трехслойный кожаный шлем, кожаную
кирасу, штаны и щит. Другой - колчан со стрелами, древка которых были
сделаны из тиса, а наконечники из кремня.
Ракетная команда - сплошь женщины - вложила снаряд в поворотную
пусковую трубу. Ракета длиной в шесть футов, не считая оперения,
изготовленная из бамбука, выглядела точно, как ракеты, запускаемые
Четвертого Июля. В ее боеголовке было десять фунтов черного пороха,
перемешанного со множеством крохотных каменных осколков - шрапнель.
Джо Миллер сошел вниз за своими доспехами и оружием; палуба трещала
под весом его восьмисот фунтов. Клеменс одел шлем и нацепил на плечо щит,
но не надел ни кирасы, ни нагрудника. Хотя он и боялся ран, но еще больше
он боялся утонуть, свалившись в тяжелых доспехах в воду.
Клеменс благодарил здешних богов за то, что ему посчастливилось
подружиться с Джо Миллером. Теперь они были кровными братьями - хотя
Клеменс упал в обморок во время этой церемонии, требовавшей не только
смешения крови, но и кое-какой более болезненной и противной процедуры.
Миллер должен был защищать Клеменса, а Клеменс - Миллера, до самой смерти.
До сих пор во всех битвах участвовал только гигантопитек. Но его одного
было более чем достаточно.
Неприязнь Кровавого Топора к Миллеру была вызвана завистью. Кровавый
Топор воображал, что он величайший в мире боец, но все же отдавал себе
отчет, что причинил бы Джо Миллеру не больше хлопот, чем собака.
Даже, скорее, собачонка.
Эрик Кровавый Топор отдавал боевые распоряжения, которые передавались
двум другим кораблям световыми сигналами с помощью обсидиановых зеркал.
Корабли пытались под полными парусами проскользнуть меж галер. Выполнить
этот маневр было трудно, поскольку в случае, если бы кораблю пришлось
менять курс, чтобы избежать столкновения, легко можно было потерять ветер,
а кроме того, каждый корабль трижды будет попадать под перекрестный огонь.
- Ветер играет на них, - заметил Клеменс. - Их ракеты будут лететь
дальше.
- Поучи свою бабушку, как... - начал было Кровавый Топор и
остановился.
Несколько ярко блестевших на солнце предметов на вершинах утесов
покинули свои места и устремились вниз по траектории, которая прямиком
вела к викингам. Норвежцы в смятении и тревоге закричали, но Клеменс
понял, что это планеры. Он как можно короче объяснил это Эрику, и вожак
стал передавать полученные им сведения остальным викингам, но вынужден был
прерваться, поскольку ближайшие галеры противника произвели первый
ракетный залп. Виляя из стороны в сторону, оставляя за собой густой черный
дым, десять ракет по дугам устремились к трем парусникам викингов. Те как
можно быстрее постарались изменить курс, причем две ладьи чуть не
столкнулись. Некоторые ракеты все же слегка зацепили мачты и паруса, но ни
одна из них не попала в цель, и те, не взорвавшись, плюхнулись в воду.
В это время сделал заход первый планер. Изящный, длиннокрылый, с
черными мальтийскими крестами на узком серебристом фюзеляже, он пикировал
под углом в сорок пять градусов на "Дрейраг". Норвежские лучники натянули
тисовые луки и по команде старшего выпустили стрелы.
Планер низко прошел над водой, несколько стрел ударило в его фюзеляж,
и он приземлился на равнине. Ему не удалось поразить бомбами "Дрейраг" -
они взорвались в воде.
Но теперь остальные планеры зависли над тремя кораблями. Да и
передовые галеры противника дали еще один ракетный залп. Клеменс взглянул
на собственную ракетную установку. Здоровенные блондинки из женской
команды под руководством маленькой темноволосой Темах возились у вертлюга
установки, но Темах пока не собиралась вставлять запал - "Дрейраг" был еще
довольно далеко от ближайшей галеры.
Затем в течение какой-то секунды все застыло, как на фотографии: два
планера, расстояние между крыльями которых не превышало двух футов,
вышедшие из пике, маленькие черные бомбы, падающие на цели, стрелы на
полпути к планерам, немецкие ракеты на излете к кораблям викингов.
Клеменс ощутил внезапный порыв ветра позади себя, свист, громкий
хлопок парусов, воспринявших напор ветра, из-за чего корабль резко
развернулся поперек Реки. Раздался скрежет, будто разорвалась на части
кора планеты, и треск, словно ее большая ось снесла мачты кораблей.
Бомбы, планеры, ракеты, стрелы - все перемешалось. Паруса и мачты
были сорваны с корабля, будто ими выстрелили из орудийного ствола, и
умчались прочь. Судно, оставшись без тяги парусов, опять повернулось почти
на девяносто градусов, встав параллельно береговой линии. Клеменса не
унесло с палубы при первом порыве ветра только потому, что гигантопитек,
вцепившись в штурвал одной рукой, крепко держал его второй. Рулевой тоже
прилип к штурвалу. Ракетная команда - их визг несло ветром вверх по Реке,
рты открыты, волосы развеваются - упорхнула, как стая птиц, с корабля и
плюхнулась в Реку. Ракетная установка была сорвана с лафета и последовала
за ними.
Кровавый Топор, вцепившись в поручни одной рукой, во второй продолжал
сжимать свое драгоценное стальное оружие. Пока судно качалось из стороны в
сторону, ему удалось засунуть топор в чехол и ухватиться за борт уже двумя
руками. И очень вовремя, так как ветер, завизжав, как женщина, падающая со
скалы, усилился, и через несколько секунд горячая взрывная волна
обрушилась на судно. Клеменс был оглушен и опален, как будто он стоял
рядом со взорвавшейся ракетой.
Могучая волна высоко подняла корабль. Клеменс разжал веки и закричал,
но не услышал собственного голоса, так как ему заложило уши.
В четырех-пяти милях от них по руслу Реки катилась, повторяя все ее
изгибы, стена грязно-коричневой воды, не меньше пятидесяти футов высотой.
Ему захотелось снова зажмурить глаза, но он не смог. Он тупо, с
одеревеневшими веками, продолжал смотреть, пока вздыбленное море воды не
оказалось в миле от него. Он мог различить отдельные деревья, гигантские
сосны и дубы, разбросанные по переднему фронту волны, а когда она еще
приблизилась - части деревянных и бамбуковых строений, совершенно
неповрежденную крышу, раздробленный остов корабля с половиной мачты,
темно-серое тело речного дракона размером с кашалота, выхваченное с
пятисотфутовой глубины Реки.
Ужас поверг Сэма в оцепенение. Ему захотелось немедленно умереть,
чтобы избежать подобной участи. Но, разумеется, желание его было
неосуществимым, и он продолжал наблюдать остекленевшими глазами, с
застывшим разумом, как судно вместо того, чтобы разбиться и утонуть под
сотнями тысяч галлонов воды, подымалось все выше и выше по склону волны,
вверх и вверх, к грязно-коричневым, грозящим разломать корабль в щепки,
надвигающимся сверху скалам, к небу, превратившемуся из ярко-голубого в
серое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
кирасу, штаны и щит. Другой - колчан со стрелами, древка которых были
сделаны из тиса, а наконечники из кремня.
Ракетная команда - сплошь женщины - вложила снаряд в поворотную
пусковую трубу. Ракета длиной в шесть футов, не считая оперения,
изготовленная из бамбука, выглядела точно, как ракеты, запускаемые
Четвертого Июля. В ее боеголовке было десять фунтов черного пороха,
перемешанного со множеством крохотных каменных осколков - шрапнель.
Джо Миллер сошел вниз за своими доспехами и оружием; палуба трещала
под весом его восьмисот фунтов. Клеменс одел шлем и нацепил на плечо щит,
но не надел ни кирасы, ни нагрудника. Хотя он и боялся ран, но еще больше
он боялся утонуть, свалившись в тяжелых доспехах в воду.
Клеменс благодарил здешних богов за то, что ему посчастливилось
подружиться с Джо Миллером. Теперь они были кровными братьями - хотя
Клеменс упал в обморок во время этой церемонии, требовавшей не только
смешения крови, но и кое-какой более болезненной и противной процедуры.
Миллер должен был защищать Клеменса, а Клеменс - Миллера, до самой смерти.
До сих пор во всех битвах участвовал только гигантопитек. Но его одного
было более чем достаточно.
Неприязнь Кровавого Топора к Миллеру была вызвана завистью. Кровавый
Топор воображал, что он величайший в мире боец, но все же отдавал себе
отчет, что причинил бы Джо Миллеру не больше хлопот, чем собака.
Даже, скорее, собачонка.
Эрик Кровавый Топор отдавал боевые распоряжения, которые передавались
двум другим кораблям световыми сигналами с помощью обсидиановых зеркал.
Корабли пытались под полными парусами проскользнуть меж галер. Выполнить
этот маневр было трудно, поскольку в случае, если бы кораблю пришлось
менять курс, чтобы избежать столкновения, легко можно было потерять ветер,
а кроме того, каждый корабль трижды будет попадать под перекрестный огонь.
- Ветер играет на них, - заметил Клеменс. - Их ракеты будут лететь
дальше.
- Поучи свою бабушку, как... - начал было Кровавый Топор и
остановился.
Несколько ярко блестевших на солнце предметов на вершинах утесов
покинули свои места и устремились вниз по траектории, которая прямиком
вела к викингам. Норвежцы в смятении и тревоге закричали, но Клеменс
понял, что это планеры. Он как можно короче объяснил это Эрику, и вожак
стал передавать полученные им сведения остальным викингам, но вынужден был
прерваться, поскольку ближайшие галеры противника произвели первый
ракетный залп. Виляя из стороны в сторону, оставляя за собой густой черный
дым, десять ракет по дугам устремились к трем парусникам викингов. Те как
можно быстрее постарались изменить курс, причем две ладьи чуть не
столкнулись. Некоторые ракеты все же слегка зацепили мачты и паруса, но ни
одна из них не попала в цель, и те, не взорвавшись, плюхнулись в воду.
В это время сделал заход первый планер. Изящный, длиннокрылый, с
черными мальтийскими крестами на узком серебристом фюзеляже, он пикировал
под углом в сорок пять градусов на "Дрейраг". Норвежские лучники натянули
тисовые луки и по команде старшего выпустили стрелы.
Планер низко прошел над водой, несколько стрел ударило в его фюзеляж,
и он приземлился на равнине. Ему не удалось поразить бомбами "Дрейраг" -
они взорвались в воде.
Но теперь остальные планеры зависли над тремя кораблями. Да и
передовые галеры противника дали еще один ракетный залп. Клеменс взглянул
на собственную ракетную установку. Здоровенные блондинки из женской
команды под руководством маленькой темноволосой Темах возились у вертлюга
установки, но Темах пока не собиралась вставлять запал - "Дрейраг" был еще
довольно далеко от ближайшей галеры.
Затем в течение какой-то секунды все застыло, как на фотографии: два
планера, расстояние между крыльями которых не превышало двух футов,
вышедшие из пике, маленькие черные бомбы, падающие на цели, стрелы на
полпути к планерам, немецкие ракеты на излете к кораблям викингов.
Клеменс ощутил внезапный порыв ветра позади себя, свист, громкий
хлопок парусов, воспринявших напор ветра, из-за чего корабль резко
развернулся поперек Реки. Раздался скрежет, будто разорвалась на части
кора планеты, и треск, словно ее большая ось снесла мачты кораблей.
Бомбы, планеры, ракеты, стрелы - все перемешалось. Паруса и мачты
были сорваны с корабля, будто ими выстрелили из орудийного ствола, и
умчались прочь. Судно, оставшись без тяги парусов, опять повернулось почти
на девяносто градусов, встав параллельно береговой линии. Клеменса не
унесло с палубы при первом порыве ветра только потому, что гигантопитек,
вцепившись в штурвал одной рукой, крепко держал его второй. Рулевой тоже
прилип к штурвалу. Ракетная команда - их визг несло ветром вверх по Реке,
рты открыты, волосы развеваются - упорхнула, как стая птиц, с корабля и
плюхнулась в Реку. Ракетная установка была сорвана с лафета и последовала
за ними.
Кровавый Топор, вцепившись в поручни одной рукой, во второй продолжал
сжимать свое драгоценное стальное оружие. Пока судно качалось из стороны в
сторону, ему удалось засунуть топор в чехол и ухватиться за борт уже двумя
руками. И очень вовремя, так как ветер, завизжав, как женщина, падающая со
скалы, усилился, и через несколько секунд горячая взрывная волна
обрушилась на судно. Клеменс был оглушен и опален, как будто он стоял
рядом со взорвавшейся ракетой.
Могучая волна высоко подняла корабль. Клеменс разжал веки и закричал,
но не услышал собственного голоса, так как ему заложило уши.
В четырех-пяти милях от них по руслу Реки катилась, повторяя все ее
изгибы, стена грязно-коричневой воды, не меньше пятидесяти футов высотой.
Ему захотелось снова зажмурить глаза, но он не смог. Он тупо, с
одеревеневшими веками, продолжал смотреть, пока вздыбленное море воды не
оказалось в миле от него. Он мог различить отдельные деревья, гигантские
сосны и дубы, разбросанные по переднему фронту волны, а когда она еще
приблизилась - части деревянных и бамбуковых строений, совершенно
неповрежденную крышу, раздробленный остов корабля с половиной мачты,
темно-серое тело речного дракона размером с кашалота, выхваченное с
пятисотфутовой глубины Реки.
Ужас поверг Сэма в оцепенение. Ему захотелось немедленно умереть,
чтобы избежать подобной участи. Но, разумеется, желание его было
неосуществимым, и он продолжал наблюдать остекленевшими глазами, с
застывшим разумом, как судно вместо того, чтобы разбиться и утонуть под
сотнями тысяч галлонов воды, подымалось все выше и выше по склону волны,
вверх и вверх, к грязно-коричневым, грозящим разломать корабль в щепки,
надвигающимся сверху скалам, к небу, превратившемуся из ярко-голубого в
серое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78