— Помилуйте, Станислав! Как это можно, тренироваться с собой один на один. С самим собой можно разве что онанизмом заниматься, плодотворно и с удовольствием. Да и то... откройте любой из журналов «Знакомства» и почитайте объявления: «Займусь самоудовлетворением на глазах у понятливой девушки». Десятки таких объявлений, сотни!
— Ха! — Я ухмыльнулся, изобразив на лице мину презрительного превосходства. — Это китаезы вам башку задурили! Методика постижения мастерства в гунфу предполагает на первом этапе выбор правильного стиля, на втором — отработку базы и всего многообразия боевых элементов, на третьем — подбор индивидуального арсенала, тактики и стратегии, отработку и проверку выбранной для себя техники с партнерами разной мощи и габаритов. И, наконец, когда индивидуальный арсенал сформирован и апробирован, следует заключительный этап шлифовки мастерства — индивидуальные тренировки на силу и на скорость исполнения... Откуда вы знаете? Быть может, я ежедневно по утрам в течение часа работаю на тренажерах, отрабатываю удары и перемещения?
— Блефуете, Станислав Сергеевич! — Он улыбнулся еще шире, еще слащавей. — Задумали что-то для меня неприятное и блефуете. Убежать решили?
Вопрос собеседника застал меня врасплох. Неужели в камере установлены скрытые микрофоны? Неужели встречная группа, этапирующая Захара, не случайно заслонила от меня окно?
Человек со шрамом снова начал говорить лишь после того, как сполна насладился моим смятением.
— Попались, Станислав Сергеевич! Ах-ха-ха-ха! Подловил я вас, любезный вы мой! Раскусил! Я же говорил — вы предсказуемы! Я вас изучал. Вы увлекались гунфу, как вы выражаетесь, в основном пижонствуя, согласитесь! О нет! Нет! Ни в коей мере не принижаю ваших бойцовских качеств, не думайте обо мне плохо! Но вы, Станислав, не менее рьяно увлекались и философией, и гимнастикой, в том числе дыхательной, в ущерб разучиванию приемов. Вы — человек искусства, натура увлекающаяся, подвластная порывам. Поувлекались себе вдоволь Востоком, бросили и увлеклись рекламой, видеоклипами, прочей ерундой. Теперь стыдитесь прежних пристрастий, скрываете их. Я прав? Чего молчите? Прав я? Прав! Я вашу натуру понял, Станислав Сергеевич. С нынешними друзьями вы не беседуете о прежних забавах, я специально выяснял. Боитесь стать непонятым и осмеянным. Вы болезненно самолюбивы, я такой же, я-то как раз вас понимаю! И вы, мон ами, чтоб сохранить самоуважение, решились бежать! — Он выдержал еще одну томительно долгую паузу. — Бежать на тот свет! Да-с! На тот свет. В лучший из миров. Вас соблазнила смерть Сергея Контимирова легкостью и скоротечностью. Вместо скандала и криков про то, что я сумасшедший, садист и маньяк, вы решили обмануть меня и отделаться как можно быстрей, наилегчайшим способом! Браво, Станислав Сергеевич! Вы умный и дальновидный человек! Одна беда — я хитрее вас. Изволите, сейчас же прикажу стравить вас с китайцем. Но! Одно но! Велю китайцу переломать вам все суставы, выдавить глаза, но жизнь сохранить! Согласны на такой вариант, Станислав Сергеевич, а?
Вот бы узнать, когда и на чем он съехал? Давно у него крыша протекла и с какой скоростью прогрессирует протечка?.. Черт меня бери, а вдруг первым толчком к болезни, семечком, давшим буйные всходы через много лет, послужил тот стародавний эпизод в спортивном зале Дома культуры далекого северного городка, обозначенного мелкой точкой на крупномасштабной карте? Что же тогда получается? Выходит, мы, все пятеро, сами виноваты в том, что уже произошло, происходит сейчас и что еще будет происходить!.. Тем, кому посчастливится пережить... Сереге и, похоже. Толику не посчастливилось...
— Ну так как? Станислав Сергеевич? Согласны на предложенный вариант спарринга? Отвечайте!
— Согласен, — ответил я твердо, мечтая поскорее оказаться в коридоре, ведущем к месту ристалища, как можно скорее очутиться рядом с окошком над копной сена. В конечном итоге лучше сломать себе шею в прыжке, чем оставаться игрушкой в руках сумасшедшего!
— Раз вы так решили, будьте любезны поскучать полчасика в этом кабинете. А я, с вашего позволения, отправлюсь отобедать. Любовь Игнатьевна давно ждет меня к столу. Сначала хлеба, после — зрелищ, сообразно наказам древних римлян. Трое моих людей и собачка составят вам компанию. Откушав, мы за вами зайдем.
Он встал из-за стола, а у меня засосало под ложечкой. Так, кажется, принято говорить — «засосало под ложечкой», когда хочешь выразить словами невыразимое ощущение, что вот-вот через секунду рухнут все планы, мечты и чаяния, если мгновенно не удастся придумать выход из безвыходного положения.
«Мы за вами зайдем» — означает, что после обеда сволочь со шрамом и его сучка явятся в сопровождении толпы телохранителей. Он понимает, гад, терять мне нечего, после перспектив, им же обещанных, терять совсем нечего. По его больной логике, я вполне могу попытаться героически погибнуть, напав на того, кого все здесь призваны защищать. На него или его суку. Одной собачкой впредь не ограничится. Притащится с кучей охраны. Боится. Мужики слева и справа от меня напряглись, и собаковод Игорь, слышу, шагнул от дверей, дабы быть поближе к моему затылку. Напряжение хозяина передалось слугам. Даже Альфа глухо зарычала. Через полчаса меня поведут по коридору в окружении целой толпы, как боксера профи на бой за чемпионский пояс. Через полчаса о прыжке в окошко можно и не мечтать!
— Простите... — Я заставил свой голос дрогнуть.
— Желаете отказаться? — Человек со шрамом стер с обезображенного лица улыбку, стал необычно серьезен. — Поздно, дорогуша. Назвался груздем — полезай в кузов!
— Не-ет... — Я старался, как мог, изображать смятение, хотя бы ради того, чтобы скрыть переполнявшие меня ярость и злость. — Простите, можно мне размяться?
— Размяться? — Он удивился. Очень удивился.
— Да, размяться, — сказал я твердо, разыгрывая роль героя, решившего броситься под танк с гранатой. — Пока вы будете обедать, я бы хотел размяться перед боем. И еще одна просьба, не могли бы вы распорядиться принести в зал чего-нибудь попить? Жарко, потею.
— Неужели надеетесь одолеть китайского Мастера? — Его удивление сменилось надоевшей слащавой улыбкой. — Или по-прежнему блефуете?
— А если одолею? Отпустите? — Я позволил себе улыбнуться, боясь, что он заметит в моей улыбке оскал.
— Как обещал! — Он кивнул. Он ничего не заметил.
— И на старуху бывает проруха. Всякий Мастер не застрахован от ошибок и нелепых случайностей. Все под богом ходим, и китайцы в том числе.
— Не смею вам возражать, Станислав Сергеевич. — Он снова стал серьезен. — Что ж. Вы меня радуете. Обещаете незабываемое зрелище. Случится так, что вам повезет, я сдержу слово.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109