Но Тонио было не до еды. Марианна постоянно шепотом объясняла ему, чем известен тот или иной гость, а Алессандро, понизив голос, рассказывал о последних новостях света, оказавшегося таким замечательным и полным приятных чудес. Вино сразу ударило Тонио в голову. По ту сторону задымленного прохода он увидел Катрину. Она лучезарно улыбалась ему. Ее светлые волосы были уложены в изящную прическу из пышных кудрей, а высокую грудь украшали алмазы.
Щеки тетушки полыхали ярким румянцем, что делало ее похожей на идеальных красавиц с живописных полотен, которые внезапно показались ему реальными; она была такой пышной, великолепной.
Алессандро между тем чувствовал себя совершенно в своей тарелке; он разрезал мясо на тарелке Марианны, отодвигал мешавшие ей свечи и ни на миг не отвлекался от ухаживания за ней. «Идеальный кавалер!» — подумал Тонио.
Наблюдая за ним, он снова стал размышлять о тайне евнухов. Что чувствовал Алессандро? Каково это — быть таким, как он? И, несмотря на то что его притягивали неспешные руки и полуопущенные ресницы Алессандро и завораживала та волшебная грация, которой отличался каждый жест певца, Тонио невольно содрогнулся. «Неужели он никогда не печалится о своей судьбе? Неужели его никогда не грызет горечь?»
Снова запели скрипки. За главным столом раздался мощный взрыв смеха. Мимо прошел, кивнув, синьор Леммо.
* * *
Начинался карнавал. Люди толпами валили на площадь.
На всеобщее обозрение были выставлены величественные картины; прилавки ювелиров и стеклодувов сверкали в свете огней открытых кафе, заполненных людьми, угощающимися шоколадом, вином и мороженым. Лавки блистали хрустальными люстрами и великолепными тканями, выставленными на продажу, а толпы людей поражали глаз разнообразием сортов атласа, шелка и дамаста.
Гигантская площадь казалась безграничной. Было светло, как в полдень, а округлые, изогнутые дугой мозаики собора Сан-Марко, возвышаясь над всем этим, искрились, словно были живыми и тоже наблюдали за происходящим.
Алессандро продолжал выполнять свои обязанности. Именно он привел Марианну и Тонио в маленькую лавку, где их тут же обрядили в бауты и домино.
Тонио ни разу еще не доводилось надевать бауту, птицеподобную маску белого как мел цвета, закрывавшую не только лицо, но и голову. Когда маска коснулась его носа и глаз, он почувствовал странный запах. Кинув взгляд на зеркало, удивился, увидев вместо себя какого-то незнакомца. Виной тому было домино, длинное черное одеяние, спускавшееся до земли и делавшее людей полностью неузнаваемыми. Теперь невозможно было определить, кто из них мужчина, а кто — женщина. Из-под домино не проглядывало платье Марианны, она превратилась в маленького гнома, смеющегося сладким, перекатывающимся, как ртуть, смехом.
Алессандро рядом с ней казался привидением.
Вынырнув снова на слепящий свет, они были теперь просто троицей среди сотен таких же, как они, безымянных и безликих людей, затерянных в толпе, тесно прижатых друг к другу среди музыки и криков, наполнивших воздух, и среди прочих людей, одетых в причудливые, фантастические костюмы.
Гигантские фигуры комедии дель арте поднимались над толпой. Они были похожи на чудовищно раздутых кукол, их раскрашенные лица гротескно сверкали под факелами. Тонио внезапно заметил, что Марианна чуть не корчится от смеха. Алессандро, на руку которого она опиралась, что-то прошептал ей на ухо. Тогда свободной рукой она уцепилась за Тонио.
Вдруг кто-то закричал им:
— Тонио! Марианна!
— Ш-ш-ш! Как ты нас узнала? — спросила Марианна.
Но Тонио тоже узнал свою двоюродную сестру Катрину. На ее лице была лишь полумаска, под которой нагло и очаровательно алел маленький полумесяц рта. Он почувствовал прилив возбуждения и смутился. Тут же на память пришла Беттина, девочка, прислуживавшая в кафе. «Интересно, смогу ли я разыскать эту малышку?»
— Мой милый! — Катрина привлекла его к себе. — Это ведь ты, правда?
От ее поцелуя у него закружилась голова.
Он отступил назад. Неожиданное ощущение твердости между ног сводило его с ума. Он бы предпочел умереть, лишь бы не дать ей почувствовать это, но когда ее рука, обвив его шею, коснулась незащищенного тканью места, он ощутил себя на грани унизительного потрясения, которое не смог бы скрыть. Она прижималась к нему, и это сводило его с ума.
— Наверное, произошло что-то невероятное, раз твой отец позволил выйти на улицу вам обоим? — спросила Катрина и, слава Богу, повернулась к Марианне.
Перед глазами Тонио неожиданно всплыл дом: темные комнаты, сумрачные коридоры. Он увидел отца, одиноко стоящего посреди тускло освещенного кабинета, в то время как утреннее солнце прогоняло тени, отбрасываемые пламенем свечей. Скелетообразная фигура Андреа словно согнулась под грузом истории.
* * *
Он резким движением распахнул окна. Шел дождь, хотя и слишком слабый, чтобы очистить площадь. Она была все еще заполнена людьми, когда Тонио с Марианной наконец с нее улизнули. По узенькой боковой улочке Алессандро вывел их к каналу и подозвал гондолу. И теперь, стянув промокшую и помятую одежду, Тонио облокотился о подоконник и смотрел на туманное беззвездное небо, с которого беззвучно лились серебристые струи дождя.
— Где же мои певцы? — прошептал он.
Ему хотелось бы ощутить печаль, потерю невинности и тяжесть жизни, но если то, что он чувствовал, было печалью, это оказывалось восхитительно сладкое чувство. Не раздумывая, он громко позвал певцов. И почувствовал, как его голос пронзил тьму. Звуки, словно нечто осязаемое, вырвались на свободу, и откуда-то из тьмы и того мира, что был там, вовне, откликнулся другой голос, более легкий, более нежный, и Тонио подумал, что это женский голос, зовущий его.
Он спел ей какой-то пустячок. Он пел о весне и любви, о цветах и дожде, и его фразы были полны цветастых образов. Он пел громче и громче, а потом остановился и, затаив дыхание, слушал свое эхо.
Певцы были повсюду во тьме, окружавшей его. Теноры подхватывали мелодию, которую он начинал. Чей-то голос доносился с канала. Звенели тамбурины, бренчали гитары... Упав на колени и держась рукой за подоконник, Тонио тихо смеялся, постепенно погружаясь в сон.
И тут вдруг перед ним всплыл смутный образ. Карло в ярко-красной мантии в объятиях отца. А потом вдруг он оказался совсем в другом месте и, вне себя от ужаса, услышал, как кричит мать.
— Но почему она кричала?
Отец ответил быстро, доверительным тоном, но смысл его ответа ускользнул от Тонио. В реальности он никогда бы не осмелился задать такой вопрос.
«Может, она была той самой невестой, от которой отказался Карло? Может, так? Может, она — та, на которой Карло не женился? Но почему? Почему? Она любила его?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168