А вот дальше будет по-настоящему страшно и опасно.
– Откуда ты сведения взял? – Понтифик напрягся, чтобы четко произнести эту фразу.
Вегонаба горько усмехнулся – он мог бы очень много рассказать своему владыке, да времени почти не осталось.
Хадрамаут, как ни одна другая страна в мире, нуждался в информации. Разумные сановники уже давно поняли, что дороже всего стоят сведения, подчас дороже золота. И очень часто – столько, сколько целая жизнь. Выживает тот, кто располагает информацией, поэтому шпионам и осведомителям платили много. Еще больше платили тем, кого в народе называли Мудрыми – людям, которые располагали информацию в нужном порядке, делали выводы и прогнозы на будущее.
В Хадрамауте издавна не доверяли магам.
– При дворе Колумеллы замешательство – пропал Аджа Экапад, а вместе с ним двести рыцарей, отряженных на поиски какой-то магической вещи. Тела членов отряда и их командира обнаружили в Сарагане, назревает конфликт.
Понтифик поморщился. Переход к активной жизни оказался болезненным и неприятным.
– Колумелла – это в Аллаэлле? – спросил он, стыдясь впервые собственного незнания.
– Нет, Дайнити, – мягко сказал Вегонаба. – Это король Мерроэ. Аллаэлла западнее и больше, – добавил после паузы.
– Что нам с их споров?
– Еще немного, и Зу-Л-Карнайн начнет войну с Мерроэ. Или, во всяком случае, не станет доверять Колумелле. А с севера двигаются войска варвара Самаэля. Очень скоро мир узнает о нем и ужаснется. Я не знаю, кто защитит Хадрамаут в этой войне.
– С Хадрамаутом не воюют! – в ужасе всплеснул руками Дайнити.
– Мир пришел к своему концу, – размеренно и четко сказал Вегонаба. – Наши астрологи, мудрецы и чародеи-отшельники, жрецы Йа Тайбрайя и Иабарданая – все в один голос твердят, что судьба Арнемвенда взвешена и решена. Никто ни за что не ручается.
– Неужели нет выхода?
– Есть. Не выход, а крохотный шанс, та самая соломинка, за которую цепляется утопающий, – Запретные Земли. Точнее, Повелительница Запретных Земель, Древняя Богиня Истины и Суть Сути, Великая Кахатанна.
– Кто это сказал?
– Все, государь. Древнее предсказание, книга Таабата Шарран, написанная мудрецом и магом Олоруном и не сохранившаяся целиком, гласит, что она сначала уйдет с Арнемвенда, а затем вернется назад – и суть ее станет иной.
– Зачем ты мне это рассказываешь?
– Это нужно тебе, Дайнити.
– Вот что. – Понтифик выгрузил свое тело из глубокого кресла и нервно зашагал мимо камина, взад-вперед.
Вегонаба даже привстал при виде такого зрелища.
– Вот что, советник, – внезапно сказал Дайнити. – Решать все равно тебе. Я слишком глуп и слишком мало знаю о том, что происходит в мире, чтобы доверить мне серьезную работу. Мне жаль и мне очень стыдно, но жалость и сожаление ничего не дают нам. Ты должен попытаться – я понимаю, Вегонаба, как это непросто, – но ты должен попытаться научить меня всему, что я должен был уметь с самого начала... Что с тобой? Ты плачешь?
Утром следующего дня Нингишзида топтался возле дверей, ведущих в личные покои своей богини, исполненный сомнений и колебаний. Каэтане предстояла очередная дальняя дорога, и он прекрасно понимал, что ей бы хотелось оставить позади себя спокойную страну, решенные проблемы и не волноваться о том, что там происходит ежечасно и ежеминутно. Исходя из этих соображений не стоило бы рассказывать ей о человеке по имени Аннораттха, тем более что и рассказывать-то было особенно нечего. С другой же стороны, только Каэ и могла полностью разрешить его сомнения, определив, является ли этот странный паломник другом или союзником врага. Пока Нингишзида взвешивал все «за» и «против», Каэ успела уже проснуться, посидеть перед зеркалом в свое удовольствие, одеться и уже выходила из опочивальни, когда натолкнулась на своего верховного жреца.
– Доброе утро! – окликнула она Нингишзиду. – Выкладывай, что тебя терзает и гложет с утра пораньше. Или тревожное выражение твоего лица вызвано видом моей заспанной физиономии? Что случилось?
– Да ничего особенного, – замялся жрец. – Все это мелочи, Каэ, дорогая. Как вам спалось? Как настроение?
– Прекрасное настроение, несмотря на все наши сложности. Ладно, Нингишзида, не томи меня понапрасну. Я же тебя давным-давно знаю: на тебе большими буквами написано, что тебе нужно со мной посоветоваться, но неловко нагружать делами... А ты об этом забудь. Давай пройдемся к моему любимому фонтану, посидим в парке, музыку послушаем. Заодно ты мне откроешь душу: поведаешь, что тебя, многомудрого и опытного, так взволновало.
– Новый паломник, если он паломник, конечно, – сказал жрец.
Они шли по усыпанной золотистым песком дорожке, которая змеилась между вековыми деревьями. В их тени было сумрачно, сыро и прохладно, словно в лесу.
– Кто таков? – спросила Каэ.
– Некий Аннораттха. Прибыл одновременно с армией скаатов. Что о нем сказать? – умен, искусен, сдержан. Всем нравится, всем полезен, хлопот не доставляет, в Храм Истины не рвется. Непонятно вообще, чего это я к нему прицепился? Но глаз я с него не свожу, даже Агбе попросил приглядывать за ним, когда я в отлучке либо занят. Агбе, как вы знаете, госпожа, крайне ответственный человек и если что пообещал, то обязательно выполняет. И в этом случае он меня не подвел, да только ничего не выяснил. Аннораттха ведет совершенно открытый образ жизни, со всеми общается, ничем лишним не интересуется, ни к чему не присматривается и не приглядывается. И все равно я о нем думать не перестаю.
– Значит, не все так просто.
Каэ задумалась на мгновение.
– А пришли-ка ты мне этого Аннораттху после завтрака. Я с ним поговорю, может, чего и выясним.
– Хорошо, госпожа, – облегченно выдохнул жрец. – Я и рассчитывать не смел на то, что вы этим заинтересуетесь.
– Я этим не интересуюсь, но игнорировать странных паломников, особенно после появления Барнабы, не намерена.
Каэ немного продрогла в парке и поэтому с радостью выбралась на залитый солнечными лучами луг, где ее уже ожидала охрана и свита. Князь Малан-Тенгри, сидя верхом на своем быке, возглавлял отряд скаатов – человек двадцать, зато отборных силачей и искуснейших воинов.
– Рада видеть тебя, князь! – Каэ легко взлетела в седло поданного ей коня. На этот раз Ворона поставили отдыхать в стойле, решив, что после трудов праведных он это заслужил, и богине подобрали ослепительно белого, царских кровей скакуна.
Тот оказался бесконечно добрым и мягким: все время тянулся к хозяйке мордой и ласково фыркал, выказывая свое расположение. Каэ неспешно ехала по направлению к дворцу Тхагаледжи и все гладила коня по шее и между ушами.
– Прекрасно в Салмакиде, – мечтательно молвил Малан-Тенгри, подъезжая к ней поближе. И она только сейчас увидела, что быки скаатов не просто мощнее, но и выше самых статных и могучих скакунов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
– Откуда ты сведения взял? – Понтифик напрягся, чтобы четко произнести эту фразу.
Вегонаба горько усмехнулся – он мог бы очень много рассказать своему владыке, да времени почти не осталось.
Хадрамаут, как ни одна другая страна в мире, нуждался в информации. Разумные сановники уже давно поняли, что дороже всего стоят сведения, подчас дороже золота. И очень часто – столько, сколько целая жизнь. Выживает тот, кто располагает информацией, поэтому шпионам и осведомителям платили много. Еще больше платили тем, кого в народе называли Мудрыми – людям, которые располагали информацию в нужном порядке, делали выводы и прогнозы на будущее.
В Хадрамауте издавна не доверяли магам.
– При дворе Колумеллы замешательство – пропал Аджа Экапад, а вместе с ним двести рыцарей, отряженных на поиски какой-то магической вещи. Тела членов отряда и их командира обнаружили в Сарагане, назревает конфликт.
Понтифик поморщился. Переход к активной жизни оказался болезненным и неприятным.
– Колумелла – это в Аллаэлле? – спросил он, стыдясь впервые собственного незнания.
– Нет, Дайнити, – мягко сказал Вегонаба. – Это король Мерроэ. Аллаэлла западнее и больше, – добавил после паузы.
– Что нам с их споров?
– Еще немного, и Зу-Л-Карнайн начнет войну с Мерроэ. Или, во всяком случае, не станет доверять Колумелле. А с севера двигаются войска варвара Самаэля. Очень скоро мир узнает о нем и ужаснется. Я не знаю, кто защитит Хадрамаут в этой войне.
– С Хадрамаутом не воюют! – в ужасе всплеснул руками Дайнити.
– Мир пришел к своему концу, – размеренно и четко сказал Вегонаба. – Наши астрологи, мудрецы и чародеи-отшельники, жрецы Йа Тайбрайя и Иабарданая – все в один голос твердят, что судьба Арнемвенда взвешена и решена. Никто ни за что не ручается.
– Неужели нет выхода?
– Есть. Не выход, а крохотный шанс, та самая соломинка, за которую цепляется утопающий, – Запретные Земли. Точнее, Повелительница Запретных Земель, Древняя Богиня Истины и Суть Сути, Великая Кахатанна.
– Кто это сказал?
– Все, государь. Древнее предсказание, книга Таабата Шарран, написанная мудрецом и магом Олоруном и не сохранившаяся целиком, гласит, что она сначала уйдет с Арнемвенда, а затем вернется назад – и суть ее станет иной.
– Зачем ты мне это рассказываешь?
– Это нужно тебе, Дайнити.
– Вот что. – Понтифик выгрузил свое тело из глубокого кресла и нервно зашагал мимо камина, взад-вперед.
Вегонаба даже привстал при виде такого зрелища.
– Вот что, советник, – внезапно сказал Дайнити. – Решать все равно тебе. Я слишком глуп и слишком мало знаю о том, что происходит в мире, чтобы доверить мне серьезную работу. Мне жаль и мне очень стыдно, но жалость и сожаление ничего не дают нам. Ты должен попытаться – я понимаю, Вегонаба, как это непросто, – но ты должен попытаться научить меня всему, что я должен был уметь с самого начала... Что с тобой? Ты плачешь?
Утром следующего дня Нингишзида топтался возле дверей, ведущих в личные покои своей богини, исполненный сомнений и колебаний. Каэтане предстояла очередная дальняя дорога, и он прекрасно понимал, что ей бы хотелось оставить позади себя спокойную страну, решенные проблемы и не волноваться о том, что там происходит ежечасно и ежеминутно. Исходя из этих соображений не стоило бы рассказывать ей о человеке по имени Аннораттха, тем более что и рассказывать-то было особенно нечего. С другой же стороны, только Каэ и могла полностью разрешить его сомнения, определив, является ли этот странный паломник другом или союзником врага. Пока Нингишзида взвешивал все «за» и «против», Каэ успела уже проснуться, посидеть перед зеркалом в свое удовольствие, одеться и уже выходила из опочивальни, когда натолкнулась на своего верховного жреца.
– Доброе утро! – окликнула она Нингишзиду. – Выкладывай, что тебя терзает и гложет с утра пораньше. Или тревожное выражение твоего лица вызвано видом моей заспанной физиономии? Что случилось?
– Да ничего особенного, – замялся жрец. – Все это мелочи, Каэ, дорогая. Как вам спалось? Как настроение?
– Прекрасное настроение, несмотря на все наши сложности. Ладно, Нингишзида, не томи меня понапрасну. Я же тебя давным-давно знаю: на тебе большими буквами написано, что тебе нужно со мной посоветоваться, но неловко нагружать делами... А ты об этом забудь. Давай пройдемся к моему любимому фонтану, посидим в парке, музыку послушаем. Заодно ты мне откроешь душу: поведаешь, что тебя, многомудрого и опытного, так взволновало.
– Новый паломник, если он паломник, конечно, – сказал жрец.
Они шли по усыпанной золотистым песком дорожке, которая змеилась между вековыми деревьями. В их тени было сумрачно, сыро и прохладно, словно в лесу.
– Кто таков? – спросила Каэ.
– Некий Аннораттха. Прибыл одновременно с армией скаатов. Что о нем сказать? – умен, искусен, сдержан. Всем нравится, всем полезен, хлопот не доставляет, в Храм Истины не рвется. Непонятно вообще, чего это я к нему прицепился? Но глаз я с него не свожу, даже Агбе попросил приглядывать за ним, когда я в отлучке либо занят. Агбе, как вы знаете, госпожа, крайне ответственный человек и если что пообещал, то обязательно выполняет. И в этом случае он меня не подвел, да только ничего не выяснил. Аннораттха ведет совершенно открытый образ жизни, со всеми общается, ничем лишним не интересуется, ни к чему не присматривается и не приглядывается. И все равно я о нем думать не перестаю.
– Значит, не все так просто.
Каэ задумалась на мгновение.
– А пришли-ка ты мне этого Аннораттху после завтрака. Я с ним поговорю, может, чего и выясним.
– Хорошо, госпожа, – облегченно выдохнул жрец. – Я и рассчитывать не смел на то, что вы этим заинтересуетесь.
– Я этим не интересуюсь, но игнорировать странных паломников, особенно после появления Барнабы, не намерена.
Каэ немного продрогла в парке и поэтому с радостью выбралась на залитый солнечными лучами луг, где ее уже ожидала охрана и свита. Князь Малан-Тенгри, сидя верхом на своем быке, возглавлял отряд скаатов – человек двадцать, зато отборных силачей и искуснейших воинов.
– Рада видеть тебя, князь! – Каэ легко взлетела в седло поданного ей коня. На этот раз Ворона поставили отдыхать в стойле, решив, что после трудов праведных он это заслужил, и богине подобрали ослепительно белого, царских кровей скакуна.
Тот оказался бесконечно добрым и мягким: все время тянулся к хозяйке мордой и ласково фыркал, выказывая свое расположение. Каэ неспешно ехала по направлению к дворцу Тхагаледжи и все гладила коня по шее и между ушами.
– Прекрасно в Салмакиде, – мечтательно молвил Малан-Тенгри, подъезжая к ней поближе. И она только сейчас увидела, что быки скаатов не просто мощнее, но и выше самых статных и могучих скакунов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145