Глаза Наташки затуманились, тело обмякло. Пачкун напирал,
притиснул Наташку к стене, ласки из нежных выродились в болезненные;
размахивая руками, неловко ворочаясь в теснинах заваленной товаром
комнатки, Пачкун задел горку банок, и полные икры жестянки с грохотом
обрушились на пол. Пачкун вмиг отрезвел - страсти угасли - отступил,
оглядел поруху, всплеснул руками:
- Разобрало! - и не желая, чтоб искренний порыв пропал зазря,
пояснил, - видишь как к тебе тянет... а ты напраслину на меня возводишь,
будто - брошу!
Наташка Дрын еще не научилась выныривать из знойного да душного так
споро, как начмаг, губы едва шевелились, грудь вздымалась и опадала, и
Пачкун с сожалением подумал, что если завсекцией и слышала признание, то
вряд ли поняла. Пачкун нагнулся, поднял банку и поставил на стол, мог бы и
помочь Наташке подбирать с полу, но любовь любовью, а дистанцию блюсти
никогда не лишне, сколько таких любовей перепробовал дон Агильяр, не
сосчитать, вспомнил ради чего зашел, уже в дверях уточнил:
- Светка не подведет? Дурасников раскочегарился - не остановишь, если
выхода пару не будет, на нас обрушится, базы перекроет, план переуточнит.
Да мало ли чего при власти отчебучить сподобится.
Наташка, наконец, пришла в себя, собрала банки под умильным взором
дона Агильяра, расставила колонками на столе, бережно поправила
растрепавшиеся седины начмага, вынула расческу из нагрудного кармана,
спрямила пробор, тоскливо огладила синеватую щеку, понимая, что никогда
Пачкун семьи не покинет, чтоб не шептал в раскаленные минуты.
- Будет Светка... непременно, заедем за ней к десяти.
Начмаг ушел, по пути к себе завернул в разрубочную. Мишка принимал
свалившегося до срока разъездного от Чорка, внушал кудрявому доставщику:
- Не успел, как договорились... ты же на полчаса раньше заявился.
Жди.
Пачкун поманил Мишку, шепнул:
- Миш, про ликер забыл? - знал, что Дурасников уважает к чаю
сладенькое, да и Светку легче прогревать ликером, чем белой.
- Господи! - непритворно взвился Шурф, - сейчас отзвоню, после обеда
два болса ваши, бу сде, не сомневайтесь.
Дон Агильяр потрепал Мишку по плечу: и не сомневался! Где еще так
работается четко и спокойно?
Со ступеней спустился Апраксин, как видно, разыскивая Пачкуна - на
прилавках снова бойко торговали колбасным гнильем. Случайно Апраксин
ткнулся в каморку Наташки Дрын и увидел завсекции над горкой банок икры.
Встретились глазами, Наташка хамски завопила:
- Шляетесь по служебным комнатам! Вы не дома! Здесь люди работают,
организация здесь, будьте любезны покинуть... освободите помещение!
Апраксин уже покидал, улыбаясь и оглядывая жестяную горку. Пачкун
подоспел на помощь, вовремя утащил Апраксина к себе, усадил, пытаясь
отогреть улыбкой и мастерски разыгрываемой растерянностью.
- В чем дело? - хотя уже знал в чем. Колбаса! Сам дал команду
сбагрить ее побыстрее, не предвидел, что этот чертяка каждый день пасти
вознамерился.
Апраксин промолчал. Что говорить? Не мальчик, понимал, если б с
почтением к закону, давно Пачкуну возлежать на нарах, а раз блистает
сединами в распухших товаром подвалах, значит зонтик над ним раскрыт.
- Может, вам чего надо? - неуверенно начал мостить мостки Пачкун.
- Красной икры, - сухо отозвался Апраксин, - десять банок.
Брови дона Агильяра поползли вверх - шумный правдолюбец шутить
изволит или, как вас понять, милостивый государь? Пачкун одно усвоил
накрепко: пламя нужно сбивать любыми средствами и сразу, еще и потому, что
Дурасникова волновал этот мужик - возможно, опасен? Не отступится, как
сплошь и рядом случается при усмирении разгневанных клиентов.
- Десять банок во всем магазине не сыщешь, - попытался юлить Пачкун.
- Я только, что видел сотню, по-соседству, в пяти метрах от вас. -
Апраксин ткнул в направлении, где по его прикидкам размещалась каморка
Наташки Дрын.
Пачкун вмиг уяснил драматизм положения, виновато поплел насчет
ветеранов, для коих, себе отказывая, Пачкун припас икры.
- Ветеранов обслужили еще позавчера, - Апраксин играл крупно.
- Есть опоздавшие, контингент большой, - Пачкун посуровел.
Словцо "контингент", пропитанное бумажным привкусом и кабинетной
духотой, отрезвило Апраксина: чего он добивается? У наглеца есть прикрытие
и этим все сказано. Визитер поднялся, улыбнулся. Пачкун оттаял: пронесло.
Апраксин кинжально допек:
- Кто вас прикрывает?
Глаза Пачкуна сузились, пальцы сжались в кулаки, ничего не оставалось
от сладкоголосого, уставшего человека, изнывающего под бременем забот.
- Не понял? - Пачкун вскочил, распрямился, Апраксин увидел крепкого
мужика в соку, вовсе не хлипкого сложения, как казалось из-за белого
халата мешком и недавнего умасливающего воркования.
Апраксин не воевал, не дрался ночами в закоулках и никогда до того не
видел врага; встречались завистники, сплетники, злопыхатели, пакостники,
но врага, жаждавшего твоей гибели, Апраксин еще не встречал. Так они и
стояли, цепко разглядывая друг друга, и бледность дона Агильяра наползла
сверху и сдвигала к подбородку привычную красноту.
Апраксин вышел. Пачкун набрал номер, доложился Дурасникову, долго
слушал, завершая разговор подытожил:
- Конкретно у него ничего нет. Колбаса? Да ее, как ветром сдуло, не
успел он уйти из магазина. Конкретно ничего... но... мне он тоже не по
вкусу.
Трубка улеглась на рычаги. Пачкун припоминал случаи, когда крушение
начиналось с приходом одного нюхача, на первый взгляд бессильного, вряд ли
способного на противоборство с машиной: а Пачкун и такие как он, и люди
прикрывающие - в совокупности определенно машина, хорошо смазанная,
сминающая на своем пути неугодных, опасных, желающих знать лишнее.
Дурасников, обсудив поездку в баню, признался, что нацелился начать
следующую неделю с бюллетеня, малость прихворнуть, к тому же взбодрить
начальство. Пачкун знал этот прием зампреда, всегда подыгрывал: стоило
Дурасникову занедужить, в магазинах все пропадало подчистую, Пачкун и
дружки придерживали товар, стоило выздороветь - и наступало относительное
изобилие; как тут начальству Дурасникова не убедиться, что зампред
незаменим, на месте, только он ведет корабль районной торговли, минуя
рифы. Пачкун сообразил, что дело не в напоминании начальству о
незаменимости, а в желании оклематься после бани и возможных околобанных
художеств. Дурасников заранее выкраивал себе свободу действий на случай,
если Светка, наконец, откликнется на его ухаживания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
притиснул Наташку к стене, ласки из нежных выродились в болезненные;
размахивая руками, неловко ворочаясь в теснинах заваленной товаром
комнатки, Пачкун задел горку банок, и полные икры жестянки с грохотом
обрушились на пол. Пачкун вмиг отрезвел - страсти угасли - отступил,
оглядел поруху, всплеснул руками:
- Разобрало! - и не желая, чтоб искренний порыв пропал зазря,
пояснил, - видишь как к тебе тянет... а ты напраслину на меня возводишь,
будто - брошу!
Наташка Дрын еще не научилась выныривать из знойного да душного так
споро, как начмаг, губы едва шевелились, грудь вздымалась и опадала, и
Пачкун с сожалением подумал, что если завсекцией и слышала признание, то
вряд ли поняла. Пачкун нагнулся, поднял банку и поставил на стол, мог бы и
помочь Наташке подбирать с полу, но любовь любовью, а дистанцию блюсти
никогда не лишне, сколько таких любовей перепробовал дон Агильяр, не
сосчитать, вспомнил ради чего зашел, уже в дверях уточнил:
- Светка не подведет? Дурасников раскочегарился - не остановишь, если
выхода пару не будет, на нас обрушится, базы перекроет, план переуточнит.
Да мало ли чего при власти отчебучить сподобится.
Наташка, наконец, пришла в себя, собрала банки под умильным взором
дона Агильяра, расставила колонками на столе, бережно поправила
растрепавшиеся седины начмага, вынула расческу из нагрудного кармана,
спрямила пробор, тоскливо огладила синеватую щеку, понимая, что никогда
Пачкун семьи не покинет, чтоб не шептал в раскаленные минуты.
- Будет Светка... непременно, заедем за ней к десяти.
Начмаг ушел, по пути к себе завернул в разрубочную. Мишка принимал
свалившегося до срока разъездного от Чорка, внушал кудрявому доставщику:
- Не успел, как договорились... ты же на полчаса раньше заявился.
Жди.
Пачкун поманил Мишку, шепнул:
- Миш, про ликер забыл? - знал, что Дурасников уважает к чаю
сладенькое, да и Светку легче прогревать ликером, чем белой.
- Господи! - непритворно взвился Шурф, - сейчас отзвоню, после обеда
два болса ваши, бу сде, не сомневайтесь.
Дон Агильяр потрепал Мишку по плечу: и не сомневался! Где еще так
работается четко и спокойно?
Со ступеней спустился Апраксин, как видно, разыскивая Пачкуна - на
прилавках снова бойко торговали колбасным гнильем. Случайно Апраксин
ткнулся в каморку Наташки Дрын и увидел завсекции над горкой банок икры.
Встретились глазами, Наташка хамски завопила:
- Шляетесь по служебным комнатам! Вы не дома! Здесь люди работают,
организация здесь, будьте любезны покинуть... освободите помещение!
Апраксин уже покидал, улыбаясь и оглядывая жестяную горку. Пачкун
подоспел на помощь, вовремя утащил Апраксина к себе, усадил, пытаясь
отогреть улыбкой и мастерски разыгрываемой растерянностью.
- В чем дело? - хотя уже знал в чем. Колбаса! Сам дал команду
сбагрить ее побыстрее, не предвидел, что этот чертяка каждый день пасти
вознамерился.
Апраксин промолчал. Что говорить? Не мальчик, понимал, если б с
почтением к закону, давно Пачкуну возлежать на нарах, а раз блистает
сединами в распухших товаром подвалах, значит зонтик над ним раскрыт.
- Может, вам чего надо? - неуверенно начал мостить мостки Пачкун.
- Красной икры, - сухо отозвался Апраксин, - десять банок.
Брови дона Агильяра поползли вверх - шумный правдолюбец шутить
изволит или, как вас понять, милостивый государь? Пачкун одно усвоил
накрепко: пламя нужно сбивать любыми средствами и сразу, еще и потому, что
Дурасникова волновал этот мужик - возможно, опасен? Не отступится, как
сплошь и рядом случается при усмирении разгневанных клиентов.
- Десять банок во всем магазине не сыщешь, - попытался юлить Пачкун.
- Я только, что видел сотню, по-соседству, в пяти метрах от вас. -
Апраксин ткнул в направлении, где по его прикидкам размещалась каморка
Наташки Дрын.
Пачкун вмиг уяснил драматизм положения, виновато поплел насчет
ветеранов, для коих, себе отказывая, Пачкун припас икры.
- Ветеранов обслужили еще позавчера, - Апраксин играл крупно.
- Есть опоздавшие, контингент большой, - Пачкун посуровел.
Словцо "контингент", пропитанное бумажным привкусом и кабинетной
духотой, отрезвило Апраксина: чего он добивается? У наглеца есть прикрытие
и этим все сказано. Визитер поднялся, улыбнулся. Пачкун оттаял: пронесло.
Апраксин кинжально допек:
- Кто вас прикрывает?
Глаза Пачкуна сузились, пальцы сжались в кулаки, ничего не оставалось
от сладкоголосого, уставшего человека, изнывающего под бременем забот.
- Не понял? - Пачкун вскочил, распрямился, Апраксин увидел крепкого
мужика в соку, вовсе не хлипкого сложения, как казалось из-за белого
халата мешком и недавнего умасливающего воркования.
Апраксин не воевал, не дрался ночами в закоулках и никогда до того не
видел врага; встречались завистники, сплетники, злопыхатели, пакостники,
но врага, жаждавшего твоей гибели, Апраксин еще не встречал. Так они и
стояли, цепко разглядывая друг друга, и бледность дона Агильяра наползла
сверху и сдвигала к подбородку привычную красноту.
Апраксин вышел. Пачкун набрал номер, доложился Дурасникову, долго
слушал, завершая разговор подытожил:
- Конкретно у него ничего нет. Колбаса? Да ее, как ветром сдуло, не
успел он уйти из магазина. Конкретно ничего... но... мне он тоже не по
вкусу.
Трубка улеглась на рычаги. Пачкун припоминал случаи, когда крушение
начиналось с приходом одного нюхача, на первый взгляд бессильного, вряд ли
способного на противоборство с машиной: а Пачкун и такие как он, и люди
прикрывающие - в совокупности определенно машина, хорошо смазанная,
сминающая на своем пути неугодных, опасных, желающих знать лишнее.
Дурасников, обсудив поездку в баню, признался, что нацелился начать
следующую неделю с бюллетеня, малость прихворнуть, к тому же взбодрить
начальство. Пачкун знал этот прием зампреда, всегда подыгрывал: стоило
Дурасникову занедужить, в магазинах все пропадало подчистую, Пачкун и
дружки придерживали товар, стоило выздороветь - и наступало относительное
изобилие; как тут начальству Дурасникова не убедиться, что зампред
незаменим, на месте, только он ведет корабль районной торговли, минуя
рифы. Пачкун сообразил, что дело не в напоминании начальству о
незаменимости, а в желании оклематься после бани и возможных околобанных
художеств. Дурасников заранее выкраивал себе свободу действий на случай,
если Светка, наконец, откликнется на его ухаживания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95