.. Включилась стерва... Нервотрепка... Скандалы... Это уже удар против меня. Я должен был выложить деньги, чтобы спасти сына. Да, да, те деньги, которые были отложены на живопись. Пятнадцать тысяч я сохранил, но не убежден, что нам хватит... То есть наверняка не хватит... Драка на аукционе будет невероятная. Сотби умеет нагнетать страсти. Это два. Теперь Розэн. Если он сам к тебе пришел, если он имеет бизнес с Россией, заангажировал себя предложением помочь нам, завязал под это связи, — а он, я убежден, с твоей помощью это сделал, — и даже не позвонил мне... Почему? Не знаю. Но это три. Митя, это три. И — последнее. Два молодых человека, которые сидели рядом с нами, а потом бросились в машину и поехали следом. Это четыре. Можешь возражать...
— Могу. По пунктам...
— Не надо, милостивый государь, — услыхали они за спиною скрипучий старческий голос; фраза была произнесена по-русски, без акцента; обернулись резко, будто кто толкнул их; за соседним столиком сидел пергаментный старик с водянистыми, чуть навыкате глазами; тонкая шея торчала из широкого воротника старомодной рубашки, бабочка, черная в белый горошек, болталась где-то на груди. — Вы не опровергнете доводы вашего знакомца. Это говорю вам я, Иван Грешев. Я живу по соседству, милости прошу ко мне, там и побеседуем.
6
В Нью-Йорк Розэн отправился той же ночью, что прилетел в Цюрих; домой приехал совершенно разбитый, сразу же сел к телефону, связался с Эндрю, адвокатом, который работал с ним последние пятнадцать лет, с тех пор, как начался хороший бизнес; тот рассердился:
— Посмотри на часы, человек! Это у вас в Москве день, а у нас еще не началось утро!
— Мне надо срочно тебя увидеть, Эндрю, — повторил Розэн. — Срочно, понимаешь?
— Завтраком накормишь?
— Да.
Выслушав Жаклин (она объясняла произошедшее точнее мужа, тем более английский был ее родным языком), Эндрю пожал плечами:
— Какого черта ты вообще полез в это дело, Джозеф?
— Не учи меня делать бизнес с русскими, — отрезал Розэн. — Скажи, как надо поступить. Чтобы и волки были сыты, и овцы целы.
— Это сложное дело. И оно мне очень не нравится.
— Можно подумать, что оно нравится ему, — заметила Жаклин.
— Надо бы немедленно, — задумчиво протянул Эндрю, — посоветоваться с кем-то из н а ш и х.
— Это безумие, — отрезал Розэн. Он сейчас говорил рублено кратко, собранно. — Ты прекрасно понимаешь, что они посоветуют.
— Ну, так отправь деньги этому самому красному князю телеграфом.
— Если они записали мой с ним разговор из Москвы, то и телеграфный перевод будет зафиксирован.
— У тебя есть какое-то предложение, я вику это, — сказал Эндрю. — Так прямо и говори, что у тебя на уме. А я отвечу, стоит так поступать или нет. С точки зрения закона. Вот и все.
— Ты можешь вылететь в Цюрих или в Лондон и передать этому князю деньги?
— У меня послезавтра начинается очень важный процесс.
— Сколько будет стоить перенос дела?
— Это невозможно. «Электрисити» уплатили мне большие деньги, речь одет об аренде земли, так что неустойка тебя разорит.
— Если ты вылетишь сегодня, завтра вечером можешь вернуться.
Жаклин зябко поежилась, затянула на шее рукава джемпера:
— Если они следили за тобой, почему бы им не организовать такую же слежку за Эндрю?
— Не повторяй глупостей о тотальном шпионаже в стране, — снова отрезал Розэн. — Работает группа, которая имеет свой интерес в культурном бизнесе, это понятно. Видимо, они вколотили в дело крупные средства. Вот и все. А я поддался Жаклин, мне передалась ее нервозность.
— Ты не знаешь, что мне сказал тот тип, который приходил сюда, Джозеф. И потом, я женщина, я чувствую опасность.
— Битый мужчина, вроде меня, — отрезал Розэн, — чувствует опасность острее. И ты не очень-то себе представляешь, что меня ждет в Москве, когда я туда вернусь. Они не любят болтунов. Понимаешь? Они их терпеть не могут.
— Я могу отправить мою секретаршу, — предложил Эндрю. -Она позвонит этому самому князю... Розэн снова отрезал:
— К нему не надо звонить, Эндрю. Я же сказал тебе.
— Ты тоже не поддавайся панике, — заметил Эндрю. — Одно дело звонок из Москвы, а другое — из Нью-Йорка.
Розэн поднялся, быстро заходил по комнате, потом хрустнул пальцами, остановился возле окна:
— Между прочим, это довод. Пусть она позвонит ему и скажет, что вылетает сегодня же. Пусть попросит се встретить и скажет, что везет ему деньги... Нет, этого говорить нельзя... Я чувствую, что этого говорить нельзя, понимаете вы меня?! Я чувствую, что этого нельзя говорить! У меня есть его адреса, пусть она летит в Цюрих и едет к нему в бюро. Или домой. Или в Лондон, если он уже там. И все. Без следов. — Розэн посмотрел на часы. — Банк откроется через десять минут, я возьму деньги, а ты отправишь свою девушку в Цюрих, мне нравится это предложение. Только пусть она ничего не говорит, кто передал деньги, откуда и почему...
— Это несерьезно. Он же не хиппи какой-нибудь, он обязательно спросит, кто передал деньги. Я понимаю, что десять тысяч — это чепуха, но если этот князь серьезный человек, он обязан задать вопрос, кто, зачем и с какой целью передал ему деньги. Он ведь ждал тебя, Джозеф, а не мою Кэрол Эн.
— Хорошо, что ты предлагаешь, Эндрю? — спросила Жаклин. — Ты все отвергаешь, но не вносишь никаких предложений. Так у Джозефа снова начнется стенокардия.
— Вылечат, — усмехнулся Эндрю. — Вставят стимулятор. Это научились, были б деньги. Единственная возможность: Кэрол Эн открыто говорит князю, что тебе угрожали, и ты поэтому просишь держать в тайне твой вклад в его предприятие...
— Я не убежден, что он с этим согласится. Он достаточно состоятельный человек и подачку не примет. Тем более, он русский, они ж все Мцыри...
— Кто? — в один голос спросили Жаклин и Эндрю.
Розэн досадливо поморщился:
— Ах, ну не знаете вы про них ничего! Словом, ты считаешь, что т а к он может деньги не взять? А если написать письмо?
— Ты же сам говорил, что хочешь работать без следов, — заметила Жаклин.
— Он напишет, чтобы князь запер письмо в сейф, а еще лучше — сжег, — сказал Эндрю. — И напишет всю правду про то, что случилось. По-моему, это достойно. И вызови сюда твоего русского содиректора, пусть срочно вылетит из Панамы. Объясни ему, что произошло, он передаст своим, Москва отнесется к такой ситуации с пониманием. — Эндрю вдруг усмехнулся. — Мне кажется, им это даже понравится, несколько напоминает то, что они про нас пишут.
— Откуда ты знаешь, что они про нас пишут? — Розэн пожал плечами. — Ты пользуешься информацией, которую печатают наши газеты, а печатают лишь то, что нужно сумасшедшим политикам. А рассказать Паше надо, ты прав. Кстати, это позволит нам не суетиться...
Розэн снял трубку телефона, набрал код Панамы; Паша был в офисе.
— Ну? — тихо, обычным своим голосом спросил Розэн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
— Могу. По пунктам...
— Не надо, милостивый государь, — услыхали они за спиною скрипучий старческий голос; фраза была произнесена по-русски, без акцента; обернулись резко, будто кто толкнул их; за соседним столиком сидел пергаментный старик с водянистыми, чуть навыкате глазами; тонкая шея торчала из широкого воротника старомодной рубашки, бабочка, черная в белый горошек, болталась где-то на груди. — Вы не опровергнете доводы вашего знакомца. Это говорю вам я, Иван Грешев. Я живу по соседству, милости прошу ко мне, там и побеседуем.
6
В Нью-Йорк Розэн отправился той же ночью, что прилетел в Цюрих; домой приехал совершенно разбитый, сразу же сел к телефону, связался с Эндрю, адвокатом, который работал с ним последние пятнадцать лет, с тех пор, как начался хороший бизнес; тот рассердился:
— Посмотри на часы, человек! Это у вас в Москве день, а у нас еще не началось утро!
— Мне надо срочно тебя увидеть, Эндрю, — повторил Розэн. — Срочно, понимаешь?
— Завтраком накормишь?
— Да.
Выслушав Жаклин (она объясняла произошедшее точнее мужа, тем более английский был ее родным языком), Эндрю пожал плечами:
— Какого черта ты вообще полез в это дело, Джозеф?
— Не учи меня делать бизнес с русскими, — отрезал Розэн. — Скажи, как надо поступить. Чтобы и волки были сыты, и овцы целы.
— Это сложное дело. И оно мне очень не нравится.
— Можно подумать, что оно нравится ему, — заметила Жаклин.
— Надо бы немедленно, — задумчиво протянул Эндрю, — посоветоваться с кем-то из н а ш и х.
— Это безумие, — отрезал Розэн. Он сейчас говорил рублено кратко, собранно. — Ты прекрасно понимаешь, что они посоветуют.
— Ну, так отправь деньги этому самому красному князю телеграфом.
— Если они записали мой с ним разговор из Москвы, то и телеграфный перевод будет зафиксирован.
— У тебя есть какое-то предложение, я вику это, — сказал Эндрю. — Так прямо и говори, что у тебя на уме. А я отвечу, стоит так поступать или нет. С точки зрения закона. Вот и все.
— Ты можешь вылететь в Цюрих или в Лондон и передать этому князю деньги?
— У меня послезавтра начинается очень важный процесс.
— Сколько будет стоить перенос дела?
— Это невозможно. «Электрисити» уплатили мне большие деньги, речь одет об аренде земли, так что неустойка тебя разорит.
— Если ты вылетишь сегодня, завтра вечером можешь вернуться.
Жаклин зябко поежилась, затянула на шее рукава джемпера:
— Если они следили за тобой, почему бы им не организовать такую же слежку за Эндрю?
— Не повторяй глупостей о тотальном шпионаже в стране, — снова отрезал Розэн. — Работает группа, которая имеет свой интерес в культурном бизнесе, это понятно. Видимо, они вколотили в дело крупные средства. Вот и все. А я поддался Жаклин, мне передалась ее нервозность.
— Ты не знаешь, что мне сказал тот тип, который приходил сюда, Джозеф. И потом, я женщина, я чувствую опасность.
— Битый мужчина, вроде меня, — отрезал Розэн, — чувствует опасность острее. И ты не очень-то себе представляешь, что меня ждет в Москве, когда я туда вернусь. Они не любят болтунов. Понимаешь? Они их терпеть не могут.
— Я могу отправить мою секретаршу, — предложил Эндрю. -Она позвонит этому самому князю... Розэн снова отрезал:
— К нему не надо звонить, Эндрю. Я же сказал тебе.
— Ты тоже не поддавайся панике, — заметил Эндрю. — Одно дело звонок из Москвы, а другое — из Нью-Йорка.
Розэн поднялся, быстро заходил по комнате, потом хрустнул пальцами, остановился возле окна:
— Между прочим, это довод. Пусть она позвонит ему и скажет, что вылетает сегодня же. Пусть попросит се встретить и скажет, что везет ему деньги... Нет, этого говорить нельзя... Я чувствую, что этого говорить нельзя, понимаете вы меня?! Я чувствую, что этого нельзя говорить! У меня есть его адреса, пусть она летит в Цюрих и едет к нему в бюро. Или домой. Или в Лондон, если он уже там. И все. Без следов. — Розэн посмотрел на часы. — Банк откроется через десять минут, я возьму деньги, а ты отправишь свою девушку в Цюрих, мне нравится это предложение. Только пусть она ничего не говорит, кто передал деньги, откуда и почему...
— Это несерьезно. Он же не хиппи какой-нибудь, он обязательно спросит, кто передал деньги. Я понимаю, что десять тысяч — это чепуха, но если этот князь серьезный человек, он обязан задать вопрос, кто, зачем и с какой целью передал ему деньги. Он ведь ждал тебя, Джозеф, а не мою Кэрол Эн.
— Хорошо, что ты предлагаешь, Эндрю? — спросила Жаклин. — Ты все отвергаешь, но не вносишь никаких предложений. Так у Джозефа снова начнется стенокардия.
— Вылечат, — усмехнулся Эндрю. — Вставят стимулятор. Это научились, были б деньги. Единственная возможность: Кэрол Эн открыто говорит князю, что тебе угрожали, и ты поэтому просишь держать в тайне твой вклад в его предприятие...
— Я не убежден, что он с этим согласится. Он достаточно состоятельный человек и подачку не примет. Тем более, он русский, они ж все Мцыри...
— Кто? — в один голос спросили Жаклин и Эндрю.
Розэн досадливо поморщился:
— Ах, ну не знаете вы про них ничего! Словом, ты считаешь, что т а к он может деньги не взять? А если написать письмо?
— Ты же сам говорил, что хочешь работать без следов, — заметила Жаклин.
— Он напишет, чтобы князь запер письмо в сейф, а еще лучше — сжег, — сказал Эндрю. — И напишет всю правду про то, что случилось. По-моему, это достойно. И вызови сюда твоего русского содиректора, пусть срочно вылетит из Панамы. Объясни ему, что произошло, он передаст своим, Москва отнесется к такой ситуации с пониманием. — Эндрю вдруг усмехнулся. — Мне кажется, им это даже понравится, несколько напоминает то, что они про нас пишут.
— Откуда ты знаешь, что они про нас пишут? — Розэн пожал плечами. — Ты пользуешься информацией, которую печатают наши газеты, а печатают лишь то, что нужно сумасшедшим политикам. А рассказать Паше надо, ты прав. Кстати, это позволит нам не суетиться...
Розэн снял трубку телефона, набрал код Панамы; Паша был в офисе.
— Ну? — тихо, обычным своим голосом спросил Розэн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91