– Которые нам известны.
Датчики «Ргабвара» выявили наличие невысокой концентрации металла, вблизи местонахождения которого также отмечалась не слишком высокая радиация. Ввиду того, что планета была необитаема, это могло означать только присутствие приземлившегося корабля. «Ргабвар» сбавил скорость, совершив всего два облета планеты, и вошел в плотные слои атмосферы.
Корабль-неотложка представлял собой небольшой, переоборудованный для медицинских целей крейсер флота Корпуса Мониторов, а это означало, что он являлся самым крупным из звездолетов в Галактической Федерации, способных совершать аэродинамическое маневрирование в атмосфере. «Ргабвар», подобно огромному белому дротику, рассекал коричневатый песчаный воздух, издавая при этом такой звук, который мог бы пробудить мертвых или уж точно дать о себе знать любому живому существу, наделенному слухом.
В условиях нулевой видимости «Ргабвар» завис над неизвестным кораблем. Кругом бушевала песчаная буря – судя по всему, это явление было обычным на этой суровой, пустынной планете. Та картина гор вперемежку с пустошами, которую наблюдал экипаж «Ргабвара», создавалась больше сенсорными датчиками, а глазами увидеть почти ничего было нельзя.
Совершив резкое снижение, Флетчер повел «Ргабвар» по кругу над совершившим посадку звездолетом. На счастье, в это время буря немного утихла, и появилась возможность неплохо рассмотреть корабль.
Дважды облетев вокруг места посадки чужого корабля, «Ргабвар» снова набрал высоту. Капитан сообщил:
– Я не могу посадить корабль нигде поблизости от этого звездолета, доктор. Боюсь, нам придется воспользоваться катером для поисков уцелевших членов экипажа. Между тем никаких признаков жизни их корабль не подает.
Конвей внимательно рассматривал фотоснимок чужого звездолета, переданный на экран монитора. Трудно было сказать, то ли корабль не слишком аккуратно приземлился, то ли попросту брякнулся на поверхность планеты. Звездолет, по размерам значительно уступавший «Ргабвару», имел такую конструкцию, что садиться должен был на хвост, однако один их трех его хвостовых стабилизаторов при посадке сломался, отчего корабль завалился набок. Несмотря на это, обшивка, похоже, не пострадала, только в самой середине корабля имелись небольшие пробоины – этим местом он ударился об острые скалы. Казалось, все эти повреждения звездолет получил именно при неудачной посадке.
На расстоянии от двадцати до сорока метров от корабля находились какие-то объекты (Конвей насчитал двадцать семь), которые сенсорный датчик определил как органические. В то время как «Ргабвар» совершал облеты вокруг корабля, ни один из этих объектов не пошевелился, не сменил своего местоположения, следовательно, члены экипажа были либо мертвы, либо пребывали в бессознательном состоянии. Конвей усиливал увеличение до тех пор, что на экран стало невозможно смотреть из-за появления подобия марева, и озадаченно кивал головой.
Наблюдаемые объекты были (или когда-то были) живыми существами. Несмотря на то что на них намело песка, все же можно было рассмотреть кое-какие выпячивания, отверстия, угловатые выросты – то есть конечности и органы чувств. Все существа были внешне похожи друг на друга, но сильно отличались размерами. Но Конвей решил, что это скорее представители разных подвидов одного и того же вида, нежели взрослые особи и детеныши.
– Никогда прежде не видела таких созданий, – заявила патофизиолог, стоявшая чуть дальше от монитора. Она посмотрела на Конвея, перевела взгляд на остальных медиков. Возражений не последовало.
Конвей нажал клавишу коммуникатора.
– Капитан, – торопливо проговорил он, – со мной спустятся Мерчисон и Нэйдрад. Приликла останется на борту и будет принимать пострадавших.
Обычно этим занималась Старшая сестра, но сейчас все отлично понимали, что у поверхности планеты, где дует сумасшедший ветер и носятся кучи песка, крошка-эмпат не протянет и пяти минут – его сразу унесет прочь и разобьет о скалу.
– Я понимаю, что вчетвером нам на катере будет тесновато, но все же мне хотелось бы захватить пару автономных носилок и обычное портативное оборудование…
– Одни большие автономные носилки, доктор, – прервал его Флетчер. – А на борту катера будет не четверо, а пятеро. Я тоже спущусь с вами, осмотрю звездолет – надо выяснить, какие у них там технические проблемы. Вы забываете о том, что при обнаружении новой формы жизни следует предполагать, что и космическая техника может быть найдена принципиально новая. Все, что вам еще понадобится на поверхности, доставит Доддс следующим рейсом. Сумеете собраться за пятнадцать минут и подойти к месту старта катера?
– Будем вовремя, – ответил Конвей и улыбнулся. В голосе Флетчера звучало неподдельное волнение. Капитану так же сильно хотелось поскорее заглянуть внутрь чужого звездолета, как Конвею – поскорее осмотреть и обследовать членов экипажа. А если обнаружатся уцелевшие существа, затем последует волнующая процедура первого контакта, чреватая уймой всяческих проблем – как медицинских, так и социальных.
Флетчером владело настолько сильное любопытство, что он сам вместо Доддса сел за штурвал катера и посадил его на крошечном песчаном пятачке всего в ста метрах от места посадки чужого звездолета. На поверхности обветренные скалы казались выше и острее, но буря утихла – теперь дул постоянный легкий ветер, поднимавший песок всего на фут от земли. Хэслэм передал с оставшегося на орбите «Ргабвара», что к месту посадки катера приближаются атмосферные вихри, способные на некоторое время создать сложности.
Первый из этих вихрей налетел, когда выгружали носилки – довольно громоздкое сооружение, под герметичным колпаком которого можно было воспроизводить естественную среду обитания всевозможных пациентов. Устройство для создания невесомости компенсировало немалый вес носилок, и с ними легко мог справиться один сотрудник. В данном случае это была Нэйдрад. Но вихрь оказался такой бешеной силы, что ей, Конвею и Доддсу пришлось броситься на носилки и накрыть их собой, чтобы их не унесло ветром.
– Прошу прощения, – извинился лейтенант Доддс, словно он, человек, изучавший все имеющиеся сведения о планете, как-то отвечал за все ее сюрпризы. – До местного полудня осталось два часа, и в это время бури здесь обычно утихают совсем и снова поднимаются только перед закатом, а потом – незадолго до полуночи, когда резко падает температура. Песчаные бури после заката и перед рассветом очень сильные, они длятся от трех до пяти часов, и в это время работать на поверхности очень опасно. Местная фауна немногочисленна и всеядна, но вон те пятна с рваными краями на склоне горы подвижны, и за ними надо внимательно наблюдать – особенно ночью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Датчики «Ргабвара» выявили наличие невысокой концентрации металла, вблизи местонахождения которого также отмечалась не слишком высокая радиация. Ввиду того, что планета была необитаема, это могло означать только присутствие приземлившегося корабля. «Ргабвар» сбавил скорость, совершив всего два облета планеты, и вошел в плотные слои атмосферы.
Корабль-неотложка представлял собой небольшой, переоборудованный для медицинских целей крейсер флота Корпуса Мониторов, а это означало, что он являлся самым крупным из звездолетов в Галактической Федерации, способных совершать аэродинамическое маневрирование в атмосфере. «Ргабвар», подобно огромному белому дротику, рассекал коричневатый песчаный воздух, издавая при этом такой звук, который мог бы пробудить мертвых или уж точно дать о себе знать любому живому существу, наделенному слухом.
В условиях нулевой видимости «Ргабвар» завис над неизвестным кораблем. Кругом бушевала песчаная буря – судя по всему, это явление было обычным на этой суровой, пустынной планете. Та картина гор вперемежку с пустошами, которую наблюдал экипаж «Ргабвара», создавалась больше сенсорными датчиками, а глазами увидеть почти ничего было нельзя.
Совершив резкое снижение, Флетчер повел «Ргабвар» по кругу над совершившим посадку звездолетом. На счастье, в это время буря немного утихла, и появилась возможность неплохо рассмотреть корабль.
Дважды облетев вокруг места посадки чужого корабля, «Ргабвар» снова набрал высоту. Капитан сообщил:
– Я не могу посадить корабль нигде поблизости от этого звездолета, доктор. Боюсь, нам придется воспользоваться катером для поисков уцелевших членов экипажа. Между тем никаких признаков жизни их корабль не подает.
Конвей внимательно рассматривал фотоснимок чужого звездолета, переданный на экран монитора. Трудно было сказать, то ли корабль не слишком аккуратно приземлился, то ли попросту брякнулся на поверхность планеты. Звездолет, по размерам значительно уступавший «Ргабвару», имел такую конструкцию, что садиться должен был на хвост, однако один их трех его хвостовых стабилизаторов при посадке сломался, отчего корабль завалился набок. Несмотря на это, обшивка, похоже, не пострадала, только в самой середине корабля имелись небольшие пробоины – этим местом он ударился об острые скалы. Казалось, все эти повреждения звездолет получил именно при неудачной посадке.
На расстоянии от двадцати до сорока метров от корабля находились какие-то объекты (Конвей насчитал двадцать семь), которые сенсорный датчик определил как органические. В то время как «Ргабвар» совершал облеты вокруг корабля, ни один из этих объектов не пошевелился, не сменил своего местоположения, следовательно, члены экипажа были либо мертвы, либо пребывали в бессознательном состоянии. Конвей усиливал увеличение до тех пор, что на экран стало невозможно смотреть из-за появления подобия марева, и озадаченно кивал головой.
Наблюдаемые объекты были (или когда-то были) живыми существами. Несмотря на то что на них намело песка, все же можно было рассмотреть кое-какие выпячивания, отверстия, угловатые выросты – то есть конечности и органы чувств. Все существа были внешне похожи друг на друга, но сильно отличались размерами. Но Конвей решил, что это скорее представители разных подвидов одного и того же вида, нежели взрослые особи и детеныши.
– Никогда прежде не видела таких созданий, – заявила патофизиолог, стоявшая чуть дальше от монитора. Она посмотрела на Конвея, перевела взгляд на остальных медиков. Возражений не последовало.
Конвей нажал клавишу коммуникатора.
– Капитан, – торопливо проговорил он, – со мной спустятся Мерчисон и Нэйдрад. Приликла останется на борту и будет принимать пострадавших.
Обычно этим занималась Старшая сестра, но сейчас все отлично понимали, что у поверхности планеты, где дует сумасшедший ветер и носятся кучи песка, крошка-эмпат не протянет и пяти минут – его сразу унесет прочь и разобьет о скалу.
– Я понимаю, что вчетвером нам на катере будет тесновато, но все же мне хотелось бы захватить пару автономных носилок и обычное портативное оборудование…
– Одни большие автономные носилки, доктор, – прервал его Флетчер. – А на борту катера будет не четверо, а пятеро. Я тоже спущусь с вами, осмотрю звездолет – надо выяснить, какие у них там технические проблемы. Вы забываете о том, что при обнаружении новой формы жизни следует предполагать, что и космическая техника может быть найдена принципиально новая. Все, что вам еще понадобится на поверхности, доставит Доддс следующим рейсом. Сумеете собраться за пятнадцать минут и подойти к месту старта катера?
– Будем вовремя, – ответил Конвей и улыбнулся. В голосе Флетчера звучало неподдельное волнение. Капитану так же сильно хотелось поскорее заглянуть внутрь чужого звездолета, как Конвею – поскорее осмотреть и обследовать членов экипажа. А если обнаружатся уцелевшие существа, затем последует волнующая процедура первого контакта, чреватая уймой всяческих проблем – как медицинских, так и социальных.
Флетчером владело настолько сильное любопытство, что он сам вместо Доддса сел за штурвал катера и посадил его на крошечном песчаном пятачке всего в ста метрах от места посадки чужого звездолета. На поверхности обветренные скалы казались выше и острее, но буря утихла – теперь дул постоянный легкий ветер, поднимавший песок всего на фут от земли. Хэслэм передал с оставшегося на орбите «Ргабвара», что к месту посадки катера приближаются атмосферные вихри, способные на некоторое время создать сложности.
Первый из этих вихрей налетел, когда выгружали носилки – довольно громоздкое сооружение, под герметичным колпаком которого можно было воспроизводить естественную среду обитания всевозможных пациентов. Устройство для создания невесомости компенсировало немалый вес носилок, и с ними легко мог справиться один сотрудник. В данном случае это была Нэйдрад. Но вихрь оказался такой бешеной силы, что ей, Конвею и Доддсу пришлось броситься на носилки и накрыть их собой, чтобы их не унесло ветром.
– Прошу прощения, – извинился лейтенант Доддс, словно он, человек, изучавший все имеющиеся сведения о планете, как-то отвечал за все ее сюрпризы. – До местного полудня осталось два часа, и в это время бури здесь обычно утихают совсем и снова поднимаются только перед закатом, а потом – незадолго до полуночи, когда резко падает температура. Песчаные бури после заката и перед рассветом очень сильные, они длятся от трех до пяти часов, и в это время работать на поверхности очень опасно. Местная фауна немногочисленна и всеядна, но вон те пятна с рваными краями на склоне горы подвижны, и за ними надо внимательно наблюдать – особенно ночью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73