Сьюзан не обращала на них никакого внимания. Всякий, кто пытался украсть лошадь Смерти, очень скоро начинал понимать метафору «вселенная боли». У Бинки был меткий глаз. Вселенные получались маленькие и глубоко личные.
– Музыка играла его, а не наоборот, – сказала она. – Ты же видел. Я даже не уверена, что его пальцы касались струн.
– ПИСК.
Сьюзан поглаживала руку – голова Сумкоротого оказалась на редкость крепкой.
– Можно ли уничтожить ее, не убивая его?
– ПИСК.
– Ни малейшей надежды, – перевел ворон. – Музыка – это все, что привязывает его к жизни.
– Но Деду… но он сказал, что она в любом случае убьет его!
– Это большая, широкая, удивительная вселенная в полном порядке, – сказал ворон.
– ПИСК.
– Но послушай… если это какой-то… паразит, – сказала Сьюзан, когда Бинки взмыла в небо, – то какой ему смысл губить своего хозяина?
– ПИСК.
– Он говорит, что тут ты его поймала, – сказал ворон. – Не сбросишь ли меня над Квирмом?
– Что ей от него надо? – спросила Сьюзан. – Она использует его, но для чего?

– Двадцать семь долларов! – сказал Ридкулли. – Двадцать семь долларов за ваше освобождение! И этот сержант все время ухмылялся! Арестованные волшебники!
Он прошелся вдоль строя унылых фигур.
– Я хочу сказать: часто ли такое случалось, чтобы в «Барабан» вызывали Стражу? – вопросил он. – Я хотел бы знать, что по вашему мнению вы делали?
– бурбурбурбур, – сказал Декан, глядя в пол.
– Я извиняюсь?
– бурбурбурбур танцевалибурбурбур.
– Танцевали, – ровным голосом повторил Ридкулли, возвращаясь вдоль строя. – Так надо танцевать, по-вашему? Колошматя окружающих? Швыряя друг друга через голову? Крутясь и вертясь? Даже тролли не ведут себя так – и не думайте, что я имею что-то против троллей – а ведь вы вроде бы волшебники! Предполагается, что люди должны смотреть на вас снизу вверх и вовсе не потому, что вы кувыркаетесь у них над головами. Руносложение, не думай, что я не заметил этого маленького представления, я был крайне возмущен! Бедный Казначей вынужден был упасть на пол! Танцы – это… хоровод вокруг майского дерева или чего-то еще в том же роде, пристойные покачивания, может быть небольшой светлый танцевальный зал… а не раскручивание людей вокруг себя, будто гномы топорами – и имейте в виду, я всегда говорил, что гномы – соль земли. Я достаточно ясно выразился?
– бурбурбурбурвсетакделалибурбурбурбурбур, – пробурчал Декан, все так же глядя в пол.
– Никогда не думал, что мне придется говорить это волшебникам старше семнадцати, но вы все находитесь под домашним арестом вплоть до особых распоряжений! – заорал Ридкулли.
Оказаться заточенным в стенах Университета – не такое уж суровое наказание. Волшебники в принципе не доверяют воздуху, если он не выдержан хорошенько в закрытом помещении, а живут в некотором подобии желоба, катаясь по нему между своими комнатами и обеденным столом. Но тут им стало не по себе.
– бурбурбурбур непонимаюпочему бурбурбурбур, – пробормотал Декан.
Много позже, в день, когда музыка умерла, он объяснял, что все из-за того, что он никогда не был действительно молодым, или по крайней мере достаточно старым, чтобы осознать, что он молод. Как и большинство волшебников, он приступил к учебе будучи таким маленьким, что официальная остроконечная шляпа сползала ему на глаза. А потом он сразу стал, ну, волшебником. И у него не возникало ощущения, что он что-то где-то упустил. Вплоть до последних двух-трех дней. Он не знал, что это было. Но он хотел, чтобы это произошло, и как можно скорее. Он чувствовал себя как обитатель тундры, проснувшийся однажды утром с непреодолимым желанием покататься на водных лыжах. И уж совершенно точно он не желал сидеть взаперти, когда в воздухе носилась музыка.
– бурбурбурбур несобираюсьсидетьвзаперти бурбурбурбур…
Непривычное ощущение пронзило его – он жаждал неповиновения! Неповиновения всему подряд, включая закон всемирного тяготения. Совершенно определенно он не собирался больше аккуратно складывать одежду перед сном! Если бы Ридкулли сказал – а, так ты бунтарь, и против чего же ты бунтуешь? – он бы ответил, он бы сказал нечто чертовски запоминающееся, да, сказал бы! Но Ридкулли величественно удалился.
– бурбурбурбур… – дерзко заявил Декан, бунтарь без паузы.

Раздался стук в дверь, едва слышый за шумом. Клифф чуть-чуть приоткрыл ее.
– Это я, Гибискус. Вот ваше пиво. Глотайте его и проваливайте.
– Как мы можем проваливать? – спросил Глод. – Как только они видят нас, они пытаются заставить нас играть еще.
Гибискус пожал плечами.
– Меня это не касается, – сказал он. – А вы должны мне доллар за пиво и двадцать пять за сломанную мебель…
Клифф захлопнул дверь.
– Я мог бы поторговаться с ним, – сказал Глод.
– Мы не можем себе этого позволить, – сказал Бадди.
Они посмотрели друг на друга.
– Ну что же, толпа любит нас, – сказал Бадди. – Я думаю, это был большой успех. Хм.
В наступившей тишине Клифф отбил горлышко и запрокинул бутылку над головой[Note 23 - Пиво троллей – это раствор сульфид аммония в спирту, на вкус – как ферментированные батарейки.].
– Что нам всем хотелось бы знать, – сказал Глод, – это что мы там творили.
– Гуук.
– И как получилось, – добавил Клифф, дожевывая остатки бутылки, – что мы все знали что играть?
– Гуук.
– А кроме того, – сказал Глод. – Что ты пел?
– Э-э…
– Не Наступай на мои Голубые Ботинки? – сказал Клифф.
– Гуук.
– Грациозная Милашка Полли? – сказал Глод.
– Э-э…
– Стогелитские кружева? – сказал Глод.
– Гуук?
– Это такие очень тонкие кружева, которые плетут в Сто Гелите, – объяснил Глод, бросив на Бадди пронизывающий взгляд. – Ты еще сказал ни с того ни с сего: «привет, малышка»… Зачем ты это сказал?
– Э-э…
– Я хочу сказать – не то чтобы они так уж пускали в «Барабан» маленьких детишек, – пояснил Глод.
– Я не знаю. Слова возникали сами собой, – сказал Бадди. – Вроде как часть музыки.
– И ты чудно двигался. Как будто у тебя возникли проблемы со штанами, – сказал Глод. – Я не эксперт по людям, но я заметил, что некоторые дамы из публики смотрели на тебя как гном смотрит на девчонку, когда знает, что у ее папаши большая шахта и несколько богатых пластов.
– Ага, – сказал Клифф. – Или как тролль, когда думает, – ты только погляди на ее формации.
– Ты точно уверен, что в тебе нет ничего эльфийского? – спросил Глод. – Раз или два мне показалось, что ты ведешь себя немного… по-эльфийски.
– Я не знаю, что происходит! – сказал Бадди.
Гитара заскулила. Они взглянули на нее.
– Вот что мы сделаем, – сказал Клифф. – Мы возьмем это и вышвырнем в реку. Кто за, скажите «За!». «Уук» тоже можно.
Опять наступила тишина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85