Все должно быть правдоподобно, и он не может привлекать к
себе внимание, топая, как пьяный бык. Нарочито и неубедительно. Но и идти
бесшумно не стоит, иначе он рискует проплутать незамеченным по крепостным
коридорам, покуда у него седая борода не вырастет, и не найти ни джета, ни
выхода наружу. Внутреннее устройство крепости не обмануло ожиданий Иллари:
как он и думал, то был сложный лабиринт, где бесполезно держаться правой
стороны или ставить метки. Подобное может выручить, если лабиринт занимает
не больше одного уровня, а здешний, подозревал Иллари, раскинулся уровня
на три-четыре. Выход Иллари найдет, в этом он не сомневался: его
зрительная память была уникальной. Но найдет ли он джета? Или
сколько-нибудь добросовестных стражников, чтоб они его схватили и
доставили на место назначения?
На стражников, совершавших рутинный обход лабиринта, Иллари наткнулся
за ближайшим поворотом. Немного посопротивлявшись для вида, он был
схвачен, пойман, связан и пинками под зад препровожден в одну из подземных
камер.
Факелы под потолком нещадно трещали и чадили, давая больше дыма, чем
света. В очаге пылало жаркое пламя. У противоположной стены сидел высокий
грузный человек, одетый богато, но слишком тепло. У ног его на маленькой
скамеечке сидел палач и рассеянно играл сам с собой в карты.
У Иллари пересохло в горле. Какой же он дурак! Его план был
действительно безумием. Только с горя и можно до такого додуматься. Если
бы он не позволил отчаянью овладеть собой! Если бы он подумал хорошенько!
А теперь все действительно кончено. Его притащили не просто в камеру, а в
допросную. Уж здесь-то его живо разделают на котлеты. И никого он не
спасет.
Прости меня, мальчик. Я болван.
- Пожаловал, значит, - брюзгливо произнес тучный господин. Внезапно
он встал, подошел к Иллари и залепил ему оплеуху. - Это чтоб ты
окончательно понял, где ты находишься.
Да я и так понял, подумал Иллари.
- Собственно, ты нам не был нужен. Заплачено было за поимку твоего
дружка, джета. Разумный человек повернул бы назад и не стал искушать
судьбу понапрасну.
Я неразумен, яростно подумал Иллари.
- А ты вот сам полез. Твоя воля. Ну, раз уж ты здесь, может, мы и
ошиблись. Может, тебя с самого начала тоже стоило взять. Впрочем, мы
сейчас это проверим.
Он хлопнул в ладоши. У правого плеча Иллари возник стражник.
- Принеси ящик, - коротко велел тучный.
Стражник кинулся выполнять приказание. Тучный расхаживал по камере:
пять крупных шагов туда, пять обратно.
- Сейчас мы все узнаем. Что ты за птица и почему последовал за своим
приятелем, и прочее такое. Все узнаем.
Стражник втащил в камеру довольно большой железный ящик с округлой
крышкой сверху. В ящике что-то металось и пищало.
- Все узнаем, - с наслаждением повторил тучный. - Раздеть его.
Окончательно Иллари пришел в себя уже в камере, куда его втолкнули с
издевательским хохотом, швырнув следом одежду. Несмотря на боль от побоев,
Иллари был безмерно счастлив: ничего худшего с ним не произошло.
В другое время он был бы в бешенстве. Его, потомственного аристократа
и владетельного сеньора, не драли даже в детстве. Доведись ему в любых
других обстоятельствах познакомиться с розгами, и в горле его клокотала бы
черная ярость до тех самых пор, пока он не поквитается с обидчиками за
пережитый позор. Но теперь рубцы на спине напоминали лишь о том, что
самого страшного не случилось.
Какими дураками мы бывали в детстве, думал Иллари, одеваясь. Слушаем
баллады о великих героях. Всякий треп сказочный. Как какой-нибудь
несусветный богатырь претерпел жуткие мучения и потом, бежав из плена,
перекусал всех злодеев голыми руками. На кинжале повесил. И прочее столь
же правдоподобное. И нам это, кажется, нравилось. Как же вдохновенно мы
слушали, когда в балладе очередной герой смеялся в лицо своим мучителям,
покуда они кнутами выдирали из его спины столько мяса, что хватило бы
накормить батальон людоедов. И сами пересказывали подобные байки,
соответственно преувеличивая. Интересно, почему нам все это так нравилось?
Призадуматься - понять можно. Какой мальчишка не мечтает совершить
что-нибудь эдакое, из ряда вон выдающееся?
Разумеется, мы представляли себя на месте героя-мученика, и притом с
полной верой, что сможем выдержать то же самое. И мысль касается тех же
участков тела, что и хлыст, но касается изнутри - мягко, ласково. А
представление о собственном героизме приятно возбуждает. Наслушаешься
подобных историй, и начинаешь воображать себя невесть кем. И мечтают
идиоты оказаться на месте чудо-богатыря, чтобы проявить небывалое мужество
и чувство собственного достоинства.
Вот и попробуй сохранить достоинство, когда тебя сажают голой
задницей на ящик с крысами, и судьба твоей мужской принадлежности зависит
от сущей малости: сыты ли крысы, не устали ли? Захотят ли прыгать?
Иллари безумно повезло. Оголодавшая крыса недавно загрызла и съела
своих товарок по заключению. Сытый желудок и утомление после битвы не
располагали ее к высоким прыжкам. Она лениво повозилась на дне ящика и
улеглась баиньки. Ее даже не волновала любимая пища, соблазнительно
висевшая над головой. Разумеется, понятно это стало не сразу, и страху
Иллари натерпелся - рассказать невозможно. Будь вместо ящика клетка, и
мучители мигом обнаружили бы сытую крысу в городом одиночестве и исправили
бы упущение. Вдоволь насладившись созерцанием Иллари, которого трясло от
ужаса, тучный господин велел всыпать пленнику горячих и отвести его в
камеру. Пока.
Горячих всыпали. Иллари зашипел, когда рубашка прикоснулась к спине.
Ладно, все это мелочи. Он бывал ранен, и часто испытывал при этом более
сильную боль, и крови терял больше. Не спина должна его сейчас заботить, и
не рассуждения об идиотских балладах. Конечно, после счастливого
избавления порассуждать на посторонние темы куда как приятно. Но времени
на это нет. Вот если спастись удастся, тогда можно и порассуждать. Пока же
надо придумать, как выбраться из камеры, и найти джета, спасти его и
покинуть с ним крепость. И побыстрее. Пока тучному мерзавцу не пришла в
голову фантазия заменить сытую крысу голодным удавчиком. Или еще
что-нибудь меланхоличное и прекрасное. И пока с джетом не сделали
чего-нибудь непоправимого. Ознакомившись с изощренным воображением своих
мучителей, Иллари не сомневался: малейшее промедление обернется для
мальчика такими кромешными страданиями, что до конца жизни Иллари не
искупит своей невольной вины за промашку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
себе внимание, топая, как пьяный бык. Нарочито и неубедительно. Но и идти
бесшумно не стоит, иначе он рискует проплутать незамеченным по крепостным
коридорам, покуда у него седая борода не вырастет, и не найти ни джета, ни
выхода наружу. Внутреннее устройство крепости не обмануло ожиданий Иллари:
как он и думал, то был сложный лабиринт, где бесполезно держаться правой
стороны или ставить метки. Подобное может выручить, если лабиринт занимает
не больше одного уровня, а здешний, подозревал Иллари, раскинулся уровня
на три-четыре. Выход Иллари найдет, в этом он не сомневался: его
зрительная память была уникальной. Но найдет ли он джета? Или
сколько-нибудь добросовестных стражников, чтоб они его схватили и
доставили на место назначения?
На стражников, совершавших рутинный обход лабиринта, Иллари наткнулся
за ближайшим поворотом. Немного посопротивлявшись для вида, он был
схвачен, пойман, связан и пинками под зад препровожден в одну из подземных
камер.
Факелы под потолком нещадно трещали и чадили, давая больше дыма, чем
света. В очаге пылало жаркое пламя. У противоположной стены сидел высокий
грузный человек, одетый богато, но слишком тепло. У ног его на маленькой
скамеечке сидел палач и рассеянно играл сам с собой в карты.
У Иллари пересохло в горле. Какой же он дурак! Его план был
действительно безумием. Только с горя и можно до такого додуматься. Если
бы он не позволил отчаянью овладеть собой! Если бы он подумал хорошенько!
А теперь все действительно кончено. Его притащили не просто в камеру, а в
допросную. Уж здесь-то его живо разделают на котлеты. И никого он не
спасет.
Прости меня, мальчик. Я болван.
- Пожаловал, значит, - брюзгливо произнес тучный господин. Внезапно
он встал, подошел к Иллари и залепил ему оплеуху. - Это чтоб ты
окончательно понял, где ты находишься.
Да я и так понял, подумал Иллари.
- Собственно, ты нам не был нужен. Заплачено было за поимку твоего
дружка, джета. Разумный человек повернул бы назад и не стал искушать
судьбу понапрасну.
Я неразумен, яростно подумал Иллари.
- А ты вот сам полез. Твоя воля. Ну, раз уж ты здесь, может, мы и
ошиблись. Может, тебя с самого начала тоже стоило взять. Впрочем, мы
сейчас это проверим.
Он хлопнул в ладоши. У правого плеча Иллари возник стражник.
- Принеси ящик, - коротко велел тучный.
Стражник кинулся выполнять приказание. Тучный расхаживал по камере:
пять крупных шагов туда, пять обратно.
- Сейчас мы все узнаем. Что ты за птица и почему последовал за своим
приятелем, и прочее такое. Все узнаем.
Стражник втащил в камеру довольно большой железный ящик с округлой
крышкой сверху. В ящике что-то металось и пищало.
- Все узнаем, - с наслаждением повторил тучный. - Раздеть его.
Окончательно Иллари пришел в себя уже в камере, куда его втолкнули с
издевательским хохотом, швырнув следом одежду. Несмотря на боль от побоев,
Иллари был безмерно счастлив: ничего худшего с ним не произошло.
В другое время он был бы в бешенстве. Его, потомственного аристократа
и владетельного сеньора, не драли даже в детстве. Доведись ему в любых
других обстоятельствах познакомиться с розгами, и в горле его клокотала бы
черная ярость до тех самых пор, пока он не поквитается с обидчиками за
пережитый позор. Но теперь рубцы на спине напоминали лишь о том, что
самого страшного не случилось.
Какими дураками мы бывали в детстве, думал Иллари, одеваясь. Слушаем
баллады о великих героях. Всякий треп сказочный. Как какой-нибудь
несусветный богатырь претерпел жуткие мучения и потом, бежав из плена,
перекусал всех злодеев голыми руками. На кинжале повесил. И прочее столь
же правдоподобное. И нам это, кажется, нравилось. Как же вдохновенно мы
слушали, когда в балладе очередной герой смеялся в лицо своим мучителям,
покуда они кнутами выдирали из его спины столько мяса, что хватило бы
накормить батальон людоедов. И сами пересказывали подобные байки,
соответственно преувеличивая. Интересно, почему нам все это так нравилось?
Призадуматься - понять можно. Какой мальчишка не мечтает совершить
что-нибудь эдакое, из ряда вон выдающееся?
Разумеется, мы представляли себя на месте героя-мученика, и притом с
полной верой, что сможем выдержать то же самое. И мысль касается тех же
участков тела, что и хлыст, но касается изнутри - мягко, ласково. А
представление о собственном героизме приятно возбуждает. Наслушаешься
подобных историй, и начинаешь воображать себя невесть кем. И мечтают
идиоты оказаться на месте чудо-богатыря, чтобы проявить небывалое мужество
и чувство собственного достоинства.
Вот и попробуй сохранить достоинство, когда тебя сажают голой
задницей на ящик с крысами, и судьба твоей мужской принадлежности зависит
от сущей малости: сыты ли крысы, не устали ли? Захотят ли прыгать?
Иллари безумно повезло. Оголодавшая крыса недавно загрызла и съела
своих товарок по заключению. Сытый желудок и утомление после битвы не
располагали ее к высоким прыжкам. Она лениво повозилась на дне ящика и
улеглась баиньки. Ее даже не волновала любимая пища, соблазнительно
висевшая над головой. Разумеется, понятно это стало не сразу, и страху
Иллари натерпелся - рассказать невозможно. Будь вместо ящика клетка, и
мучители мигом обнаружили бы сытую крысу в городом одиночестве и исправили
бы упущение. Вдоволь насладившись созерцанием Иллари, которого трясло от
ужаса, тучный господин велел всыпать пленнику горячих и отвести его в
камеру. Пока.
Горячих всыпали. Иллари зашипел, когда рубашка прикоснулась к спине.
Ладно, все это мелочи. Он бывал ранен, и часто испытывал при этом более
сильную боль, и крови терял больше. Не спина должна его сейчас заботить, и
не рассуждения об идиотских балладах. Конечно, после счастливого
избавления порассуждать на посторонние темы куда как приятно. Но времени
на это нет. Вот если спастись удастся, тогда можно и порассуждать. Пока же
надо придумать, как выбраться из камеры, и найти джета, спасти его и
покинуть с ним крепость. И побыстрее. Пока тучному мерзавцу не пришла в
голову фантазия заменить сытую крысу голодным удавчиком. Или еще
что-нибудь меланхоличное и прекрасное. И пока с джетом не сделали
чего-нибудь непоправимого. Ознакомившись с изощренным воображением своих
мучителей, Иллари не сомневался: малейшее промедление обернется для
мальчика такими кромешными страданиями, что до конца жизни Иллари не
искупит своей невольной вины за промашку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42