Солнце было в западной части неба – оно висело над водой, как сверкающий золотой шар. Через несколько часов взойдет и холодная белая луна.
Солнце и луна. Адриенна положила руки на перила и подалась вперед. Символы дня и ночи. Непрерывности. Вечности. «Скоро я заберу их, мама, – мысленно поклялась она. – И когда я сделаю это, возможно, мы обе обретем покой».
Бриз овевал лицо, прикасаясь к нему, как теплые пальцы, лаская кожу. Аромат цветов был всепроникающим и вездесущим. Ей было слышно, как волны ударялись о песок, а потом откатывались назад. Сквозь этот шум пробивались голоса, крики, смех людей, гулявших по пляжу.
Одиночество. Адриенна плотно сжала веки и попыталась прогнать грустные мысли. Виной всему приближающийся праздник и воспоминания, которые он вызвал в ней. Она могла бы обвинить в этом и Марджори и позавидовать тому, что та сумела привести свою жизнь в порядок после стольких лет метаний. На самом же деле за этим крылось гораздо большее. У нее было множество знакомых, но Адриенна оставалась одинокой. И это было самое печальное.
Никто не знал, что с ней происходит. Даже Селеста не понимала ее до конца. Она была принцессой страны, которая больше не была ее страной, гостьей в стране, так и оставшейся ей чужой, женщиной, боявшейся быть женственной, и вором, желавшим, чтобы торжествовала справедливость.
Но сейчас, когда ее овевали предвечерний ветерок и запах цветов, ей хотелось к кому-то прислониться, на кого-то опереться.
Повернувшись, она вошла в комнату. Да, у нее не было близкого человека. Зато было кое-что другое – страстное желание отомстить.
16
В это утро в расписании Адриенны дела не значились. Ей хотелось понежиться на солнце и поплескаться в чистой, как хрусталь, воде у рифов. Подремать под пальмой и думать как можно меньше.
Сегодня был канун Рождества. Некоторые гости уже вернулись домой – в Чикаго, Лос-Анджелес, Париж, Нью-Йорк и Лондон. Большинство же осталось в «Эль Гранде», чтобы отпраздновать святой день с «пинья коладес» вместо горячего ромового пунша, заменив елку пальмами.
Уже многие годы Адриенна не проводила Рождество в Нью-Йорке. Ей были неприятны вид снега, празднично украшенные витрины магазинов, спешащие с подарками люди. А когда-то Рождество в Нью-Йорке было для нее событием. В детстве оно зачаровывало девочку. Она помнила свое первое Рождество в Америке, элегантных кукол, наряженных в викторианские костюмы. Она с восторгом рассматривала их в витринах «Лорда и Тэйлора», наслаждаясь запахом жареных каштанов, в то время как жгучий ветер продувал ее насквозь, несмотря на теплое пальто с меховым воротником. Сейчас в Нью-Йорке на каждом углу бьют колокола, а в каждом магазине играет музыка.
Магазин Картье сияет в своей огненной короне. На Пятой авеню сейчас масса народа, и если кто-то попадет в плотную толпу, его протащит по течению несколько кварталов. Все это не может не возбуждать. Но в мире существуют и другие, не менее волнующие места, чем Нью-Йорк накануне Рождества. Это не относится к той стране, в которой она родилась. В Якире Рождество никто не праздновал. Запрещены были даже публичные торжества для туристов и западных рабочих. Не было никаких рождественских украшений, гимнов и ни одной еловой веточки. Не было стеклянных шариков, внутри которых плясали снежинки. Закон запрещал все это.
Адриенне не хотелось вспоминать о том Рождестве в Нью-Йорке, когда она украшала последнюю в жизни елку и отчаянно старалась поднять маме настроение. Она готовила подарки, заворачивала в блестящую бумагу и ставила под елку коробочки, которые Фиби не суждено было открыть.
Именно в Нью-Йорке пять лет назад она нашла мать мертвой на полу ванной комнаты в предрассветные часы наступающего рождественского дня. В то последнее Рождество она, Фиби и Селеста сидели вместе, пили эг-ног и слушали рождественские гимны. Ее мать рано ушла спать. Адриенна так и не узнала, каким образом Фиби раздобыла скотч и ярко-синие пилюли. Но именно они стали причиной ее гибели.
Из-за этих страшных воспоминаний девушка убегала на Рождество из Нью-Йорка, хотя и считала это проявлением слабости. Она стремилась в любое место, где светило жаркое солнце, будь то Монте-Карло, Аруба или Мауи. Иногда во время этих поездок Адриенна работала, иногда ничем не была занята. Вот и в этот раз она сочетала работу с бездельем. Завтра утром, когда зазвонят рождественские колокола, ее работа будет закончена.
Адриенна нервничала. Но не взвинченные нервы заставили ее провести день вдали от отеля Сент-Джонов. Ей просто хотелось побыть в одиночестве. С нее было достаточно двух дней приемов с коктейлями и дружеских бесед возле бассейна. Она выбрала пляж по соседству с «Эль Президенте», где снимала номер.
Девушка искупалась и поплыла к пляжу. Когда она направлялась к хижине, где оставила свои вещи, ее внезапно окликнули:
– Адриенна!
Она обернулась и увидела золотистую от загара женщину. Ее роскошное тело было прикрыто двумя узкими полосками ткани, по сравнению с которыми бикини Адриенны выглядело как латы амазонки. У женщины были темные, коротко подстриженные волосы и низкий, музыкальный голос. С минуту Адриенна испытывала только досаду от того, что ее уединение нарушили. Потом ее охватила радость.
– Дюжа! – Со смехом Адриенна уронила полотенце и раскрыла кузине объятия. – Неужели это ты?
Они расцеловались и отступили, оглядывая друг друга.
И сразу же пришли воспоминания, сладостные и печальные. Долгие душные дни в гареме, прохладная тень в саду, где две девочки болтали и слушали сказки.
– Сколько времени прошло? Как давно это было?
– Много лет назад. Что ты здесь делаешь, Дюжа?
– До этой минуты главным образом дулась. Мы отдыхали в Канкане, но Джонни решил, что плавать лучше здесь. Я даже думала остаться и искупаться в бассейне возле отеля. А ты здесь одна?
– Да.
– Тогда давай что-нибудь выпьем и поболтаем. – Дюжа подхватила Адриенну под руку и направилась к бару. – О тебе много пишут в светской хронике. Принцесса Адриенна посетила премьеру балета. Принцесса Адриенна присутствовала на Весеннем балу. Неужели ты действительно была так занята, что не могла приехать ко мне в гости в Хьюстон? – Не могла. Пока мама была жива, путешествовать было сложно. А потом, потом… – Адриенна посмотрела, как Дюжа закуривает тонкую коричневую сигарету, и продолжила: – Я была не в силах видеть никого из Якира, думаю, ты меня понимаешь…
– Я сочувствовала тебе и грустила. – Дюжа так же деликатно коснулась смерти Фиби в разговоре, как и дотронулась до руки Адриенны. – Твоя мать всегда была добра ко мне. У меня сохранились о ней самые теплые воспоминания. Dos margaritas por favor, – обратилась она к бармену. Потом посмотрела на Адриенну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104