Я никогда не забуду, что ты сделала для мамы и для меня. Без тебя она не продержалась бы столько времени.
– Она держалась ради тебя.
– Да, это правда. А то, что делала я, что делаю теперь и буду делать, – все это ради нее.
– Эдди…
Страх охватил Селесту, но испугали ее не слова, а холодный и будничный тон, которым они были произнесены.
– Эдди, но ведь прошло уже больше шестнадцати лет с тех пор, как ты оставила Якир, и пять после смерти Фиби.
– И с каждым днем этот долг возрастает. Селеста, не смотри на меня так. – Адриенна улыбнулась, стараясь развеять мрачное настроение подруги. – Что бы я делала без этого… моего хобби? Я была бы точно такой, какой меня изображают журналисты, – титулованной светской бабочкой, занятой благотворительностью, порхающей с одного светского раута на другой.
Адриенна скорчила рожицу и снова вернулась к паштету.
– Если верить газетчикам и их сплетням, я еще одна скучающая девица, у которой много денег и никаких занятий. Пусть они продолжают так думать и здесь, и в Якире. Пусть и он так думает.
Селесте не надо было объяснять, кого Адриенна подразумевает под местоимением «он».
– Это только облегчает возможность освободить всех их отлипших побрякушек.
– Но теперь тебе не нужны деньги, Эдди.
– Не нужны.
Она опустила взгляд на свою рюмку с бренди.
– Я удачно вкладывала деньги и могла бы жить вполне обеспеченной жизнью на то, что у меня есть. Но дело не в деньгах, Селеста. Возможно, деньги для меня никогда и не играли большого значения.
Она снова подняла глаза на Селесту. В ее взгляде отразился блеск алмазов, блеск, от которого становилось зябко и даже страшно. Это был блеск украденных ею камней.
– Мне было восемь лет, когда мы прилетели в Америку. И даже тогда я знала, что когда-нибудь вернусь в Якир и заберу то, что принадлежит маме.
– Абду раскаивается. Думаю, теперь он, наверное, раскаивается.
– Разве он приехал на ее похороны? – Задав этот вопрос, Адриенна резко вскочила и заходила по комнате. – Разве он выразил хотя бы соболезнование? Все эти долгие, ужасные годы он делал вид, что мамы просто не существует.
Стараясь овладеть своими чувствами, Адриенна оперлась о стойку. Когда она снова заговорила, голос ее был спокойным и твердым:
– Собственно, она давно уже не жила в полном смысле этого слова. Он убил ее, Селеста. Убивал все эти годы, пока я была слишком маленькой, чтобы помешать ему. Но скоро, очень скоро ему придется заплатить за все.
Селеста почувствовала, как мурашки побежали у нее по коже. Она вспомнила, какой Адриенна была в восемь лет. В ее глазах уже тогда тлела эта искра – жажда мести, и они казались взрослыми не по возрасту.
– Ты думаешь, Фиби хотела этого?
– Думаю, мама сумела бы оценить иронию этой ситуации. Я собираюсь отобрать у него «Солнце и Луну», Селеста. Как я обещала ей, как я обещала себе. И ему придется дорого заплатить за то, чтобы вернуть себе ожерелье. – Девушка улыбнулась и подняла свою рюмку, салютуя Селесте. – Поэтому-то я не могу себе позволить утратить свои навыки. Тебе известно, что леди Фьюм устраивает на следующей неделе бал в Лондоне?
– Эдди…
– Этот старый козел лорд Фьюм заплатил четверть миллиона за ее изумруды. Леди Фьюм не следовало бы их носить. В них она выглядит бледной.
Со смехом Адриенна наклонилась и поцеловала Селесту в щеку.
– Иди и ложись спать, дорогая. Чтобы оставаться такой красивой, ты должна высыпаться. Я сама найду выход.
– Через парадную дверь?
– Конечно. Не забудь, что у нас в воскресенье пикник в Палм-Корт. Я его устраиваю.
Адриенна упорхнула. Ей предстояло еще вернуться на крышу и захватить свое норковое манто.
Искусство макияжа Адриенна постигла, когда еще сиживала на коленях матери. Фиби всегда зачаровывал этот процесс и то, что несколько прикосновений краской или помадой, несколько штрихов, нанесенных налицо, могли добавить прелести и скрыть возраст.
Адриенна многому научилась не только у матери, но и у Селесты, и, когда ей было надо, превращала себя в Роз Спэрроу, возлюбленную вора по кличке Тень.
Сегодня этот процесс занял у нее сорок пять минут, и Адриенна была довольна проделанной работой. Контактные линзы изменили цвет ее глаз, нос казался на полдюйма длиннее. Ее золотистая кожа скрылась под толстым слоем пудры и теперь казалась бледной. Дорогой рыжий парик ручной работы неузнаваемо преображал ее. В ушах у девушки позвякивали дешевые стеклянные сережки. Она сунула в рот клубничную жевательную резинку и отступила от зеркала, чтобы хорошенько оглядеть себя. Она осталась довольна: вид у нее был достаточно вульгарным, лучше не придумаешь. С помощью пышной юбки ей удалось придать бедрам большую округлость, а туфли на высоких каблуках прибавили ей три дюйма роста. Адриенна набросила на плечи дешевый искусственный мех, надела солнечные очки, украшенные стразами, направилась к двери и воспользовалась служебным лифтом. Сделала она это ради предосторожности: никто и так не узнал бы в ней принцессу Адриенну. И все же ей не хотелось, чтобы кто-нибудь увидел Тень, выходящую из пентхауза.
На улице она не стала брать такси и зашагала к подземке. В сумочке из искусственной кожи она несла пригоршню бриллиантов. От девушки пахло так, будто она выкупалась в дешевых духах, да, собственно, так и было.
Адриенне нравилось ездить в метро в обличье Роз. Никто из ее знакомых не пользовался подземкой, а она любила смешиваться с толпой и чувствовать себя одной из многих. Ее каблуки постукивали по цементным ступенькам, когда она спускалась вниз. Адриенна вспомнила свой первый опыт. Тогда ей было шестнадцать. Она тряслась от страха, что в любой момент на ее плечо может опуститься рука, а полисмен потребует, чтобы она открыла сумочку. В тот раз там лежала нитка молочно-белого японского жемчуга длиной в двадцать один дюйм. Она выручила за нее двадцать пять тысяч долларов и смогла заплатить за лекарства и месяц лечения матери в институте Ричардсона.
Адриенна миновала турникет и спустилась на платформу. Послышался шум приближающегося поезда, из тоннеля потянуло ветерком. Адриенна выплюнула на пол жевательную резинку и вместе с толпой двинулась к дверям вагона.
Поезд остановился на станции, несколько пассажиров вышли из вагона, и Адриенна села на освободившееся место рядом с мужчиной, кожаную куртку которого украшали цепи. Сначала она рассматривала рекламные плакаты, потом ее взгляд побежал по лицам. Мужчина, одетый в костюм с галстуком, державший под мышкой портфель, читал недавно вышедший роман Ладлэма. Молодая женщина в замшевой юбке мечтательно загляделась в темное окно. Уши ее были закрыты наушниками, и она, должно быть, слушала музыку. В другом конце вагона, растянувшись на трех сиденьях, мертвецким сном спал мужчина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
– Она держалась ради тебя.
– Да, это правда. А то, что делала я, что делаю теперь и буду делать, – все это ради нее.
– Эдди…
Страх охватил Селесту, но испугали ее не слова, а холодный и будничный тон, которым они были произнесены.
– Эдди, но ведь прошло уже больше шестнадцати лет с тех пор, как ты оставила Якир, и пять после смерти Фиби.
– И с каждым днем этот долг возрастает. Селеста, не смотри на меня так. – Адриенна улыбнулась, стараясь развеять мрачное настроение подруги. – Что бы я делала без этого… моего хобби? Я была бы точно такой, какой меня изображают журналисты, – титулованной светской бабочкой, занятой благотворительностью, порхающей с одного светского раута на другой.
Адриенна скорчила рожицу и снова вернулась к паштету.
– Если верить газетчикам и их сплетням, я еще одна скучающая девица, у которой много денег и никаких занятий. Пусть они продолжают так думать и здесь, и в Якире. Пусть и он так думает.
Селесте не надо было объяснять, кого Адриенна подразумевает под местоимением «он».
– Это только облегчает возможность освободить всех их отлипших побрякушек.
– Но теперь тебе не нужны деньги, Эдди.
– Не нужны.
Она опустила взгляд на свою рюмку с бренди.
– Я удачно вкладывала деньги и могла бы жить вполне обеспеченной жизнью на то, что у меня есть. Но дело не в деньгах, Селеста. Возможно, деньги для меня никогда и не играли большого значения.
Она снова подняла глаза на Селесту. В ее взгляде отразился блеск алмазов, блеск, от которого становилось зябко и даже страшно. Это был блеск украденных ею камней.
– Мне было восемь лет, когда мы прилетели в Америку. И даже тогда я знала, что когда-нибудь вернусь в Якир и заберу то, что принадлежит маме.
– Абду раскаивается. Думаю, теперь он, наверное, раскаивается.
– Разве он приехал на ее похороны? – Задав этот вопрос, Адриенна резко вскочила и заходила по комнате. – Разве он выразил хотя бы соболезнование? Все эти долгие, ужасные годы он делал вид, что мамы просто не существует.
Стараясь овладеть своими чувствами, Адриенна оперлась о стойку. Когда она снова заговорила, голос ее был спокойным и твердым:
– Собственно, она давно уже не жила в полном смысле этого слова. Он убил ее, Селеста. Убивал все эти годы, пока я была слишком маленькой, чтобы помешать ему. Но скоро, очень скоро ему придется заплатить за все.
Селеста почувствовала, как мурашки побежали у нее по коже. Она вспомнила, какой Адриенна была в восемь лет. В ее глазах уже тогда тлела эта искра – жажда мести, и они казались взрослыми не по возрасту.
– Ты думаешь, Фиби хотела этого?
– Думаю, мама сумела бы оценить иронию этой ситуации. Я собираюсь отобрать у него «Солнце и Луну», Селеста. Как я обещала ей, как я обещала себе. И ему придется дорого заплатить за то, чтобы вернуть себе ожерелье. – Девушка улыбнулась и подняла свою рюмку, салютуя Селесте. – Поэтому-то я не могу себе позволить утратить свои навыки. Тебе известно, что леди Фьюм устраивает на следующей неделе бал в Лондоне?
– Эдди…
– Этот старый козел лорд Фьюм заплатил четверть миллиона за ее изумруды. Леди Фьюм не следовало бы их носить. В них она выглядит бледной.
Со смехом Адриенна наклонилась и поцеловала Селесту в щеку.
– Иди и ложись спать, дорогая. Чтобы оставаться такой красивой, ты должна высыпаться. Я сама найду выход.
– Через парадную дверь?
– Конечно. Не забудь, что у нас в воскресенье пикник в Палм-Корт. Я его устраиваю.
Адриенна упорхнула. Ей предстояло еще вернуться на крышу и захватить свое норковое манто.
Искусство макияжа Адриенна постигла, когда еще сиживала на коленях матери. Фиби всегда зачаровывал этот процесс и то, что несколько прикосновений краской или помадой, несколько штрихов, нанесенных налицо, могли добавить прелести и скрыть возраст.
Адриенна многому научилась не только у матери, но и у Селесты, и, когда ей было надо, превращала себя в Роз Спэрроу, возлюбленную вора по кличке Тень.
Сегодня этот процесс занял у нее сорок пять минут, и Адриенна была довольна проделанной работой. Контактные линзы изменили цвет ее глаз, нос казался на полдюйма длиннее. Ее золотистая кожа скрылась под толстым слоем пудры и теперь казалась бледной. Дорогой рыжий парик ручной работы неузнаваемо преображал ее. В ушах у девушки позвякивали дешевые стеклянные сережки. Она сунула в рот клубничную жевательную резинку и отступила от зеркала, чтобы хорошенько оглядеть себя. Она осталась довольна: вид у нее был достаточно вульгарным, лучше не придумаешь. С помощью пышной юбки ей удалось придать бедрам большую округлость, а туфли на высоких каблуках прибавили ей три дюйма роста. Адриенна набросила на плечи дешевый искусственный мех, надела солнечные очки, украшенные стразами, направилась к двери и воспользовалась служебным лифтом. Сделала она это ради предосторожности: никто и так не узнал бы в ней принцессу Адриенну. И все же ей не хотелось, чтобы кто-нибудь увидел Тень, выходящую из пентхауза.
На улице она не стала брать такси и зашагала к подземке. В сумочке из искусственной кожи она несла пригоршню бриллиантов. От девушки пахло так, будто она выкупалась в дешевых духах, да, собственно, так и было.
Адриенне нравилось ездить в метро в обличье Роз. Никто из ее знакомых не пользовался подземкой, а она любила смешиваться с толпой и чувствовать себя одной из многих. Ее каблуки постукивали по цементным ступенькам, когда она спускалась вниз. Адриенна вспомнила свой первый опыт. Тогда ей было шестнадцать. Она тряслась от страха, что в любой момент на ее плечо может опуститься рука, а полисмен потребует, чтобы она открыла сумочку. В тот раз там лежала нитка молочно-белого японского жемчуга длиной в двадцать один дюйм. Она выручила за нее двадцать пять тысяч долларов и смогла заплатить за лекарства и месяц лечения матери в институте Ричардсона.
Адриенна миновала турникет и спустилась на платформу. Послышался шум приближающегося поезда, из тоннеля потянуло ветерком. Адриенна выплюнула на пол жевательную резинку и вместе с толпой двинулась к дверям вагона.
Поезд остановился на станции, несколько пассажиров вышли из вагона, и Адриенна села на освободившееся место рядом с мужчиной, кожаную куртку которого украшали цепи. Сначала она рассматривала рекламные плакаты, потом ее взгляд побежал по лицам. Мужчина, одетый в костюм с галстуком, державший под мышкой портфель, читал недавно вышедший роман Ладлэма. Молодая женщина в замшевой юбке мечтательно загляделась в темное окно. Уши ее были закрыты наушниками, и она, должно быть, слушала музыку. В другом конце вагона, растянувшись на трех сиденьях, мертвецким сном спал мужчина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104