– Не возражаешь?
– Да, спасибо. Сколько времени прошло, сколько воды утекло! Прошлое кажется мне нереальным.
Дюжа выпустила облачко дыма.
– Да, многое изменилось с тех пор, как мы расстались с гаремом.
– Ты счастлива? – спросила Адриенна.
– Да. – Дюжа скрестила загорелые ноги и состроила глазки мужчине, который сидел за круглой стойкой бара. Ей было тридцать, она была прекрасно сложена и уверена в собственной привлекательности. – Я свободна. – Дюжа, смеясь, подняла свой стакан. – Джонни – замечательный человек, очень добрый, настоящий американец. У меня свои кредитные карточки.
– Разве это разрешает все вопросы?
– Это облегчает жизнь. Он все еще любит меня, и я люблю его. Помню, как я была напугана, когда отец согласился отдать меня ему. Мы столько слышали об американцах, нам столько плохого о них говорили…
Она вздохнула и повернулась на табурете таким образом, чтобы можно было наблюдать за купающимися в бассейне.
– Когда подумаю о том, что могла бы сидеть в гареме, беременная шестым или седьмым ребенком, и размышлять о том, доволен ли мной мой муж или нет, мне становится страшно! – Она слизнула соль с края стакана. – Да, я счастлива. Рада, что покинула Якир и оказалась в другом мире. Американские мужчины не хотят, чтобы их жены сидели взаперти, вынашивая одного ребенка за другим. Я люблю своего сына, но меня вполне устраивает то, что он у меня один.
– А где он?
– Со своим отцом. Джонни-младший – настоящий американец. Он обожает нырять, любит бейсбол, пиццу, компьютерные игры. Иногда я оглядываюсь назад и пытаюсь угадать, как сложилась бы моя жизнь, если бы нефть не привела Джонни в Якир. Просто мороз по коже!
Выпуская облачко ароматного дыма, Дюжа пожала плечами. Этот жест напомнил Адриенне дни, проведенные в гареме, и бой барабанов.
– А я вот редко оглядываюсь назад.
– Рада за тебя. Когда мы были детьми, я смотрела на тебя снизу вверх. Ты всегда была такой спокойной, красивой и так хорошо вела себя. Я очень хотела походить на тебя. Я только недавно поняла, как тебе было трудно в гареме. Ты очень страдала из-за того, что отец был к тебе равнодушен, а мать несчастна. Для Фиби, вероятно, было большим горем, когда король взял вторую жену.
– Да, для нее это было началом конца. – Адриенна почувствовала во рту горечь. Она отпила глоток коктейля, чтобы смыть ее. – Ты часто бываешь в Якире?
– Раз в год я езжу повидаться с матерью, привожу ей фильмы для видео и красное белье. Там ничего не изменилось. В Якире я снова становлюсь послушной, образцовой дочерью, прячу под покрывало волосы и закрываю лицо. Ношу свою «абайю», сижу в гареме и пью зеленый чай. Странно, но пока я там, все это кажется нормальным.
– Как это?
– Трудно объяснить. Когда я приезжаю в Якир, надеваю покрывало, я начинаю мыслить и чувствовать иначе. То, что представляется правильным, даже естественным в Америке, там кажется совсем чуждым. Когда я уезжаю оттуда, вместе с покрывалом я расстаюсь со всеми этими чувствами.
– Не понимаю. Это все равно что быть одновременно двумя разными людьми.
– А это так и есть. Вспомни, как мы были воспитаны и какую жизнь ведем сейчас. А ты с тех пор так ни разу и не была на родине?
– Нет, но подумываю об этом.
– В этом году мы не поедем в Якир. Джонни беспокоит состояние дел в районе Персидского залива. Нашей стране пока что удается избежать конфронтации, но так не может длиться вечно.
– Абду знает, когда враждовать, а когда дружить. Дюжа подняла бровь. Даже после стольких лет жизни в
Америке она никогда не назвала бы короля по имени.
– Джонни говорил недавно то же самое. – Не зная, как начать щекотливый разговор, Дюжа замялась, потом сказала: – Знаешь, твой отец развелся с Райзой. Она оказалась бесплодной.
– Я слышала.
Адриенна почувствовала легкий укол в сердце – ей было жалко последнюю жену отца.
– Несколько месяцев назад он снова женился.
– Так скоро? – Адриенна сделала большой глоток из своего стакана. – Зачем ему это? Лия родила семерых здоровых детей…
– Пятеро из них – девочки. – Дюжа снова пожала плечами. Ей показалось, что Адриенна спокойно говорит о своих братьях и сестрах. – Две старшие дочери уже замужем.
– Да, знаю. Кое-что до меня доходит.
– Король хорошо о них позаботился – одну отправил в Иран, другую в Ирак. Следующей четырнадцать. Говорят, ее выдадут замуж в Египет или Саудовскую Аравию.
– Он больше любви проявляет к лошадям, чем к дочерям.
– В Якире лошадей ценят больше… – Дюжа сделала бармену знак приготовить еще по одному коктейлю.
Из окна здания, стоявшего у бассейна, Филипп мог прекрасно обозревать окрестности. Он наблюдал за Адриенной с той минуты, когда она вышла из воды. С помощью полевого бинокля он мог рассмотреть даже капельки влаги, блестевшие на ее коже. И сейчас гадал о том, кто та женщина, с которой Адриенна разговаривала на пляже. Он заметил, что Адриенна была сначала удивлена, а потом искренне обрадована встречей. Наверное, это старая подруга, а может быть, и родственница. Но Адриенна пришла на пляж не для того, чтобы встретиться с ней. Если он понял правильно, девушке хотелось побыть в одиночестве. Так уже случалось не раз, когда он, незамеченный, следовал за ней от «Эль Гранде».
Филипп, оставаясь эти дни затворником, был вынужден пропустить все торжества. Но ему было важно не афишировать пока свое присутствие. Он лениво выпустил струйку дыма и позвонил Спенсеру:
– Привет, капитан.
– Ладно, Чемберлен, что там, черт возьми, происходит?
– Вы получили мой отчет от нашего нью-йоркского связного?
– Ну и, как ты думаешь, много ли ценного я из него извлек?
– На все нужно время…
– Прекрати свои дурацкие рассуждения – давай информацию.
– Я всеми силами пытаюсь ее добыть.
Подняв бинокль, Филипп занялся изучением лица Адриенны, потом неохотно направил бинокль на ее собеседницу. Молодой человек уже не сомневался, что это родственница принцессы. Немного старше Адриенны и весьма американизированная. Он заметил блеск бриллианта на ее обручальном кольце. Значит, замужем.
– А пока мне больше добавить нечего. – Филипп снова начал рассматривать Адриенну, находя в ней все новые достоинства. – Связной уже уехал из Нью-Йорка, – продолжил Филипп. – Единственная нить, которую мне удалось нащупать, ведет в Париж. Вы можете дать знак своим людям в Париже, чтобы они были настороже. – «Прости, дружище, – добавил он про себя, – но мне надо выиграть время».
– Почему Париж?
– Графиня Тегари с дочерью проводит там каникулы. Старушка купила у герцогини Виндзорской кое-какие ценности. Будь я еще при деле, я нашел бы их весьма соблазнительными.
– Где ты, черт тебя побрал, находишься и когда вернешься?
– У меня каникулы, Стюарт. Ждите меня после Нового года.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
– Да, спасибо. Сколько времени прошло, сколько воды утекло! Прошлое кажется мне нереальным.
Дюжа выпустила облачко дыма.
– Да, многое изменилось с тех пор, как мы расстались с гаремом.
– Ты счастлива? – спросила Адриенна.
– Да. – Дюжа скрестила загорелые ноги и состроила глазки мужчине, который сидел за круглой стойкой бара. Ей было тридцать, она была прекрасно сложена и уверена в собственной привлекательности. – Я свободна. – Дюжа, смеясь, подняла свой стакан. – Джонни – замечательный человек, очень добрый, настоящий американец. У меня свои кредитные карточки.
– Разве это разрешает все вопросы?
– Это облегчает жизнь. Он все еще любит меня, и я люблю его. Помню, как я была напугана, когда отец согласился отдать меня ему. Мы столько слышали об американцах, нам столько плохого о них говорили…
Она вздохнула и повернулась на табурете таким образом, чтобы можно было наблюдать за купающимися в бассейне.
– Когда подумаю о том, что могла бы сидеть в гареме, беременная шестым или седьмым ребенком, и размышлять о том, доволен ли мной мой муж или нет, мне становится страшно! – Она слизнула соль с края стакана. – Да, я счастлива. Рада, что покинула Якир и оказалась в другом мире. Американские мужчины не хотят, чтобы их жены сидели взаперти, вынашивая одного ребенка за другим. Я люблю своего сына, но меня вполне устраивает то, что он у меня один.
– А где он?
– Со своим отцом. Джонни-младший – настоящий американец. Он обожает нырять, любит бейсбол, пиццу, компьютерные игры. Иногда я оглядываюсь назад и пытаюсь угадать, как сложилась бы моя жизнь, если бы нефть не привела Джонни в Якир. Просто мороз по коже!
Выпуская облачко ароматного дыма, Дюжа пожала плечами. Этот жест напомнил Адриенне дни, проведенные в гареме, и бой барабанов.
– А я вот редко оглядываюсь назад.
– Рада за тебя. Когда мы были детьми, я смотрела на тебя снизу вверх. Ты всегда была такой спокойной, красивой и так хорошо вела себя. Я очень хотела походить на тебя. Я только недавно поняла, как тебе было трудно в гареме. Ты очень страдала из-за того, что отец был к тебе равнодушен, а мать несчастна. Для Фиби, вероятно, было большим горем, когда король взял вторую жену.
– Да, для нее это было началом конца. – Адриенна почувствовала во рту горечь. Она отпила глоток коктейля, чтобы смыть ее. – Ты часто бываешь в Якире?
– Раз в год я езжу повидаться с матерью, привожу ей фильмы для видео и красное белье. Там ничего не изменилось. В Якире я снова становлюсь послушной, образцовой дочерью, прячу под покрывало волосы и закрываю лицо. Ношу свою «абайю», сижу в гареме и пью зеленый чай. Странно, но пока я там, все это кажется нормальным.
– Как это?
– Трудно объяснить. Когда я приезжаю в Якир, надеваю покрывало, я начинаю мыслить и чувствовать иначе. То, что представляется правильным, даже естественным в Америке, там кажется совсем чуждым. Когда я уезжаю оттуда, вместе с покрывалом я расстаюсь со всеми этими чувствами.
– Не понимаю. Это все равно что быть одновременно двумя разными людьми.
– А это так и есть. Вспомни, как мы были воспитаны и какую жизнь ведем сейчас. А ты с тех пор так ни разу и не была на родине?
– Нет, но подумываю об этом.
– В этом году мы не поедем в Якир. Джонни беспокоит состояние дел в районе Персидского залива. Нашей стране пока что удается избежать конфронтации, но так не может длиться вечно.
– Абду знает, когда враждовать, а когда дружить. Дюжа подняла бровь. Даже после стольких лет жизни в
Америке она никогда не назвала бы короля по имени.
– Джонни говорил недавно то же самое. – Не зная, как начать щекотливый разговор, Дюжа замялась, потом сказала: – Знаешь, твой отец развелся с Райзой. Она оказалась бесплодной.
– Я слышала.
Адриенна почувствовала легкий укол в сердце – ей было жалко последнюю жену отца.
– Несколько месяцев назад он снова женился.
– Так скоро? – Адриенна сделала большой глоток из своего стакана. – Зачем ему это? Лия родила семерых здоровых детей…
– Пятеро из них – девочки. – Дюжа снова пожала плечами. Ей показалось, что Адриенна спокойно говорит о своих братьях и сестрах. – Две старшие дочери уже замужем.
– Да, знаю. Кое-что до меня доходит.
– Король хорошо о них позаботился – одну отправил в Иран, другую в Ирак. Следующей четырнадцать. Говорят, ее выдадут замуж в Египет или Саудовскую Аравию.
– Он больше любви проявляет к лошадям, чем к дочерям.
– В Якире лошадей ценят больше… – Дюжа сделала бармену знак приготовить еще по одному коктейлю.
Из окна здания, стоявшего у бассейна, Филипп мог прекрасно обозревать окрестности. Он наблюдал за Адриенной с той минуты, когда она вышла из воды. С помощью полевого бинокля он мог рассмотреть даже капельки влаги, блестевшие на ее коже. И сейчас гадал о том, кто та женщина, с которой Адриенна разговаривала на пляже. Он заметил, что Адриенна была сначала удивлена, а потом искренне обрадована встречей. Наверное, это старая подруга, а может быть, и родственница. Но Адриенна пришла на пляж не для того, чтобы встретиться с ней. Если он понял правильно, девушке хотелось побыть в одиночестве. Так уже случалось не раз, когда он, незамеченный, следовал за ней от «Эль Гранде».
Филипп, оставаясь эти дни затворником, был вынужден пропустить все торжества. Но ему было важно не афишировать пока свое присутствие. Он лениво выпустил струйку дыма и позвонил Спенсеру:
– Привет, капитан.
– Ладно, Чемберлен, что там, черт возьми, происходит?
– Вы получили мой отчет от нашего нью-йоркского связного?
– Ну и, как ты думаешь, много ли ценного я из него извлек?
– На все нужно время…
– Прекрати свои дурацкие рассуждения – давай информацию.
– Я всеми силами пытаюсь ее добыть.
Подняв бинокль, Филипп занялся изучением лица Адриенны, потом неохотно направил бинокль на ее собеседницу. Молодой человек уже не сомневался, что это родственница принцессы. Немного старше Адриенны и весьма американизированная. Он заметил блеск бриллианта на ее обручальном кольце. Значит, замужем.
– А пока мне больше добавить нечего. – Филипп снова начал рассматривать Адриенну, находя в ней все новые достоинства. – Связной уже уехал из Нью-Йорка, – продолжил Филипп. – Единственная нить, которую мне удалось нащупать, ведет в Париж. Вы можете дать знак своим людям в Париже, чтобы они были настороже. – «Прости, дружище, – добавил он про себя, – но мне надо выиграть время».
– Почему Париж?
– Графиня Тегари с дочерью проводит там каникулы. Старушка купила у герцогини Виндзорской кое-какие ценности. Будь я еще при деле, я нашел бы их весьма соблазнительными.
– Где ты, черт тебя побрал, находишься и когда вернешься?
– У меня каникулы, Стюарт. Ждите меня после Нового года.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104