр подошел совсем близко, я громко выругался на его родном языке и плюнул в раскосую морду.
Тигр увернулся от плевка, плевок пролетел мимо. И я что есть силы долбанул его ногой в пах. Ей-богу, ударь я чуть-чуть, ну совсем чуточку побыстрее, ходить бы Тигру кастратом. Однако «чуть-чуть» в бою не считается. Он сбил мою ногу, уйдя в защитную стойку «старый прячущийся тигр». Я потерял равновесие, но все равно попробовал достать узкоглазую физиономию «когтями орла». Он перехватил мою правую руку «тигриной лапой». Миг боли, падение на колени, и я уже у ног противника. Лоб упирается в доски пола. Правая рука выкручена за спину. Я не могу пошевелиться. Мастер полностью меня контролирует. Малейшее движение, и хрустнут суставы руки.
Как-то очень ловко и бережно Тигр поставил меня на ноги. Рука по-прежнему осталась вывернутой за спиной. Я имел возможность переставлять ноги, вот, пожалуй, и все, на что способно было тело. Еще можно было, конечно, судорожно передернуть конечностями и переломать себе все кости к чертовой матери, но к чему спешить. Тигр подталкивает меня бедром, заставляет идти к дверям, на выход из солярия. Шоу продолжается, знать, не все сюрпризы иссякли. Догнать четырех погибших друзей по дороге на тот свет я всегда успею. Я уже мчался сегодня по тоннелю навстречу теплому свету счастья и знаю, что это совсем не страшно. Ужасен сам процесс перехода из одного мира в другой. Потом все здорово. Хорошо, спокойно, легко и радостно...
Продолжая удерживать мою вывернутую руку за спиной, Тигр толкнул ногою дверь, она открылась. «Вот ведь незадача! — горько усмехнулся я про себя. — Ведь мог же, блин, пока китаец делал Толика, да и потом, позже, попробовать убежать через эту дверь. Кто ж знал, что она осталась незапертой? И на лестнице никого. Куда же он меня тащит? Опять в гараж? За каким, интересно, чертом?»
Нет. Меня вели не в гараж. На очередном лестничном пролете, вместо того чтобы идти вниз, мы свернули в боковой коридорчик. Тигр слегка усилил фиксацию заломанной руки, и я не сдержался, вскрикнул от боли. Кроме как о натянувшихся до последнего предела сухожилиях, я больше ни о чем не смог думать...
* * *
Боль мучила меня еще с минуту. Согнувшись в три погибели, стиснув зубы, я бездумно пялился в пол под ногами, стараясь шагать максимально осторожно. В поведении конвоира не было садистской радости, как у тех, давнишних омоновцев, что выкручивали мне руки вчера утром. Он хладнокровно и добросовестно выполнял приказ доставить меня в... Скоро узнаю — куда. Одному Мастеру велели привести в порядок мое пошатнувшееся, если не сказать — «рухнувшее», здоровье, другому приказали кончить Толика и оттабанить Стаса Лунева по назначению, вот он и работает, трудяга. В нашем мире все продается и покупается — способность, талант, любовь, преданность, дружба... Этот список можно продолжать до бесконечности, но мы уже пришли. Стас Лунев доставлен по месту назначения в целости и сохранности. Получите, распишитесь...
Скрипнули, открываясь, двустворчатые двери, украшенные инкрустацией из ценных пород дерева. Подошвы кроссовок утонули в мягком ворсе ковра. Тигр ослабил хват, это послужило для меня сигналом выпрямиться. Во весь рост выпрямиться не получилось. Под коленки ударило что-то мягкое, и я плюхнулся в удобное кресло с витыми деревянными подлокотниками. Рядышком оказался толмач Антон. Антошка быстренько защелкнул на моем правом запястье браслет наручника. Второе кольцо наручников обхватило полированный подлокотник кресла. Китаец отпустил правую руку, и я наконец смог как следует распрямить спину и осмотреться.
Кресло, куда меня усадили, строго говоря, было полукреслом и очень походило на знаменитый стул из кинофильма Гайдая «Двенадцать стульев». Точно такой же стул, как в кино, разве что с подлокотниками. К одному из подлокотников прикована правая рука, в остальном я вполне свободен.
Под стать «стулу из дворца» и остальная обстановка. Хрустальная люстра на потолке. Картины с жирными нимфами в золоченых рамах на затянутых шелком стенах. Бархатные тяжелые гардины. Смешной диванчик с кучкой подушек в уголке. Столик-бюро у стены, а прямо перед моим носом банкетный столик. В общем, комнатка, порядка двенадцати квадратных метров, обставлена в стиле ампир. Или рококо. А может быть, и барокко. Я слабо разбираюсь в дворцовых стилях позапрошлого века.
О бурной современной действительности в этом заповеднике дворцового комфорта напоминали баночки с прохладительными напитками на банкетном столике передо мной и компьютер на столе-бюро. Перед компьютером на пуфике восседала Любовь Игнатьевна, супруга человека со шрамом.
Одета Любовь Игнатьевна так же, как и вчера. Болотного цвета блузка, лазоревые шорты, летние изящные туфли. Черные волосы красиво обрамляют загорелое лицо с умными зелеными глазами. Любовь Игнатьевна не желает смотреть в мою сторону. Взгляд ее устремлен на дисплей компьютера. Изящная, узкая рука лежит на компьютерной «мышке». Любовь Игнатьевна елозит «мышкой» по коврику для «мыши», курсор бегает по экрану монитора. Любовь Игнатьевна играет в какую-то незнакомую компьютерную игру.
— Антон, выйди, — велела Любовь Игнатьевна, продолжая смотреть на мерцающий экран.
Прежде чем выйти, Антон нагнулся и прошептал мне в ухо:
— Оглянись, Лунев.
Я оглянулся. Двустворчатая дверь за спиной имела два прозрачных оконца.
— Буду следить за тобой, стоя за дверью, — предупредил Антон. — Китаец тоже будет на стреме, там же. Рискнешь встать со стула — пристрелю, если раньше желтокожий тебя не разорвет. Ясно?
Не дожидаясь ответа, Антон и его ручной тигр вышли из комнаты. Мы остались вдвоем. Я и Любовь Игнатьевна. Сидим, каждый на своем месте, молчим. Она играет «в компьютер». Я привожу в порядок мысли и эмоции.
Итак, я последний оставшийся в живых из пятерки москвичей, некогда посетивших далекий северный город в качестве специалистов по звериным стилям гунфу. Я здорово изменился за минувшие сутки. Да что там сутки! За последние часы, минуты, секунды... Помню, как-то Ван попросил всех своих учеников сформулировать одной фразой, чему каждый из нас больше всего хочет научиться. Я неделю думал, потом выдал: «Ван, научи меня НИЧЕГО не бояться». Наставник усмехнулся и ответил: «Чтобы НИЧЕГО не бояться, нужно пережить ВСЕ страхи». Опыт — единственный учитель выживания. Недаром герои боевиков, как правило, — бывшие «афганцы» у нас и ветераны вьетнамской агрессии у них. Только пройдя через все испытания, пережив отчаяние, злобу, беспомощность, неудачу и смерть, начинаешь уважать и одновременно презирать старуху с косой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109