Но не обычным нарушителем дня -
рядовым преступником, которых и без того было немало, а тем, который
попадет под опеку и охрану общества иммеров. Это означало, что каждый день
у него будут новые документы, ему разрешат иметь много разных профессий и
он сможет в тех случаях, когда пользоваться записанными сообщениями
небезопасно, передавать сведения от Совета одного дня Совету другого,
последующего дня, в устной форме.
В восторге от столь привлекательного и неожиданного предложения,
полный энтузиазма, юный Кэрд заявил, что он определенно хочет стать
нарушителем дня, дэйбрейкером [от англ. day - день, breaker - нарушитель].
2
С этими мыслями Кэрд, наконец, заснул. Последнее время ему постоянно
снился один и тот же сон, каждый раз, словно многосерийный фильм,
продолжавшийся с того места, где он прервался ранее. Однако в эту ночь
фрагмент, который он наблюдал, оказался весьма необычным. Джеф сидел в
каком-то помещении, бывшем - в этом, непонятно почему, он был уверен -
частью давно заброшенной канализационной системы, разрушенной и засыпанной
первым великим землетрясением, поразившим Манхэттен. Комната находилась
почти посередине большого горизонтального сливного туннеля,
заблокированного с обоих концов, - попасть в нее можно было только по
ступенькам лестницы, проложенной в вертикальной шахте. Комната освещалась
открытой, старинной, напоминающей пузырь лампой - такими уже несколько
тысяч сублет не пользовались - и она казалась Джефу очень архаичной.
Несмотря на то, что лампа светила довольно резко, она все же не могла
рассеять поднимавшийся со всех сторон темный туман, который то немного
отступал, то надвигался новой волной.
Джеф сидел в тяжелом деревянном кресле рядом с большим, круглым, тоже
деревянным столом. Он сидел и ждал прихода других людей. В то же время он
стоял в стороне, в клубах стелющегося тумана, наблюдая за самим собой,
сидящим за столом.
Вошел Боб Тингл - медленно, будто передвигаясь по пояс в воде. В
левой руке он держал портативный компьютер, на котором сверху вращалась
тарелка микроволновой антенны. Тингл кивнул тому Кэрду, который сидел в
кресле, поставил компьютер на стол и сел. Тарелка перестала вращаться,
обратив свою впалую поверхность на выпуклое лицо Джефа.
Следом за ним в комнату вошел плавно, словно вплывая, Джим Дунски с
фехтовальной рапирой в левой руке. Он кивнул им обоим и, направив рапиру
на Кэрда за столом, тоже сел. Предохранительный колпачок на конце рапиры
растаял, и ее острие засверкало, как дьявольский глаз.
Ковыляя, появился Уайт Репп с серебристой, в форме пистолета
телевизионной камерой-передатчиком. Невидимые, как в салуне, вращающиеся
двери бесшумно вернулись на место. Ковбойские сапоги на высоких каблуках
делали его выше остальных. Блестки, разбросанные по его костюму образца
Дикого Запада, сверкали не хуже кончика рапиры. На огромной шляпе,
напоминавшей перевернутый кверху дном десятигаллоновый ковш, красовался
посередине яркий голубой глаз, обрамленный красным треугольником.
Покачнувшись, он подмигнул разок Кэрду, а затем неподвижно, не прикрытый
веком, уставился на него.
Репп сел, направив камеру на Джефа и положив указательный палец на
кнопку пуска.
Пошатываясь, ввалился Чарли Ом, одетый в перемазанный белый передник
поверх костюма. В одной руке он держал бутылку виски, в другой - небольшую
рюмку. Усевшись, Чарли наполнил ее и молча предложил Кэрду.
Тот Кэрд, что стоял поодаль, в тумане, почувствовал, как по его
ступням от пола поднимается какая-то вибрация. Ощущение было такое, будто
до него дошла волна далекого землетрясения или пол сотрясается после удара
грома.
В комнате с таким видом, словно перед ним простиралось Красное море,
появился Отец Том Зурван. Его длинные каштановые волосы волнами спускались
до самого пояса, подрагивая, словно дикие змеи в клубке. На лбу у него
красовалась большая оранжевого цвета буква "S" - первая в слове "Символ".
Кончик носа был размалеван ярко-голубой краской, губы окрашены в зеленый
цвет, а усы - в голубой. Ниспадавшая до пояса каштановая борода
поблескивала вплетенными в нее кусочками алюминиевой фольги, вырезанной в
форме бабочек. Белую, спускавшуюся почти до пят накидку украшали большие
красные круги, обрамлявшие шестиконечные, голубого цвета звезды. На
идентификационный диск Отца Тома была нанесена лежащая на боку и открытая
с одной стороны цифра 8 - символ прерванной бесконечности. В правой руке
он держал длинную дубовую трость, слегка изогнутую на верхнем конце.
Отец Том Зурван остановился, зажал свой пастуший посох под мышкой и,
сведя вместе кончики большого и указательного пальцев правой руки,
образовал с их помощью характерный овальный знак; затем он трижды вписал в
его пространство средний палец левей руки. Немного помедлив, он произнес:
- Не мог бы ты говорить правду и только правду?
Снова взяв трость в руку. Отец Том подошел к свободному креслу и сел,
положив посох на стол таким образом, что изогнутый его конец указывал на
Кэрда.
- Простите меня, отец! - произнес Кэрд, сидящий за столом.
Отец Том, улыбнувшись, еще раз повторил только что проделанный жест.
Однако если в первый раз он показался Джефу непристойным, то теперь
смотрелся скорее как благословение. Его можно было принять и за приказ,
призывающий излить душу, выпустить на волю все затаенные, не дающие покоя
мысли.
Последним в комнате появился Вилл Ишарашвили, одетый в зеленую робу,
отделанную коричневыми полосами, и шляпу фасона "дымчатый медведь",
составлявшие форму рейнджеров-лесничих из района Центрального Парка.
Ишарашвили уселся в кресло и уставился на Джефа. Теперь все собравшиеся
пристально смотрели на Джефа Кэрда, сидящего за столом. Все их внимание
принадлежало ему.
- Ну, что же нам теперь делать? - вопрос этот они задали все хором.
Джеф проснулся.
Несмотря на то, что кондиционер работал на полную мощность, Джеф весь
вспотел, и сердце билось учащенно.
- Может быть, я принял ошибочное решение, - пробормотал он. -
Наверно, надо было оставаться в одном дне, быть единственным Джефом
Кэрдом.
Мерный шум уборочных машин на улице убаюкал Джефа, и он снова заснул.
Утром, сидя за завтраком, Кэрд смотрел через окно на окруженный
забором задний двор, в одном углу которого находился хозяйственный сарай,
в другом - гараж, а в третьем - сад. В центре стоял маленький,
однокомнатный домик из прозрачного пластика - студия, а в десяти метрах к
западу от нее росла большая яблоня, усыпанная плодами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
рядовым преступником, которых и без того было немало, а тем, который
попадет под опеку и охрану общества иммеров. Это означало, что каждый день
у него будут новые документы, ему разрешат иметь много разных профессий и
он сможет в тех случаях, когда пользоваться записанными сообщениями
небезопасно, передавать сведения от Совета одного дня Совету другого,
последующего дня, в устной форме.
В восторге от столь привлекательного и неожиданного предложения,
полный энтузиазма, юный Кэрд заявил, что он определенно хочет стать
нарушителем дня, дэйбрейкером [от англ. day - день, breaker - нарушитель].
2
С этими мыслями Кэрд, наконец, заснул. Последнее время ему постоянно
снился один и тот же сон, каждый раз, словно многосерийный фильм,
продолжавшийся с того места, где он прервался ранее. Однако в эту ночь
фрагмент, который он наблюдал, оказался весьма необычным. Джеф сидел в
каком-то помещении, бывшем - в этом, непонятно почему, он был уверен -
частью давно заброшенной канализационной системы, разрушенной и засыпанной
первым великим землетрясением, поразившим Манхэттен. Комната находилась
почти посередине большого горизонтального сливного туннеля,
заблокированного с обоих концов, - попасть в нее можно было только по
ступенькам лестницы, проложенной в вертикальной шахте. Комната освещалась
открытой, старинной, напоминающей пузырь лампой - такими уже несколько
тысяч сублет не пользовались - и она казалась Джефу очень архаичной.
Несмотря на то, что лампа светила довольно резко, она все же не могла
рассеять поднимавшийся со всех сторон темный туман, который то немного
отступал, то надвигался новой волной.
Джеф сидел в тяжелом деревянном кресле рядом с большим, круглым, тоже
деревянным столом. Он сидел и ждал прихода других людей. В то же время он
стоял в стороне, в клубах стелющегося тумана, наблюдая за самим собой,
сидящим за столом.
Вошел Боб Тингл - медленно, будто передвигаясь по пояс в воде. В
левой руке он держал портативный компьютер, на котором сверху вращалась
тарелка микроволновой антенны. Тингл кивнул тому Кэрду, который сидел в
кресле, поставил компьютер на стол и сел. Тарелка перестала вращаться,
обратив свою впалую поверхность на выпуклое лицо Джефа.
Следом за ним в комнату вошел плавно, словно вплывая, Джим Дунски с
фехтовальной рапирой в левой руке. Он кивнул им обоим и, направив рапиру
на Кэрда за столом, тоже сел. Предохранительный колпачок на конце рапиры
растаял, и ее острие засверкало, как дьявольский глаз.
Ковыляя, появился Уайт Репп с серебристой, в форме пистолета
телевизионной камерой-передатчиком. Невидимые, как в салуне, вращающиеся
двери бесшумно вернулись на место. Ковбойские сапоги на высоких каблуках
делали его выше остальных. Блестки, разбросанные по его костюму образца
Дикого Запада, сверкали не хуже кончика рапиры. На огромной шляпе,
напоминавшей перевернутый кверху дном десятигаллоновый ковш, красовался
посередине яркий голубой глаз, обрамленный красным треугольником.
Покачнувшись, он подмигнул разок Кэрду, а затем неподвижно, не прикрытый
веком, уставился на него.
Репп сел, направив камеру на Джефа и положив указательный палец на
кнопку пуска.
Пошатываясь, ввалился Чарли Ом, одетый в перемазанный белый передник
поверх костюма. В одной руке он держал бутылку виски, в другой - небольшую
рюмку. Усевшись, Чарли наполнил ее и молча предложил Кэрду.
Тот Кэрд, что стоял поодаль, в тумане, почувствовал, как по его
ступням от пола поднимается какая-то вибрация. Ощущение было такое, будто
до него дошла волна далекого землетрясения или пол сотрясается после удара
грома.
В комнате с таким видом, словно перед ним простиралось Красное море,
появился Отец Том Зурван. Его длинные каштановые волосы волнами спускались
до самого пояса, подрагивая, словно дикие змеи в клубке. На лбу у него
красовалась большая оранжевого цвета буква "S" - первая в слове "Символ".
Кончик носа был размалеван ярко-голубой краской, губы окрашены в зеленый
цвет, а усы - в голубой. Ниспадавшая до пояса каштановая борода
поблескивала вплетенными в нее кусочками алюминиевой фольги, вырезанной в
форме бабочек. Белую, спускавшуюся почти до пят накидку украшали большие
красные круги, обрамлявшие шестиконечные, голубого цвета звезды. На
идентификационный диск Отца Тома была нанесена лежащая на боку и открытая
с одной стороны цифра 8 - символ прерванной бесконечности. В правой руке
он держал длинную дубовую трость, слегка изогнутую на верхнем конце.
Отец Том Зурван остановился, зажал свой пастуший посох под мышкой и,
сведя вместе кончики большого и указательного пальцев правой руки,
образовал с их помощью характерный овальный знак; затем он трижды вписал в
его пространство средний палец левей руки. Немного помедлив, он произнес:
- Не мог бы ты говорить правду и только правду?
Снова взяв трость в руку. Отец Том подошел к свободному креслу и сел,
положив посох на стол таким образом, что изогнутый его конец указывал на
Кэрда.
- Простите меня, отец! - произнес Кэрд, сидящий за столом.
Отец Том, улыбнувшись, еще раз повторил только что проделанный жест.
Однако если в первый раз он показался Джефу непристойным, то теперь
смотрелся скорее как благословение. Его можно было принять и за приказ,
призывающий излить душу, выпустить на волю все затаенные, не дающие покоя
мысли.
Последним в комнате появился Вилл Ишарашвили, одетый в зеленую робу,
отделанную коричневыми полосами, и шляпу фасона "дымчатый медведь",
составлявшие форму рейнджеров-лесничих из района Центрального Парка.
Ишарашвили уселся в кресло и уставился на Джефа. Теперь все собравшиеся
пристально смотрели на Джефа Кэрда, сидящего за столом. Все их внимание
принадлежало ему.
- Ну, что же нам теперь делать? - вопрос этот они задали все хором.
Джеф проснулся.
Несмотря на то, что кондиционер работал на полную мощность, Джеф весь
вспотел, и сердце билось учащенно.
- Может быть, я принял ошибочное решение, - пробормотал он. -
Наверно, надо было оставаться в одном дне, быть единственным Джефом
Кэрдом.
Мерный шум уборочных машин на улице убаюкал Джефа, и он снова заснул.
Утром, сидя за завтраком, Кэрд смотрел через окно на окруженный
забором задний двор, в одном углу которого находился хозяйственный сарай,
в другом - гараж, а в третьем - сад. В центре стоял маленький,
однокомнатный домик из прозрачного пластика - студия, а в десяти метрах к
западу от нее росла большая яблоня, усыпанная плодами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93