На
нашем курсе усовершенствования офицеров-медиков произошло ЧП. Являясь
разносчиком литературы секретного толка, я при сдаче принятой мною от
слушателей секретной литературы обнаружил в одном из сборников, касающихся
толкования только недавно полученного нами Устава, вырванность. Немедленно
доложил об этом в секретную часть, где получал литературу. Я был
предупрежден о молчании. Что я и сделал.
В тот вечер производилась массовая проверка и нового Устава, и
сборников, которые поясняли его. Мне поручили проверить часть сданной
секретной литературы. Я обнаружил еще одну вырванность в новом Уставе, по
команде доложил об этом.
Ставлю в известность..."
Подполковник Андреев, как мне показалось, не доверял даже секретной
части. Она не докладывает обо всем, надеясь на то, что со временем книги
придут в полную негодность и их можно будет списать.
...Железновский в тот вечер рассказывал: генерал Ковалев, как только
ему доложили - Шугов ушел, - немедленно связался с Москвой. Это он
договорился с тамошним начальством, что пограничники - любого ранга -
будут немедленно заменены. Вроде сам Лаврентий Павлович приказал Ковалеву:
слушай, шерсти пограничников, сразу в брешь пускай СМЕРШевцев из части,
которая там расквартирована. Мне уже доложили о личном составе
дивизионного СМЕРШа. Кое-кого я знаю. Шмаринов там есть. Знаю его давно.
Все можно ему простить - мягкотелость, нерасторопность за одно ценное
качество: он никогда и никого не предаст, не будет никогда и никого
выгораживать. Берите его в помощники, а сами работайте на свой страх и
риск, пока кто-то отсюда не прилетит.
Ковалев немедленно сместил всех офицеров-пограничников, отвел заставу
от границы, где Шугов ушел на сопредельную сторону. В ту же ночь пришла
смена. Вдоль границы рубежи занял шестьсот одиннадцатый гаубичный полк -
все коммунисты полка, имеющие партийный стаж не менее пяти лет. Полк на
войне прославился боевыми успехами, сейчас, заняв рубежи с карабинами - не
с пушками, артиллеристы врылись в песок за одну ночь, цепочка
бежала-бежала к другому полку - пехотному. Это был двести второй полк,
отличавшийся шагистикой - лучшими батальонами на смотрах, полк, горластый
в песнях. В полку к новой службы привлекли, кроме коммунистов и
комсомольцев - секретарей бюро рот, батальонов...
Еще об одной истории я узнал поначалу от Железновского, затем от
самого Ковалева. История эта связана с поиском кандидатур на "ликвидацию"
Шугова. Ковалев серьезно об этом толковал.
- Убить человека, - рассказывал он мне, когда я сослался на
Железновского (он разрешил мне это сделать), - очень легко, если он здесь,
а не там. Убивают в основном за предательство. А раз Шугов оказался
предателем, то убить его надо было обязательно. Другое дело - как? Он же
был там на их стороне. Если бы он был здесь, у нас, я бы его, конечно,
достал. Не надо и согласовывать. А там - это другой вопрос. Да и к тому же
- под прикрытием чужой разведки. Полковник - подарок врагу. Берегут они
таких лучше, чем себя...
Железновский называл мне имя человека, которого посылал на убийство
Шугова Ковалев. Странно, но мне показалась эта кандидатура удручающе
хлипкая. В штабе дивизии у нас работала машинисткой Софья Каганова -
женщина невзрачная, худая, с нервным от усталости лицом. У нее был сыночек
- тоже худой и нервный, как мама, вечно больной, вечно битый мальчишками.
Иногда вдруг этот ее сын гонялся с визгом за своими обидчиками, потому что
рядом, с чуть кривоватой длинной палкой в руках расхаживал в то время
рядом длинный, флегматичный тип неопределенного возраста. Я знал, что он
работает на таможне - следит за провозкой шерсти к нам сюда, на перевалку.
Говорят, он безуспешно клеился к Софье, но она его не подпускала к дому,
всякий раз налаживая к себе домой, на его квартирку. Снимал он ее у
какой-то бедной вдовы, выращивавшей разные пряности на своем небольшом
огородишке. Вдова несколько раз предлагала ему руку и сердце, но он
отказывался, предпочитая любить Софью и ее заморыша.
Говорят, Софья всегда твердила, что этот несуразный таможенник - не
личность. И, видимо, наступил час, с предложением Ковалева, все это
опровергнуть. В послужном списке таможенника с чекистской фамилией Петров
и с именем Петр, а с отчеством Петрович значилось, что он выполнял некогда
боевые задания, рассказывалось, где эти задания выполнялись. Да он и сам
Ковалеву об этом ведал, когда его не силой, но привели к нему.
Сговорились на ордене, Петров П.П. пообещал принести голову Шугова
целехонькой, свеженькой, как когда-то носил головы более значительных
особ...
- Да, я его посылал, - откровенничал Ковалев. - А что было делать -
надо убить человека, а некому. Шугов проглядел профессионалов-убийц:
почему-то они с ним работать не захотели. Ведь два этих прокола остались
без последствий. Они вытекали из него самого и его этой уступчивости. Не
наказали, не убили - это сразу все вопросы заостряет до предела. С тобой
считаться уже не будут. И что мне оставалось делать, как не опереться на
Петрова? Правда, плохо было то, что его многие на сопредельной стороне
знали в лицо: на таможне-то не проедешь, не поглядев, кто тут командует.
Мы снабдили Петрова и картами, и компасом. Но он был - тут правду говорила
Каганова - не личностью. Он, во-первых, заблудился, когда на дворе этот
тарарам песочный разверзся. Уткнулся в саксаулину, да так и был пойман
американцами. Там у них был немец. Он в основном поймал. А американцы, как
ни странно, отпустили эту не личность... Вот, погляди, что написал Петров
тогда...
Я взял из его рук бумажку. Значилось: "Рапорт".
"Я, Петров Петр Петрович, в трезвом уме и в сложных находясь
обстоятельствах по отношению к любви и верности своей стране, взял и
поклялся убить того самого гада ползучего - Шугова П.А. Я, конечно, все
сделал для того, что перейти границу и проследить, где они его содержат. Я
дошел почти к их резиденции, которая состояла из дувала, мазанки и
маленького двора. Здесь они его и содержали. Под очень большой охраной. И
я пытался пробраться к нему, этому бывшему нашему полковнику, а теперь
ставшему полноценным врагом. Жаль, у меня не хватило сил, когда они
набросились на меня. Их было около десяти человек из охраны. И я бы дрался
с ними до последней пули, но они не дали мне развернуться"...
- Вот такое попалось ничтожество тогда, - стуча по столу кулаком,
говорил Ковалев. - А как я надеялся, когда читал принесенные им справки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
нашем курсе усовершенствования офицеров-медиков произошло ЧП. Являясь
разносчиком литературы секретного толка, я при сдаче принятой мною от
слушателей секретной литературы обнаружил в одном из сборников, касающихся
толкования только недавно полученного нами Устава, вырванность. Немедленно
доложил об этом в секретную часть, где получал литературу. Я был
предупрежден о молчании. Что я и сделал.
В тот вечер производилась массовая проверка и нового Устава, и
сборников, которые поясняли его. Мне поручили проверить часть сданной
секретной литературы. Я обнаружил еще одну вырванность в новом Уставе, по
команде доложил об этом.
Ставлю в известность..."
Подполковник Андреев, как мне показалось, не доверял даже секретной
части. Она не докладывает обо всем, надеясь на то, что со временем книги
придут в полную негодность и их можно будет списать.
...Железновский в тот вечер рассказывал: генерал Ковалев, как только
ему доложили - Шугов ушел, - немедленно связался с Москвой. Это он
договорился с тамошним начальством, что пограничники - любого ранга -
будут немедленно заменены. Вроде сам Лаврентий Павлович приказал Ковалеву:
слушай, шерсти пограничников, сразу в брешь пускай СМЕРШевцев из части,
которая там расквартирована. Мне уже доложили о личном составе
дивизионного СМЕРШа. Кое-кого я знаю. Шмаринов там есть. Знаю его давно.
Все можно ему простить - мягкотелость, нерасторопность за одно ценное
качество: он никогда и никого не предаст, не будет никогда и никого
выгораживать. Берите его в помощники, а сами работайте на свой страх и
риск, пока кто-то отсюда не прилетит.
Ковалев немедленно сместил всех офицеров-пограничников, отвел заставу
от границы, где Шугов ушел на сопредельную сторону. В ту же ночь пришла
смена. Вдоль границы рубежи занял шестьсот одиннадцатый гаубичный полк -
все коммунисты полка, имеющие партийный стаж не менее пяти лет. Полк на
войне прославился боевыми успехами, сейчас, заняв рубежи с карабинами - не
с пушками, артиллеристы врылись в песок за одну ночь, цепочка
бежала-бежала к другому полку - пехотному. Это был двести второй полк,
отличавшийся шагистикой - лучшими батальонами на смотрах, полк, горластый
в песнях. В полку к новой службы привлекли, кроме коммунистов и
комсомольцев - секретарей бюро рот, батальонов...
Еще об одной истории я узнал поначалу от Железновского, затем от
самого Ковалева. История эта связана с поиском кандидатур на "ликвидацию"
Шугова. Ковалев серьезно об этом толковал.
- Убить человека, - рассказывал он мне, когда я сослался на
Железновского (он разрешил мне это сделать), - очень легко, если он здесь,
а не там. Убивают в основном за предательство. А раз Шугов оказался
предателем, то убить его надо было обязательно. Другое дело - как? Он же
был там на их стороне. Если бы он был здесь, у нас, я бы его, конечно,
достал. Не надо и согласовывать. А там - это другой вопрос. Да и к тому же
- под прикрытием чужой разведки. Полковник - подарок врагу. Берегут они
таких лучше, чем себя...
Железновский называл мне имя человека, которого посылал на убийство
Шугова Ковалев. Странно, но мне показалась эта кандидатура удручающе
хлипкая. В штабе дивизии у нас работала машинисткой Софья Каганова -
женщина невзрачная, худая, с нервным от усталости лицом. У нее был сыночек
- тоже худой и нервный, как мама, вечно больной, вечно битый мальчишками.
Иногда вдруг этот ее сын гонялся с визгом за своими обидчиками, потому что
рядом, с чуть кривоватой длинной палкой в руках расхаживал в то время
рядом длинный, флегматичный тип неопределенного возраста. Я знал, что он
работает на таможне - следит за провозкой шерсти к нам сюда, на перевалку.
Говорят, он безуспешно клеился к Софье, но она его не подпускала к дому,
всякий раз налаживая к себе домой, на его квартирку. Снимал он ее у
какой-то бедной вдовы, выращивавшей разные пряности на своем небольшом
огородишке. Вдова несколько раз предлагала ему руку и сердце, но он
отказывался, предпочитая любить Софью и ее заморыша.
Говорят, Софья всегда твердила, что этот несуразный таможенник - не
личность. И, видимо, наступил час, с предложением Ковалева, все это
опровергнуть. В послужном списке таможенника с чекистской фамилией Петров
и с именем Петр, а с отчеством Петрович значилось, что он выполнял некогда
боевые задания, рассказывалось, где эти задания выполнялись. Да он и сам
Ковалеву об этом ведал, когда его не силой, но привели к нему.
Сговорились на ордене, Петров П.П. пообещал принести голову Шугова
целехонькой, свеженькой, как когда-то носил головы более значительных
особ...
- Да, я его посылал, - откровенничал Ковалев. - А что было делать -
надо убить человека, а некому. Шугов проглядел профессионалов-убийц:
почему-то они с ним работать не захотели. Ведь два этих прокола остались
без последствий. Они вытекали из него самого и его этой уступчивости. Не
наказали, не убили - это сразу все вопросы заостряет до предела. С тобой
считаться уже не будут. И что мне оставалось делать, как не опереться на
Петрова? Правда, плохо было то, что его многие на сопредельной стороне
знали в лицо: на таможне-то не проедешь, не поглядев, кто тут командует.
Мы снабдили Петрова и картами, и компасом. Но он был - тут правду говорила
Каганова - не личностью. Он, во-первых, заблудился, когда на дворе этот
тарарам песочный разверзся. Уткнулся в саксаулину, да так и был пойман
американцами. Там у них был немец. Он в основном поймал. А американцы, как
ни странно, отпустили эту не личность... Вот, погляди, что написал Петров
тогда...
Я взял из его рук бумажку. Значилось: "Рапорт".
"Я, Петров Петр Петрович, в трезвом уме и в сложных находясь
обстоятельствах по отношению к любви и верности своей стране, взял и
поклялся убить того самого гада ползучего - Шугова П.А. Я, конечно, все
сделал для того, что перейти границу и проследить, где они его содержат. Я
дошел почти к их резиденции, которая состояла из дувала, мазанки и
маленького двора. Здесь они его и содержали. Под очень большой охраной. И
я пытался пробраться к нему, этому бывшему нашему полковнику, а теперь
ставшему полноценным врагом. Жаль, у меня не хватило сил, когда они
набросились на меня. Их было около десяти человек из охраны. И я бы дрался
с ними до последней пули, но они не дали мне развернуться"...
- Вот такое попалось ничтожество тогда, - стуча по столу кулаком,
говорил Ковалев. - А как я надеялся, когда читал принесенные им справки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61