Пока не начинаешь прятать бутылку в ящике рабочего
стола, пока твоя практика не перестает быть хорошей.
Майк нервно обернул пальцы платком.
- Затем внезапно ты понимаешь все. Ты понимаешь, когда пальцы пляшут
по утрам, а на завтрак, кроме рюмки, ничего не хочется. Когда не можешь
дождаться обеда, потому что предстоит операция, а это единственный способ
успокоить руки. Но окончательно ты понимаешь это, когда скальпель
поворачивается в пальцах и из артерии брызжет кровь, заливая твой халат и
пол операционной....
Майк запнулся, достал сигарету и закурил. Он сидел сгорбившись,
взгляд полон вины.
- Ты мог прочитать об этом. Обо мне несколько дней писали в
газетах... "Хирург - преступник". Но звали меня тогда по другому. Имя Хейг
я взял себе с бутылочной этикетки. Глэдис не ушла от меня. Она была не
такая женщина. Мы уехали в Африку. У меня осталось достаточно средств для
покупки табачной фермы рядом с Солсбери. Два хороших сезона и я бросил
пить. Глэдис ждала нашего первенца. Мы так его хотели. Все приходило в
порядок...
Но однажды я поехал на грузовике в поселок и на обратном пути
заскочил в клуб. Я часто бывал там, но в этот раз все закончилось плохо.
Вместо получаса, я торчал там до закрытия, пока меня не вытолкали на
улицу, и я приехал на ферму с ящиком виски на сиденьи.
Брюс хотел остановить его, он знал, что надвигается, и не хотел этого
слышать.
- Ночью прошли первые дожди, реки разлились. Телефонные линии
оборвались, мы были отрезаны от внешнего мира. Утром... - Майк замолчал и
посмотрел на Брюса. - Я думаю, что ее потряс мой вид, но как бы то ни было
утром у Глэдис начались схватки. Это был ее первенец, и она не была уже
молодой. На следующий день схватки продолжались, но кричать она уже не
могла. Из-за слабости. Я помню, какой наступил покой без ее криков и
мольбы о помощи. Ты понимаешь, она знала, что у меня есть все необходимое.
Она молила меня. Я это помню: ее голос сквозь дурман. Думаю, что тогда я
ее ненавидел. Я помню это, хоть все смешалось вместе: дурман, ненависть,
крики. Но, наконец, она замолкла. Тогда я понял, что она мертва. Я просто
обрадовался, что она замолкла, и наступил покой.
Он опустил глаза, заговорил совсем тихо.
- Я был слишком пьян, чтобы идти на похороны. Потом, в баре я
встретил человека. Не помню через какое время, не помню даже года. Он
вербовал в армию Чомбе, и я записался. Никакого другого дела я для себя не
видел.
Они молча жевали тушенку с маринованным луком и хлебом. Потом Брюс
сказал:
- Не обязательно было сообщать мне все это.
- Я знаю.
- Майк...
- Да?
- Если это поможет, я очень сожалею.
- Это поможет. Необходимо, чтобы кто-то был близок. Одиночество хуже
всего. Ты нравишься мне, Брюс, - он выпалил последнюю фразу, и Брюс
отшатнулся, как от плевка.
"Дурак, - корил он себя, - ты опять раскрылся. Ты почти подпустил к
себе еще одного".
Он беспощадно раздавил в себе симпатию, потрясенный требуемым для
этого усилием, взял в руки передатчик и твердым голосом произнес: -
Хендри, меньше болтовни, я поставил тебя наблюдать за путями. На передней
платформе Хендри обернулся и сделал рукой неприличный жест.
- Иди и смени Хендри на посту, - приказал Брюс Майку. - Его пришлешь
ко мне.
Майк встал и посмотрел на Брюса.
- Что ты нервничаешь?
- Я отдал тебе приказ, Хейг.
- Да, уже иду.
4
Ближе к вечеру их обнаружил самолет. Это был истребитель "вампир"
индийского контингента войск ООН и прилетел он с севера.
Сначала до них донесся грохот двигателей, а потом впереди над
грозовыми облаками что-то блеснуло на солнце, как частичка слюды.
- Ставлю тысячу франков против горсти дерьма, что этот парень о нас
не знает, - сказал Хендри, наблюдая, как самолет меняет курс и
направляется к ним.
- Теперь уже знает, - ответил Брюс. Он быстро прикинул расстояние до
туч. Они были близко; еще минут десять пути и они скроют поезд. Тогда
можно будет не опасаться атаки с воздуха, так как низкая облачность и
частый серо-голубой дождь уменьшали видимость до нескольких сот футов. Он
включил передатчик.
- Машинист, максимальная скорость, нам необходимо поскорее войти в
дождь.
- Да, месье.
Почти мгновенно питание паровоза участилось, колеса застучали
быстрее.
- Посмотрите, он идет на нас, - прорычал Хендри. Самолет быстро
снижался на фоне облака, все еще на солнце, все еще точка, но быстро
растущая. Брюс попытался настроиться на волну передатчика самолета. Он
прочесал четыре диапазона, но ничего, кроме шума и помех не нашел. На
пятом он, наконец, услышал певучие звуки хинди. Брюс не понимал этого
языка, но уловил в голосе удивленные интонации. На несколько секунд
наступила тишина, пока пилот принимал инструкции с базы, слишком далекой
для их слабенького приемника, затем пилот коротко сказал что-то
утвердительное.
- Он решил рассмотреть на поближе, - сказал Брюс и закричал
жандармам: - Все в укрытие! И не высовывать носа.
Истребитель приближался к ним не на полной скорости, но все равно
очень быстро, оставляя звук двигателей позади. Приемник закричал что-то,
похожее на ругательство, самолет заложил крутой вираж и показал свое
серебристое брюхо и ракеты под крыльями.
- Смотри-ка, сдрейфил, - захохотал Хендри. - Нужно было сбить его. Он
был так близко, что я мог попасть ему в левый глаз.
- У тебя будет такая возможность через несколько секунд, - угрюмо
заверил его Брюс. Из приемника доносилось испуганное кудахтанье. Брюс
переключился на свой канал.
- Машинист, ты можешь заставить эту штуку двигаться?
- Месье, никогда в своей жизни она не двигалась так быстро, как
сейчас.
Он снова переключился на частоту истребителя и вслушался в
взволнованный голос пилота. Истребитель разворачивался на широкой дуге,
примерно в пятнадцати милях. Брюс взглянул на завесу дождя впереди, она
двигалась навстречу с тяжеловесным достоинством.
- Если он вернется, - закричал Брюс жандармам, - можете быть уверены,
что разглядывать нас в этот раз он не будет. Открывайте огонь. Из всего,
что у вас есть. Попробуем помешать ему прицелиться.
Африканцы посмотрели на командира так, точно услышали от него
смертный приговор. "Куколка" Андре тоскливо уставился широко раскрытыми
глазами на истребитель, судорожно глотая слюну. Радио замолчало, и все
головы повернулись в сторону самолета.
- Ну иди сюда, иди! - нетерпеливо повторял Хендри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
стола, пока твоя практика не перестает быть хорошей.
Майк нервно обернул пальцы платком.
- Затем внезапно ты понимаешь все. Ты понимаешь, когда пальцы пляшут
по утрам, а на завтрак, кроме рюмки, ничего не хочется. Когда не можешь
дождаться обеда, потому что предстоит операция, а это единственный способ
успокоить руки. Но окончательно ты понимаешь это, когда скальпель
поворачивается в пальцах и из артерии брызжет кровь, заливая твой халат и
пол операционной....
Майк запнулся, достал сигарету и закурил. Он сидел сгорбившись,
взгляд полон вины.
- Ты мог прочитать об этом. Обо мне несколько дней писали в
газетах... "Хирург - преступник". Но звали меня тогда по другому. Имя Хейг
я взял себе с бутылочной этикетки. Глэдис не ушла от меня. Она была не
такая женщина. Мы уехали в Африку. У меня осталось достаточно средств для
покупки табачной фермы рядом с Солсбери. Два хороших сезона и я бросил
пить. Глэдис ждала нашего первенца. Мы так его хотели. Все приходило в
порядок...
Но однажды я поехал на грузовике в поселок и на обратном пути
заскочил в клуб. Я часто бывал там, но в этот раз все закончилось плохо.
Вместо получаса, я торчал там до закрытия, пока меня не вытолкали на
улицу, и я приехал на ферму с ящиком виски на сиденьи.
Брюс хотел остановить его, он знал, что надвигается, и не хотел этого
слышать.
- Ночью прошли первые дожди, реки разлились. Телефонные линии
оборвались, мы были отрезаны от внешнего мира. Утром... - Майк замолчал и
посмотрел на Брюса. - Я думаю, что ее потряс мой вид, но как бы то ни было
утром у Глэдис начались схватки. Это был ее первенец, и она не была уже
молодой. На следующий день схватки продолжались, но кричать она уже не
могла. Из-за слабости. Я помню, какой наступил покой без ее криков и
мольбы о помощи. Ты понимаешь, она знала, что у меня есть все необходимое.
Она молила меня. Я это помню: ее голос сквозь дурман. Думаю, что тогда я
ее ненавидел. Я помню это, хоть все смешалось вместе: дурман, ненависть,
крики. Но, наконец, она замолкла. Тогда я понял, что она мертва. Я просто
обрадовался, что она замолкла, и наступил покой.
Он опустил глаза, заговорил совсем тихо.
- Я был слишком пьян, чтобы идти на похороны. Потом, в баре я
встретил человека. Не помню через какое время, не помню даже года. Он
вербовал в армию Чомбе, и я записался. Никакого другого дела я для себя не
видел.
Они молча жевали тушенку с маринованным луком и хлебом. Потом Брюс
сказал:
- Не обязательно было сообщать мне все это.
- Я знаю.
- Майк...
- Да?
- Если это поможет, я очень сожалею.
- Это поможет. Необходимо, чтобы кто-то был близок. Одиночество хуже
всего. Ты нравишься мне, Брюс, - он выпалил последнюю фразу, и Брюс
отшатнулся, как от плевка.
"Дурак, - корил он себя, - ты опять раскрылся. Ты почти подпустил к
себе еще одного".
Он беспощадно раздавил в себе симпатию, потрясенный требуемым для
этого усилием, взял в руки передатчик и твердым голосом произнес: -
Хендри, меньше болтовни, я поставил тебя наблюдать за путями. На передней
платформе Хендри обернулся и сделал рукой неприличный жест.
- Иди и смени Хендри на посту, - приказал Брюс Майку. - Его пришлешь
ко мне.
Майк встал и посмотрел на Брюса.
- Что ты нервничаешь?
- Я отдал тебе приказ, Хейг.
- Да, уже иду.
4
Ближе к вечеру их обнаружил самолет. Это был истребитель "вампир"
индийского контингента войск ООН и прилетел он с севера.
Сначала до них донесся грохот двигателей, а потом впереди над
грозовыми облаками что-то блеснуло на солнце, как частичка слюды.
- Ставлю тысячу франков против горсти дерьма, что этот парень о нас
не знает, - сказал Хендри, наблюдая, как самолет меняет курс и
направляется к ним.
- Теперь уже знает, - ответил Брюс. Он быстро прикинул расстояние до
туч. Они были близко; еще минут десять пути и они скроют поезд. Тогда
можно будет не опасаться атаки с воздуха, так как низкая облачность и
частый серо-голубой дождь уменьшали видимость до нескольких сот футов. Он
включил передатчик.
- Машинист, максимальная скорость, нам необходимо поскорее войти в
дождь.
- Да, месье.
Почти мгновенно питание паровоза участилось, колеса застучали
быстрее.
- Посмотрите, он идет на нас, - прорычал Хендри. Самолет быстро
снижался на фоне облака, все еще на солнце, все еще точка, но быстро
растущая. Брюс попытался настроиться на волну передатчика самолета. Он
прочесал четыре диапазона, но ничего, кроме шума и помех не нашел. На
пятом он, наконец, услышал певучие звуки хинди. Брюс не понимал этого
языка, но уловил в голосе удивленные интонации. На несколько секунд
наступила тишина, пока пилот принимал инструкции с базы, слишком далекой
для их слабенького приемника, затем пилот коротко сказал что-то
утвердительное.
- Он решил рассмотреть на поближе, - сказал Брюс и закричал
жандармам: - Все в укрытие! И не высовывать носа.
Истребитель приближался к ним не на полной скорости, но все равно
очень быстро, оставляя звук двигателей позади. Приемник закричал что-то,
похожее на ругательство, самолет заложил крутой вираж и показал свое
серебристое брюхо и ракеты под крыльями.
- Смотри-ка, сдрейфил, - захохотал Хендри. - Нужно было сбить его. Он
был так близко, что я мог попасть ему в левый глаз.
- У тебя будет такая возможность через несколько секунд, - угрюмо
заверил его Брюс. Из приемника доносилось испуганное кудахтанье. Брюс
переключился на свой канал.
- Машинист, ты можешь заставить эту штуку двигаться?
- Месье, никогда в своей жизни она не двигалась так быстро, как
сейчас.
Он снова переключился на частоту истребителя и вслушался в
взволнованный голос пилота. Истребитель разворачивался на широкой дуге,
примерно в пятнадцати милях. Брюс взглянул на завесу дождя впереди, она
двигалась навстречу с тяжеловесным достоинством.
- Если он вернется, - закричал Брюс жандармам, - можете быть уверены,
что разглядывать нас в этот раз он не будет. Открывайте огонь. Из всего,
что у вас есть. Попробуем помешать ему прицелиться.
Африканцы посмотрели на командира так, точно услышали от него
смертный приговор. "Куколка" Андре тоскливо уставился широко раскрытыми
глазами на истребитель, судорожно глотая слюну. Радио замолчало, и все
головы повернулись в сторону самолета.
- Ну иди сюда, иди! - нетерпеливо повторял Хендри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62