Вид у нее был такой,
будто ее вот-вот стошнит. Он сделал вид, что не обратил на нее внимания, и
позвал Сирано де Бержерака, который стоял в первом ряду окружавшей их
толпы, держа в руке длинную шпагу.
- Капитан де Бержерак! - Сэм указал на Джона. - Арестуйте со-консула!
В руке у Джона был пистолет, но он не поднял дуло.
- Я протестую! - вскричал англичанин. - Я велел им немедленно уйти,
но они отказались. Я предупредил их, но они продолжали упорствовать. И
только после этого я приказал стрелять. И к чему весь этот шум - завтра
они все равно оживут!
Сирано торжественно подошел к Джону, остановился, отдал честь и
произнес:
- Ваше оружие, сэр!
Закскромб взревел и поднял утыканную шипами палицу.
- Не нужно, Зак, - махнул рукой Джон Безземельный. - Согласно Хартии
один консул имеет полное право арестовать другого, если считает, что тот
действует в нарушение Хартии. Но я недолго пробуду под арестом.
Он вручил Сирано свой пистолет, рукояткой вперед, затем отстегнул
пояс и передал его французу. На поясе были ножны с длинным кинжалом и
коротким мечом.
- Я вернусь в свой дворец, пока вы и Совет будете решать мою судьбу,
- сказал он. - В соответствии с Хартией вы обязаны собраться в течение
часа после ареста и вынести решение через два часа, если только этому не
помешают какие-либо чрезвычайные обстоятельства, связанные с безопасностью
государства.
Он пошел прочь, и Сирано двинулся сразу же за ним. Люди Джона
какое-то мгновение колебались, а затем после громоподобного приказа
Закскромба последовали за своим хозяином. Сэм, глядя, как они уходят,
удивился, что не было особого сопротивления, и ему пришло в голову, что
Джон четко понял, что Сэм вынужден так поступить, чтобы не потерять свое
лицо. И Джон прекрасно понимал, что Сэм постарается избежать принятия
решения, которое могло бы привести к гражданской войне, но в то же время
он примет его, если возникнет угроза Судну.
Поэтому Джон решил не мешать Сэму. Ему не хотелось раскрывать карты.
Во всяком случае сейчас. Он уже удовлетворил свою кровожадность. А когда
советники соберутся, они выяснят, что Джон действовал в рамках закона, в
соответствии со своими полномочиями. Хотя и не имел на это морального
права. Но тогда его сторонники начнут пылко оправдывать его действия и с
точки зрения морали. Ведь в конце концов, все мертвые завтра воскреснут, а
урок, который он преподал Церкви Второго Шанса, в высшей степени полезен
для государства. Теперь церковники долго будут обходить Пароландо
стороной. И конечно же, Сэм Клеменс вынужден будет признать, что их
присутствие в стране крайне нежелательно. Если эти святоши будут
продолжать обращать в свою веру граждан Пароландо, Судно так никогда и не
будет построено. Более того, другие государства, в меньшей степени
ослабленные тлетворным влиянием философии Церкви Второго Шанса, начнут
нападать на Пароландо.
И он, Сэм Клеменс, на это ответит, что в следующий раз сторонники
Джона оправдают и пытки. В них нет ничего плохого. Ведь мучения длятся
только до тех пор, пока человек жив, а любые телесные повреждения легко
можно исцелить простым умерщвлением жертвы. Затем будет оправдано
изнасилование, ибо в конечном счете женщине не нужно бояться, что она
забеременеет или подхватит какую-нибудь заразу. А если она будет после
этой процедуры мучиться, то лучше ее убить, ведь на следующее утро она
снова станет целой и невредимой. Что же касается связанных с этим душевных
мучений, то от них легко избавиться с помощью небольшой дозы наркотической
резинки.
Нет, скажет Сэм, дело не в самом убийстве, как в таковом, а в правах.
Если убивают человека, то его тем самым перемещают вопреки его желанию в
такое удаленное место, откуда ему не вернуться пешком и за тысячу лет. Его
удаляют от его любви, от его друзей, от его родного дома. Насилие есть
насилие, и оно всегда было...
Надо быть начеку.
- Сэм! - раздался хорошо знакомый ему голос.
Он обернулся. Ливи была все еще бледна, но ее глаза приобрели
спокойное выражение.
- Сэм! А как же женщины, которых он увел?
- О мой Бог! - воскликнул Клеменс, стукнув себя ладонью по лбу. -
Идемте, Лотар!
Увидев поблизости Джо Миллера, он помахал ему рукой, а Лотар приказал
следовать за ними только что подошедшей сотне лучников.
Возле огромного бревенчатого дома Сэм замедлил шаг. Судя по всему,
Джон думал, что его со-консул забыл о насильно уведенных женщинах. Но,
наверняка, он не сомневался в том, что очень скоро Сэм вспомнит об этом.
Клеменс был уверен, что Джон в душе был готов подчиниться Сэму в вопросе о
бойне, поскольку по букве закона он действовал в рамках своих прав. Но
возвращение женщин - слишком большой удар для англичанина. Его подлый
характер может выйти из под контроля, и тогда в Пароландо вспыхнет
гражданская война.
22
Когда Сэм увидел примерно тридцать женщин, выходящих из открытых
ворот, он понял, что Джон решил исправить свою ошибку. Однако его все
равно можно было обвинить в похищении, в преступлении гораздо более
серьезном, чем убийство, в этом вывернутом наизнанку мире. Но если
женщинам не было причинено вреда, то подобное обвинение будет трудно
выдвинуть.
Он остановился, и ему показалось, что и сердце его сейчас
остановится. Среди женщин была Гвиневра!
Лотар побежал к ней, выкрикивая ее имя. Она бросилась к нему
навстречу, вытянув руки, и они обнялись.
После минуты страстных объятий и лобзаний она отпрянула от Лотара и
подошла к Сэму. Он мысленно обругал себя, так как поблизости не было
кого-либо другого, на ком можно было бы выместить злость. Если бы он дал
ей понять, что желает ее, когда она всем своим видом показывала ему, что
он может обладать ею, то она, возможно, не приняла бы ухаживаний фон
Рихтгофена. Почему же он не взял ее? Почему он никак не может отвязаться
от мысли о том, что Ливи в конце концов вернется к нему? В том же случае,
если он возьмет себе другую женщину, Ливи настолько этим оскорбится, что
больше никогда не захочет иметь с ним ничего общего.
Его рассуждения были нелогичны. Но что бы ни заявляли философы,
главная польза от логики - оправдание эмоций.
Гвиневра поцеловала его, и ее слезы капнули ему на обнаженную грудь.
Затем она отпрянула от него и вернулась к Лотару, оставив Сэма Клеменса
решать задачу Джона Безземельного.
Он прошел в ворота. За ним тяжело шествовал Джо Миллер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
будто ее вот-вот стошнит. Он сделал вид, что не обратил на нее внимания, и
позвал Сирано де Бержерака, который стоял в первом ряду окружавшей их
толпы, держа в руке длинную шпагу.
- Капитан де Бержерак! - Сэм указал на Джона. - Арестуйте со-консула!
В руке у Джона был пистолет, но он не поднял дуло.
- Я протестую! - вскричал англичанин. - Я велел им немедленно уйти,
но они отказались. Я предупредил их, но они продолжали упорствовать. И
только после этого я приказал стрелять. И к чему весь этот шум - завтра
они все равно оживут!
Сирано торжественно подошел к Джону, остановился, отдал честь и
произнес:
- Ваше оружие, сэр!
Закскромб взревел и поднял утыканную шипами палицу.
- Не нужно, Зак, - махнул рукой Джон Безземельный. - Согласно Хартии
один консул имеет полное право арестовать другого, если считает, что тот
действует в нарушение Хартии. Но я недолго пробуду под арестом.
Он вручил Сирано свой пистолет, рукояткой вперед, затем отстегнул
пояс и передал его французу. На поясе были ножны с длинным кинжалом и
коротким мечом.
- Я вернусь в свой дворец, пока вы и Совет будете решать мою судьбу,
- сказал он. - В соответствии с Хартией вы обязаны собраться в течение
часа после ареста и вынести решение через два часа, если только этому не
помешают какие-либо чрезвычайные обстоятельства, связанные с безопасностью
государства.
Он пошел прочь, и Сирано двинулся сразу же за ним. Люди Джона
какое-то мгновение колебались, а затем после громоподобного приказа
Закскромба последовали за своим хозяином. Сэм, глядя, как они уходят,
удивился, что не было особого сопротивления, и ему пришло в голову, что
Джон четко понял, что Сэм вынужден так поступить, чтобы не потерять свое
лицо. И Джон прекрасно понимал, что Сэм постарается избежать принятия
решения, которое могло бы привести к гражданской войне, но в то же время
он примет его, если возникнет угроза Судну.
Поэтому Джон решил не мешать Сэму. Ему не хотелось раскрывать карты.
Во всяком случае сейчас. Он уже удовлетворил свою кровожадность. А когда
советники соберутся, они выяснят, что Джон действовал в рамках закона, в
соответствии со своими полномочиями. Хотя и не имел на это морального
права. Но тогда его сторонники начнут пылко оправдывать его действия и с
точки зрения морали. Ведь в конце концов, все мертвые завтра воскреснут, а
урок, который он преподал Церкви Второго Шанса, в высшей степени полезен
для государства. Теперь церковники долго будут обходить Пароландо
стороной. И конечно же, Сэм Клеменс вынужден будет признать, что их
присутствие в стране крайне нежелательно. Если эти святоши будут
продолжать обращать в свою веру граждан Пароландо, Судно так никогда и не
будет построено. Более того, другие государства, в меньшей степени
ослабленные тлетворным влиянием философии Церкви Второго Шанса, начнут
нападать на Пароландо.
И он, Сэм Клеменс, на это ответит, что в следующий раз сторонники
Джона оправдают и пытки. В них нет ничего плохого. Ведь мучения длятся
только до тех пор, пока человек жив, а любые телесные повреждения легко
можно исцелить простым умерщвлением жертвы. Затем будет оправдано
изнасилование, ибо в конечном счете женщине не нужно бояться, что она
забеременеет или подхватит какую-нибудь заразу. А если она будет после
этой процедуры мучиться, то лучше ее убить, ведь на следующее утро она
снова станет целой и невредимой. Что же касается связанных с этим душевных
мучений, то от них легко избавиться с помощью небольшой дозы наркотической
резинки.
Нет, скажет Сэм, дело не в самом убийстве, как в таковом, а в правах.
Если убивают человека, то его тем самым перемещают вопреки его желанию в
такое удаленное место, откуда ему не вернуться пешком и за тысячу лет. Его
удаляют от его любви, от его друзей, от его родного дома. Насилие есть
насилие, и оно всегда было...
Надо быть начеку.
- Сэм! - раздался хорошо знакомый ему голос.
Он обернулся. Ливи была все еще бледна, но ее глаза приобрели
спокойное выражение.
- Сэм! А как же женщины, которых он увел?
- О мой Бог! - воскликнул Клеменс, стукнув себя ладонью по лбу. -
Идемте, Лотар!
Увидев поблизости Джо Миллера, он помахал ему рукой, а Лотар приказал
следовать за ними только что подошедшей сотне лучников.
Возле огромного бревенчатого дома Сэм замедлил шаг. Судя по всему,
Джон думал, что его со-консул забыл о насильно уведенных женщинах. Но,
наверняка, он не сомневался в том, что очень скоро Сэм вспомнит об этом.
Клеменс был уверен, что Джон в душе был готов подчиниться Сэму в вопросе о
бойне, поскольку по букве закона он действовал в рамках своих прав. Но
возвращение женщин - слишком большой удар для англичанина. Его подлый
характер может выйти из под контроля, и тогда в Пароландо вспыхнет
гражданская война.
22
Когда Сэм увидел примерно тридцать женщин, выходящих из открытых
ворот, он понял, что Джон решил исправить свою ошибку. Однако его все
равно можно было обвинить в похищении, в преступлении гораздо более
серьезном, чем убийство, в этом вывернутом наизнанку мире. Но если
женщинам не было причинено вреда, то подобное обвинение будет трудно
выдвинуть.
Он остановился, и ему показалось, что и сердце его сейчас
остановится. Среди женщин была Гвиневра!
Лотар побежал к ней, выкрикивая ее имя. Она бросилась к нему
навстречу, вытянув руки, и они обнялись.
После минуты страстных объятий и лобзаний она отпрянула от Лотара и
подошла к Сэму. Он мысленно обругал себя, так как поблизости не было
кого-либо другого, на ком можно было бы выместить злость. Если бы он дал
ей понять, что желает ее, когда она всем своим видом показывала ему, что
он может обладать ею, то она, возможно, не приняла бы ухаживаний фон
Рихтгофена. Почему же он не взял ее? Почему он никак не может отвязаться
от мысли о том, что Ливи в конце концов вернется к нему? В том же случае,
если он возьмет себе другую женщину, Ливи настолько этим оскорбится, что
больше никогда не захочет иметь с ним ничего общего.
Его рассуждения были нелогичны. Но что бы ни заявляли философы,
главная польза от логики - оправдание эмоций.
Гвиневра поцеловала его, и ее слезы капнули ему на обнаженную грудь.
Затем она отпрянула от него и вернулась к Лотару, оставив Сэма Клеменса
решать задачу Джона Безземельного.
Он прошел в ворота. За ним тяжело шествовал Джо Миллер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78