Адриенна слушала его рассказ с жадным любопытством.
– И что же вы предприняли?
– Представил себя в тюремной камере, после чего ретировался очень быстро и отнюдь не самым изящным способом – на четвереньках. К тому времени, когда включилась сигнализация, я уже отмокал в ванне в номере отеля. – Филипп швырнул сигарету в пенящуюся воду и продолжил: – Я в первую очередь деловой человек, Эдди. Именно тогда я понял, что настало время выйти из игры. Спенсер (теперь он мой начальник) подобрался ко мне слишком близко.
– Почему, зная о том, что вы вор, Интерпол пригласил вас сотрудничать с ними?
– Лучше иметь волка на глазах, чем дозволить ему гулять на воле. Так мне кажется. Рано или поздно допускаешь просчет. И достаточно всего одной ошибки. А я не хотел сесть в тюрьму.
Адриенна снова устремила взгляд на беспокойное море.
– Мне надо сделать еще только одну работу, и я надеюсь не ошибиться.
Филипп ничего не ответил. Он был уверен, что, потратив немного времени и терпения, сможет переубедить девушку. Если не подействуют слова, он всегда сумеет создать на ее пути препятствия.
– Что скажете насчет сиесты перед рождественским обедом?
– Хорошо. – Она поднялась, держа свои сандалии за ремешки. – Но теперь машину поведу я.
Адриенна долго нежилась в теплой ванне, в облаках душистой пены. Она наслаждалась неторопливыми приготовлениями, хотя вечер в обществе Филиппа едва ли можно было назвать свиданием. Девушка знала, что главная причина, по которой он готов был ее сопровождать, заключалась в том, что подолгу службы Филипп должен наблюдать за ней. Она сказала ему, что других дел на острове у нее нет, но он был не обязан ей верить.
Так она говорила себе, выбирая на вечер тонкое белое платье с открытой спиной и широкой длинной юбкой, на которую пошли ярды и ярды ткани. Филипп убежден, что ей приятно его общество, ему и в голову не придет, что завтра… она покинет эту страну. Пора привести в исполнение план, который она начала строить десять лет назад. Скоро – после Нового года – она вернется в Якир. Адриенна вдела в уши камни, столь же холодные, как и ее мысли, и столь же фальшивые, как и тот образ, в котором она собиралась предстать перед отцом.
Но сегодняшний вечер она проведет в свое удовольствие, нежась в свете тропического закатного солнца, слушая шепот моря.
Когда Филипп постучал в ее дверь, Адриенна уже была готова. Он тоже был в белом. На фоне пиджака его рубашка чуть отливала голубизной.
– Есть нечто привлекательное в том, чтобы проводить зиму в жарком климате.
Молодой человек провел руками по ее обнаженным плечам.
– Вы отдохнули? – Да.
Адриенна не сказала ему, что побывала в отеле «Эль Гранде», чтобы упаковать вещи и выписаться.
– Хорошо. Прежде чем мы отправимся обедать, я хочу кое-что предложить.
Филипп вытащил из кармана маленькую, обтянутую бархатом коробочку.
– Нет! – Ее голос прозвучал холоднее, чем она хотела, но он взял ее за руку и вложил коробочку в ее пальцы.
– Невежливо отказываться от рождественского подарка, кроме того, это еще и плохая примета.
Филипп не добавил, что вынужден был дать хорошие чаевые ювелиру, чтобы тот открыл свою лавочку в праздник.
– Это совсем необязательно.
– Разве? – откликнулся он. – Да ну же, Адриенна, такая женщина, как вы, должна уметь с изяществом принимать подарки.
Конечно, Филипп был прав, а она вела себя как дура. Адриенна щелкнула замочком футляра и принялась рассматривать лежавшую на белом атласе булавку. «Нет, булавка не лежит, не покоится, – подумала Адриенна, – она будто притаилась в засаде, как пантера, такая же черная и изогнутая, с рубиновыми глазами».
– Красиво.
– Она напомнила мне вас. У вас есть нечто общее, – сказал Филипп, прикалывая булавку к платью.
– От одного взломщика другому? – улыбнулась Адриенна и погладила булавку.
– Нет, от одной беспокойной души другой, – поправил ее Филипп. И, опустив пустую коробочку в карман, подал Адриенне руку.
Молодые люди пообедали изысканно приготовленным омаром, запивая его вином, сохранившим аромат винограда, в то время как мариачис прохаживались между столиками и пели о любви. Со своего места у окна они могли наблюдать за людьми, прогуливающимися по берегу моря вдоль дамбы, и видеть, как мальчишки, всегда охотившиеся за мелкой монетой, дежурили возле такси.
Солнце зашло – закат был ярким и красочным, на небо поднялась медлительная и величественная луна.
Адриенна попросила Филиппа рассказать о его детстве и была удивлена, что он не попытался увильнуть от ответа или отделаться шуткой.
– Моя мать продавала билеты в кассе кинотеатра. Мне это нравилось, потому что я всегда мог торчать в кино, хоть целый день, и смотреть все фильмы подряд. Но мама зарабатывала мало, и денег хватало только на то, чтобы оплачивать жалкую двухкомнатную квартирку в Челси. Мой отец ворвался в жизнь матери внезапно и столь же стремительно из нее исчез, когда узнал, что мать беременна.
В душе Адриенны зародилось сочувствие к молодому человеку.
– Должно быть, ей было трудно одной растить ребенка?
– Уверен, это был настоящий ад, но она никогда не подавала виду. Моя мать по натуре оптимистка и привыкла довольствоваться малым. Кстати, она страстная поклонница вашей матери. Когда мама узнала, что я обедал с дочерью Фиби Спринг, то в течение часа отчитывала меня за то, что я не привез вас повидаться с ней.
– Да, мама имела удивительную способность располагать к себе людей.
– Почему же вы не пошли по ее стопам и не стали актрисой?
– А разве я этого не сделала?
– Интересно знать, много ли вам приходилось лицедействовать.
– Лицедействовать? – Адриенна усмехнулась. – Столько, сколько требуется. А вашей матери известно о вашем… излюбленном занятии? О вашем влечении к?..
– Вы имеете в виду секс?
Филипп не был уверен, что девушка рассмеется, но она рассмеялась. Потом наклонилась к нему, и свет замерцал в ее глазах.
– Я говорю не о развлечениях, а о призвании, о вашей профессии.
– Ну, тут и говорить не о чем. Достаточно сказать, что моя мама неглупа. Еще вина?
– Немного, Филипп. А вы не думали о том, чтобы вернуться к прежним занятиям, чтобы совершить еще одну, необыкновенную кражу? Воспоминание о которой грело бы вас в преклонном возрасте?
– Говорите о «Солнце и Луне»?
– Ну, это уж мое дело, – Голос Адриенны прозвучал отчужденно.
– «Солнце и Луна», – повторил он, внимательно наблюдая за выражением ее лица. – Два фантастических сокровища в одном ожерелье. «Солнце» – бриллиант в двести восемьдесят карат, камень чистой воды, совершенно прозрачный, и, как говорит легенда, со сложной историей. Алмаз был найден в Индии, в Декане, в шестнадцатом веке. Говорят, что в необработанном камне было восемьсот карат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104