Немногим это удается».
Карло ласково поцеловал его в лоб.
— Но что ты мог сделать, братишка?
Он и не ждал ответа. Снова открыл книгу и провел рукой по расплывающимся строчкам. «Буря» — было написано там по-английски, а затем шел текст, напечатанный в две колонки. Карло снова перешел на ритмический шепот:
— Отец твой спит на дне морском...
И когда он поднял взгляд, то, похоже, присутствие Тонио его не обрадовало.
«Но отчего это? Что ты видишь? Неужели ты презираешь меня?» — думал Тонио. Атмосфера разрушения давила на него, он задыхался от пыли и с трудом мог вдыхать ту вонь, что исходила от всего гниющего и разлагающегося в этой комнате.
Но брат не отводил взгляда. В его черных глазах появилось странное выражение.
— Первое дитя любовного союза, — прошептал Карло, — дитя, рожденное на пике страсти. Как говорится, благословенный первенец. — Тут его брови нахмурились, а уголки рта опустились. — Но я был последним отпрыском своих родителей, и мы ведь очень похожи. Но на сей счет нет никаких правил, не так ли? Первое дитя, последнее дитя... Ну не считая отцовского чувства к своему первому ребенку!
— Простите, синьор, но я не понимаю, о чем вы.
— Да, конечно. А почему ты должен меня понимать? — продолжал Карло прежним ровным тоном, в котором не было ни малейшей враждебности. Он посмотрел на Тонио с удивлением, но в то же время так, словно ему было приятно на него смотреть. Однако Тонио под его взглядом внутренне съежился и почувствовал себя несчастным.
— А это ты понимаешь? — повысил голос Карло. — Оглянись вокруг!
Снова послышался угрожающий звук — как будто крик ярости рвался из его груди.
— Синьор, прошу вас, позвольте мне прислать слуг, чтобы прибрались здесь...
— О, неужели ты им прикажешь? Ты ведь хозяин тут, правда? — Голос стал еще более резким.
Тонио взглянул брату в глаза и, прочтя в них лишь оскорбительную насмешку, беспомощно отвел взгляд.
— Нет, братишка, ты в этом не виноват, — внезапно сказал Карло. — Знаешь, в тебе есть что-то царственное, — продолжат он как будто с искренней нежностью. — Как он, должно быть, любил тебя. Но, осмелюсь сказать, будь я твоим отцом, я бы любил тебя не меньше.
— Но подскажите, синьор, как нам теперь полюбить друг друга?
— Я люблю тебя, — прошептал Карло. — Однако позволь мне на этом остановиться и не сказать то, о чем впоследствии я буду сожалеть. Видишь ли, я все еще никак не могу здесь освоиться. Как будто вернулся лишь для того, чтобы обнаружить, что я мертв и всеми похоронен, так что мне остается только бродить по этому дому, словно привидение. А в таком состоянии недолго дойти до мыслей и слов, которые окажутся просто дьявольскими.
— Тогда уйдите отсюда, пожалуйста. Пожалуйста... Его покои на втором этаже, синьор, вы можете занять их...
— Так ты отдаешь их мне, братик?
— Синьор, я не хотел сказать, что я вам их даю. Я не хотел хоть каким-то образом проявить к вам неуважение. Я просто имел в виду, что вы, конечно, можете их занять.
Карло улыбнулся и, демонстративно закатив глаза, уронил книгу на стол. А потом грубо схватил голову Тонио обеими руками.
— Ну почему ты не оказался каким-нибудь испорченным и наглым мальчишкой? — прошептал он. — Тогда я смог бы и дальше проклинать его за то, что он так избаловал тебя.
— Синьор, ни к чему говорить о таких вещах. В противном случае нам не ужиться вдвоем.
— А еще ум, мудрость и храбрость, да, храбрость. Вот чем ты обладаешь, братишка. Сам пришел, чтобы поглядеть мне в глаза и поговорить со мной. Минуту назад ты просил надоумить тебя, как нам полюбить друг друга?
Тонио кивнул. Он знал, что, если попытается сказать что-нибудь, голос не послушается его. Этот человек, крепко стиснувший его, был так близко. Медленно наклонившись вперед, Тонио коснулся губами щеки брата и услышал, как, обнимая его, Карло снова вздохнул.
* * *
— Все это слишком тяжело, — сказала Катрина.
Время перевалило за полночь, и дом погрузился во тьму, не считая той комнаты, мимо которой он проходил. По резкому, без полутонов, голосу Карло Тонио догадался, что брат выпил вина.
— Но ты вернулся богатым, ты все еще молод... И Боже мой, неужели в этом городе мало того, что может удовлетворить тебя и без жены и детей? Ты свободен...
— Синьора, мне осточертела свобода. Я знаю, что все можно купить. Да, богатый, молодой и свободный, и целых пятнадцать лет я был таким! Но скажу вам: пока он был жив, то был огонь Чистилища, а сейчас, когда он мертв, это адский огонь! Не говорите мне о свободе! Разве я не искупил свою вину достаточно, чтобы теперь жениться и...
— Карло, ты не можешь идти против его воли!
* * *
Смуглолицые слуги подметали коридоры. Какие-то молодые люди болтались у дверей покоев Андреа. Марчелло Лизани приехал с утра и теперь завтракал с Карло в столовой.
— Войди, Тонио!
Увидев проходящего мимо дверей брата, Карло махнул рукой и резко поднялся. Стул заскользил по выложенному плиткой полу.
Но Тонио, быстро поклонившись, поспешил прочь. А войдя наконец в свою комнату, молча прислонился к двери и какое-то время стоял там, точно обрел убежище.
— Не смирился, нет, все еще не смирился, — покачала головой Катрина, сузив на миг голубые глаза.
Она пришла к Тонио проверить уроки. Просмотрев, вернула их Алессандро. В кожаной папочке у нее лежали бумаги, в которых были расписаны грядущие расходы: сколько заплатить кухарке, сколько — лакею, сколько — учителям, сколько отложить на еду и что там еще понадобится.
— Но ты должен сносить это молча, — сказала она, кладя ладонь на руки Тонио. — Не провоцируй его.
Тонио кивнул. Потерянный и расстроенный Анджело, сидевший в другом конце комнаты, то и дело поглядывал на них, отрываясь от своего требника.
— Так что позволь ему собирать здесь старых друзей, дай возможность разобраться в том, кто сейчас имеет влияние. — Понизив голос, Катрина наклонилась к Тонио и заглянула ему в глаза. — И позволь ему тратить деньги как его душе угодно, ведь он привез домой целое состояние. Он жалуется на темные шторы и жаждет венецианской роскоши, французских безделушек, нарядных обоев. Дай все это ему...
— Да, да, — согласился Тонио.
* * *
Каждое утро Тонио смотрел, как брат уходит из дома. Карло стремительно сбегал по лестнице, бренча ключами и звякая шпагой, прицепленной на боку. Топот его башмаков по мрамору был таким непривычным для этого дома звуком, что Тонио казалось, будто эти башмаки живут какой-то своей собственной, отдельной жизнью. В щелочку двери Тонио видел белые парики на отполированных деревянных головах манекенов и слышал давний шепот Андреа: «Фатовство...»
— Братишка, спускайся, поужинай сегодня со мной. — Иногда Карло возникал из темноты, словно ждал его.
— Пожалуйста, простите меня, синьор, но мое настроение, мой отец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168
Карло ласково поцеловал его в лоб.
— Но что ты мог сделать, братишка?
Он и не ждал ответа. Снова открыл книгу и провел рукой по расплывающимся строчкам. «Буря» — было написано там по-английски, а затем шел текст, напечатанный в две колонки. Карло снова перешел на ритмический шепот:
— Отец твой спит на дне морском...
И когда он поднял взгляд, то, похоже, присутствие Тонио его не обрадовало.
«Но отчего это? Что ты видишь? Неужели ты презираешь меня?» — думал Тонио. Атмосфера разрушения давила на него, он задыхался от пыли и с трудом мог вдыхать ту вонь, что исходила от всего гниющего и разлагающегося в этой комнате.
Но брат не отводил взгляда. В его черных глазах появилось странное выражение.
— Первое дитя любовного союза, — прошептал Карло, — дитя, рожденное на пике страсти. Как говорится, благословенный первенец. — Тут его брови нахмурились, а уголки рта опустились. — Но я был последним отпрыском своих родителей, и мы ведь очень похожи. Но на сей счет нет никаких правил, не так ли? Первое дитя, последнее дитя... Ну не считая отцовского чувства к своему первому ребенку!
— Простите, синьор, но я не понимаю, о чем вы.
— Да, конечно. А почему ты должен меня понимать? — продолжал Карло прежним ровным тоном, в котором не было ни малейшей враждебности. Он посмотрел на Тонио с удивлением, но в то же время так, словно ему было приятно на него смотреть. Однако Тонио под его взглядом внутренне съежился и почувствовал себя несчастным.
— А это ты понимаешь? — повысил голос Карло. — Оглянись вокруг!
Снова послышался угрожающий звук — как будто крик ярости рвался из его груди.
— Синьор, прошу вас, позвольте мне прислать слуг, чтобы прибрались здесь...
— О, неужели ты им прикажешь? Ты ведь хозяин тут, правда? — Голос стал еще более резким.
Тонио взглянул брату в глаза и, прочтя в них лишь оскорбительную насмешку, беспомощно отвел взгляд.
— Нет, братишка, ты в этом не виноват, — внезапно сказал Карло. — Знаешь, в тебе есть что-то царственное, — продолжат он как будто с искренней нежностью. — Как он, должно быть, любил тебя. Но, осмелюсь сказать, будь я твоим отцом, я бы любил тебя не меньше.
— Но подскажите, синьор, как нам теперь полюбить друг друга?
— Я люблю тебя, — прошептал Карло. — Однако позволь мне на этом остановиться и не сказать то, о чем впоследствии я буду сожалеть. Видишь ли, я все еще никак не могу здесь освоиться. Как будто вернулся лишь для того, чтобы обнаружить, что я мертв и всеми похоронен, так что мне остается только бродить по этому дому, словно привидение. А в таком состоянии недолго дойти до мыслей и слов, которые окажутся просто дьявольскими.
— Тогда уйдите отсюда, пожалуйста. Пожалуйста... Его покои на втором этаже, синьор, вы можете занять их...
— Так ты отдаешь их мне, братик?
— Синьор, я не хотел сказать, что я вам их даю. Я не хотел хоть каким-то образом проявить к вам неуважение. Я просто имел в виду, что вы, конечно, можете их занять.
Карло улыбнулся и, демонстративно закатив глаза, уронил книгу на стол. А потом грубо схватил голову Тонио обеими руками.
— Ну почему ты не оказался каким-нибудь испорченным и наглым мальчишкой? — прошептал он. — Тогда я смог бы и дальше проклинать его за то, что он так избаловал тебя.
— Синьор, ни к чему говорить о таких вещах. В противном случае нам не ужиться вдвоем.
— А еще ум, мудрость и храбрость, да, храбрость. Вот чем ты обладаешь, братишка. Сам пришел, чтобы поглядеть мне в глаза и поговорить со мной. Минуту назад ты просил надоумить тебя, как нам полюбить друг друга?
Тонио кивнул. Он знал, что, если попытается сказать что-нибудь, голос не послушается его. Этот человек, крепко стиснувший его, был так близко. Медленно наклонившись вперед, Тонио коснулся губами щеки брата и услышал, как, обнимая его, Карло снова вздохнул.
* * *
— Все это слишком тяжело, — сказала Катрина.
Время перевалило за полночь, и дом погрузился во тьму, не считая той комнаты, мимо которой он проходил. По резкому, без полутонов, голосу Карло Тонио догадался, что брат выпил вина.
— Но ты вернулся богатым, ты все еще молод... И Боже мой, неужели в этом городе мало того, что может удовлетворить тебя и без жены и детей? Ты свободен...
— Синьора, мне осточертела свобода. Я знаю, что все можно купить. Да, богатый, молодой и свободный, и целых пятнадцать лет я был таким! Но скажу вам: пока он был жив, то был огонь Чистилища, а сейчас, когда он мертв, это адский огонь! Не говорите мне о свободе! Разве я не искупил свою вину достаточно, чтобы теперь жениться и...
— Карло, ты не можешь идти против его воли!
* * *
Смуглолицые слуги подметали коридоры. Какие-то молодые люди болтались у дверей покоев Андреа. Марчелло Лизани приехал с утра и теперь завтракал с Карло в столовой.
— Войди, Тонио!
Увидев проходящего мимо дверей брата, Карло махнул рукой и резко поднялся. Стул заскользил по выложенному плиткой полу.
Но Тонио, быстро поклонившись, поспешил прочь. А войдя наконец в свою комнату, молча прислонился к двери и какое-то время стоял там, точно обрел убежище.
— Не смирился, нет, все еще не смирился, — покачала головой Катрина, сузив на миг голубые глаза.
Она пришла к Тонио проверить уроки. Просмотрев, вернула их Алессандро. В кожаной папочке у нее лежали бумаги, в которых были расписаны грядущие расходы: сколько заплатить кухарке, сколько — лакею, сколько — учителям, сколько отложить на еду и что там еще понадобится.
— Но ты должен сносить это молча, — сказала она, кладя ладонь на руки Тонио. — Не провоцируй его.
Тонио кивнул. Потерянный и расстроенный Анджело, сидевший в другом конце комнаты, то и дело поглядывал на них, отрываясь от своего требника.
— Так что позволь ему собирать здесь старых друзей, дай возможность разобраться в том, кто сейчас имеет влияние. — Понизив голос, Катрина наклонилась к Тонио и заглянула ему в глаза. — И позволь ему тратить деньги как его душе угодно, ведь он привез домой целое состояние. Он жалуется на темные шторы и жаждет венецианской роскоши, французских безделушек, нарядных обоев. Дай все это ему...
— Да, да, — согласился Тонио.
* * *
Каждое утро Тонио смотрел, как брат уходит из дома. Карло стремительно сбегал по лестнице, бренча ключами и звякая шпагой, прицепленной на боку. Топот его башмаков по мрамору был таким непривычным для этого дома звуком, что Тонио казалось, будто эти башмаки живут какой-то своей собственной, отдельной жизнью. В щелочку двери Тонио видел белые парики на отполированных деревянных головах манекенов и слышал давний шепот Андреа: «Фатовство...»
— Братишка, спускайся, поужинай сегодня со мной. — Иногда Карло возникал из темноты, словно ждал его.
— Пожалуйста, простите меня, синьор, но мое настроение, мой отец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168