Асфальт вернулся в гримерку первым. Есть что-то очень печальное в пустых гримерках. Отчасти они напоминают выброшенные за негодностью старые трусы. Они были свидетелями активности, возбуждения, познали всю полноту страстей человеческих. И вот от всего этого не осталось ничего, кроме неотчетливого запашка.
Маленький тролль бросил сумку с камнями на пол и снес горлышки двум бутылкам пива.
Появился Клифф. Он дошел до середины комнаты и упал как подкошенный, обрушившись на доски пола всеми частями тела одновременно. Глод переступил через него и плюхнулся на бочку. Он посмотрел на пивные бутылки. Он снял шлем. Он наполнил его пивом. И упал лицом в шлем.
Вошел Бадди и уселся в углу, прислонившись к стене.
И наконец появился Достабль.
– Ну, что я могу сказать? Что я могу сказать? – вопросил он.
– Нас не спрашивай, – отозвался с пола Клифф. – Нам откуда знать?
– Это было великолепно! – сказал Достабль. – Что с гномом? Он топится?
Глод не глядя нащупал еще одну бутылку, отбил горлышко и вылил пиво себе на голову.
– Мистер Достабль, – сказал Клифф.
– Что?
– Мы хотим поговорить. Мы, типа. Группа. Если вы не возражаете.
Достабль посмотрел на всех музыкантов по очереди. Бадди рассматривал стену. Глод издавал булькающие звуки. Клифф не шевелясь лежал на полу.
– Ладно, – наконец сказал он. И жизнерадостно продолжил:
– Бадди! Бесплатное выступление… отличная идея. Я начну подготавливать его прямо сейчас, так что вы сможете дать его сразу же, как только вернетесь с гастролей. Именно! Что ж, мне надо…
Он повернулся к выходу и угодил в объятия Клиффа, который неожиданно блокировал дверь.
– Гастроли? Какие еще гастроли?
Достабль немного отступил.
– О, всего несколько мест. Квирм, Псевдополис, Сто Лат… – он опять оглядел их всех. – Разве вы не хотите этого?
– Мы поговорим об этом позже, – сказал Клифф. Он вытолкнул Достабля в дверь и захлопнул ее.
Пиво капало с глодовой бороды.
– Гастроли? Еще три вот таких ночи?
– А что за проблема? – сказал Асфальт. – Отлично было! Все веселились. Вы лабали два часа! Я два часа выкидывал их со сцены! Я в жизни не чувствовал себя так… – он замолчал.
– Вот именно, – сказал Клифф. – Штука в том, что я шел на сцену и садился на свое место, даже не зная, что мы будем делать, в следующий момент Бадди заиграл на своей… на этой своей штуке, еще через секунду я заиграл бам Бам ча ча БАМ бам. Я даже не знал, что я играю. Оно возникало у меня в голове и сразу шло в руки.
– Точно, – сказал Глод. – Я тоже. Как будто я доставал из моего рога что-то такое, что я никогда в него не клал.
– И мы не играли, – заявил Клифф. – Мы жили игрой.
– Ты ведь сто лет в шоу-бизнесе, так? – спросил Глод Асфальта.
– Ага. Всюду бывал, всякого повидал. Всех их знаю.
– Видел когда-нибудь публику вроде этой?
– Видал, как они кидались цветами и улыбались. В Оперном…
– Ха! Цветами? Какая-то женщина бросила на сцену свои… свою одежду.
– Точно! Прямо мне на голову попала!
– Еще когда мисс Вава Вум исполняла свой Танец с Перьями в клубе Скунса на Пивоваренной, публика разнесла сцену как только она сбросила последнее перо.
– И что, это было похоже на сегодняшний раз?
– Нет, – согласился тролль. – Я хотел сказать, я никогда не видел публику такой… голодной, даже у мисс Вава Вум, а уж она заставила их пустить слюни, скажу я тебе! И конечно, никто не кидал на сцену белье. Обычно она сама кидала его в зал.
– Есть еще кое-что, – сказал Клифф. – Здесь в комнате четыре человека, а говорят только трое.
Бадди поднял голову.
– Только музыка важна, – пробормотал он.
– Это не музыка, – сказал Глод. – Музыка такого с людьми не делает. Она не заставляет их чувствовать себя так, как будто их через вальки пропустили. Я так вспотел, что могу теперь сменить жилетку в любой день, – он вытер нос.
– И еще – я смотрел на всю эту публику и думал: их же здесь собралось побольше чем на десять долларов.
Асфальт протянул ему клочок бумаги.
– Нашел билет на полу, – сказал он.
Глод прочел его.
– Доллар пятьдесят? – сказал он. – Шестьсот человек по полтора доллара каждый? Это же… это же четыреста долларов!
– Девятьсот, – сказал Бадди тем же ровным голосом. – Но деньги не имеют значения.
– Деньги не имеют значения? Что ты городишь? Какой ты после этого музыкант!
Некоторое время был слышен только приглушенный рокот зала.
– Ты хочешь после всего этого вернуться в какой-нибудь подвал и играть перед полудюжиной человек? – спросил Бадди. – Кто был самым знаменитым горнистом, Глод?
– Брат Чарнел, – мгновенно ответил гном. – Все знают. Он украл золотой алтарь из Храма Оффлера, выковал из него горн и играл волшебную музыку до тех пор, пога боги не изловили его и не засунули его горн в…
– Правильно, – сказал Бадди. – Но если ты сейчас вернешься в зал и спросишь, кто самый великий горнист в мире, как ты думаешь – вспомнят они какого-то маленького рецидивиста или они заорут: Глод сын Глода?
– Они… – Глод смешался.
– Правильно, – повторил Бадди. – Музыкант должен быть знаменитым. Ты уже не сможешь остановиться. Мы не сможем остановиться.
Глод ткнул пальцем в гитару.
– Это все вот эта штука! – заявил он. – Она очень опасна!
– Я могу ей управлять!
– Да, но до чего она нас доведет!
– Важно не то, чем вы кончите, – сказал Бадди. – Важно, как вы до этого дойдете.
– По мне, так сказано слишком по-эльфийски…
Дверь опять открылась.
– Э-э-э… – сказал Достабль. – Ребята, если вы сейчас не выйдете и не сыграете еще, то мы окажемся в глубоком коричневом…
– Не могу играть, – заявил Глод. – За недостатком денег кончилось дыхание.
– Я ведь сказал – десять долларов, разве нет? – спросил Достабль.
– Каждому, – сказал Клифф.
Достабль, который предполагал, что выйдет отсюда, потеряв не менее сотни, замахал руками.
– Вот ваша благодарность, да? – спросил он. – Хотите, чтоб я себя без ножа зарезал, да?
– Мы тебе даже поможем, если хочешь, – предложил Клифф.
– Хорошо, хорошо, хорошо! Тридцать долларов! – сказал Достабль. – А я останусь без чая.
Клифф посмотрел на Глода, который все еще переваривал изменения в списке самых знаменитых горнистов.
– Там среди публики полно гномов и троллей, – заметил Клифф.
– «Нора глубока, гора высока»? – предложил Глод.
– Нет, – сказал Бадди.
– А что тогда?
– Я обдумаю кое-что.

Публика повалила на улицу. Волшебники собрались вокруг Декана, щелкая пальцами.
– Прощай, крошка, крошка, прощай, и на прощанье я сварю тебе чай! – распевал счастливый Декан.
– Уже заполночь, – сказал Преподаватель Современного Руносложения, щелкая пальцами. – А я ничуть не беспокоюсь! Чем займемся теперь?
– Почему бы нам не пошуметь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85