Высказав это нравственное соображение, он отпустил меня, и я после этого не ощущал особенной боли или беспокойства от полученной царапины.
ГЛАВА XXVI
Народ железный там живет в горах,
Он жителю равнин внушает страх.
Твердыню скал обводит гордый глаз,
Приют нужды и воли, — и не раз
Уверенностью вскормленная сила
Низине разорением грозила.
Грэй
— Что вас так задержало? — спросил мистер Джарви, когда я вошел в столовую этого честного джентльмена. — Час давно пробило, сейчас уже добрых пять минут второго. Мэтти два раза подходила к дверям с блюдом на подносе, и ваше счастье, что сегодня у нас на обед голова барашка,
— она от задержки не испортится. Овечья голова — та, если чуточку ее переварить, — сущий яд, как, бывало, говаривал мой достойный отец. Он больше всего любил ушко — правильный был человек!
Я должным образом извинился за свою неаккуратность, и вскоре меня усадили за стол, где председательствовал мистер Джарви, с великим усердием и гостеприимством понуждая и меня и Оуэна оказывать шотландским лакомствам, под которыми ломился его стол, больше чести, чем это было приемлемо для нашего южного вкуса. Я лавировал довольно успешно, пользуясь теми светскими навыками, которые помогают человеку спастись от такого рода благожелательного преследования. Но на Оуэна смешно и жалко было смотреть: придерживаясь более строгих и формальных понятий о вежливости и желая всеми законными средствами почтить и уважить друга нашей фирмы, он со скорбной покорностью глотал кусок за куском паленую шерсть и расхваливал это блюдо срывающимся голосом, в котором отвращение почти заглушало учтивость.
Когда сняли скатерть, мистер Джарви собственной рукой замешал небольшую чашу бренди-пунша — первую, какую довелось мне выпить.
Лимоны, поведал он нам, были с его собственной маленькой заморской фермы (в Вест-Индии, как показало нам пояснительное движение его плеча), а рецепт составления напитка он узнал от старого капитана Коффинки, который сам перенял это искусство, как полагают в народе, — шепотом добавил бэйли — от вест-индских пиратов.
— Но напиток превосходный, — сказал он, потчуя нас. — Ведь нередко на дурном рынке можно купить хороший товар. И надо сказать, капитан Коффинки, когда я водил с ним знакомство, был вполне достойный человек, только вот божился он отчаянно. Он умер, бедняга, и дал свой отчет Всевышнему, и я надеюсь, что отчет его принят, надеюсь, что принят.
Пунш показался нам чрезвычайно вкусным и привел к долгому разговору между Оуэном и нашим хозяином о выгоде соединения королевств, открывшего для Глазго благотворительную возможность завязать торговлю с британскими колониями в Америке и Вест-Индии и благодаря новым рынкам расширить свой вывоз. Однако на замечание Оуэна, что Шотландии трудно было бы удовлетворить американский спрос, не закупая товаров в Англии, мистер Джарви стал возражать горячо и красноречиво:
— Ну нет, сэр, мы твердо стоим на своих ногах и нащупываем все, что нужно, на дне своей кошелки. В Стерлинге есть у нас шевиот, в Массельбурге — дамское сукно, в Эбердине — чулки, Эдинбург поставляет нам шелун и всякие сорта шерстяной пряжи; и есть у нас полотно всех сортов, лучше и дешевле, чем у вас, в Лондоне; а ваши североанглийские товары — манчестерскую мануфактуру, шеффилдскую сталь, ньюкаслскую глиняную посуду — мы покупаем не дороже, чем вы у себя в Ливерпуле. А с бумажными тканями и с муслинами мы делаем просто чудеса. Так-то, сэр! Дайте каждой селедке висеть на своей голове, каждой овце — на собственном окороке, и вы увидите, сэр, что мы, глазговцы, не так уж сильно от вас отстали, — как бы еще не пришлось вам нас догонять. Вам скучно слушать нашу беседу, мистер Осбалдистон, — добавил он, заметив, что я давно молчу, — но вы знаете пословицу: коробейник всегда говорит о своем коробе.
Я извинился и объяснил, что причина моего рассеянного внимания — печальные обстоятельства и необычное приключение, случившееся со мною утром. Таким образом я достиг того, чего искал, — удобного случая ясно, без помехи рассказать свою повесть. Я только умолчал о полученной ране, находя, что она не заслуживает упоминания. Мистер Джарви слушал с большим вниманием и явным интересом, моргая серыми глазками, часто прикладываясь к табакерке и перебивая меня только короткими восклицаниями. Когда я дошел в своем отчете до поединка и Оуэн сложив руки, возвел глаза к небесам — живой образ скорбного удивления, — мистер Джарви перебил мой рассказ словами:
— Нехорошо, очень нехорошо! И Божеский закон и человеческий запрещают обнажать меч против родича; обнажать же меч на улице королевского города есть преступление, наказуемое штрафом и тюрьмой; дворы колледжей в этом смысле не дают никаких привилегий — в таких местах, мне кажется, надлежит соблюдать покой и тишину. Колледж получает добрых шестьсот фунтов в год из епископских доходов (к большому огорчению для епископской братии) и субсидию от самого глазговского архиепископа вовсе не для того, чтобы разные бездельники учиняли драки на его дворе или чтоб озорники мальчишки кидались там снежками, как они это нередко себе позволяют: когда мы с Мэтти там проходим, мы должны то и дело приседать и кланяться или же идти на риск, что нам раскроят головы. Тут бы надо принять кое-какие меры. Но продолжайте ваш рассказ. Что случилось дальше? note 72
Едва я упомянул о появлении мистера Кэмбела, Джарви встал, сильно удивленный, и зашагал по комнате, восклицая:
— Опять Робин! .. Роберт сошел с ума, просто спятил, рехнулся! Роб дождется, что его повесят, и позор падет на всю его родню. Разговоров тогда не оберешься! Мой отец, почтенный декан, выткал его первые штаны, а декан Триппи, сучильщик каната, чего доброго, сплетет ему последний галстук! Да, бедный Робин идет прямой дорогой к виселице… Но продолжайте, продолжайте. Послушаем, чем это кончилось.
Я старался вести свое изложение как можно обстоятельней, но мистер Джарви все же находил в нем кое-какие неясности, пока я не вернулся вспять и не рассказал, хоть и очень неохотно, свою повесть о Моррисе и о встрече с Кэмбелом в доме судьи Инглвуда. Мистер Джарви серьезно выслушал все до конца и довольно долго хранил молчание, когда я закончил рассказ.
— Теперь я должен, мистер Джарви, попросить относительно всех этих дел вашего совета, который, я уверен, укажет мне верный путь, как поправить мне дела отца и оградить мою собственную честь.
— Вы правы, молодой человек, вы правы, — сказал бэйли, — всегда обращайтесь за советами к тому, кто старше вас и умнее; не уподобляйтесь нечестивому Ровоаму, который держал совет с кучкой безбородых юнцов, обходя старых советников, сидевших у ног отца его Соломона и, несомненно, причастных к мудрости его, как справедливо заметил мистер Мейклджон в своей проповеди на текст из соответственной главы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148