могу явить залу конкретный предмет, предоставленный кем-либо зрителей и легко узнаваемый аудиторией, выполнив над ним операцию переноса;
позволяю метить себя мукой или мелом, так что после моего появления в заданном месте все желающие могут убедиться, что перед ними именно я, а не двойник, что это тот же самый человек, которого мгновение назад они видели на сцене;
перемещаюсь в разные точки зала, в зависимости от планировки здания и от эффекта, которого хочу добиться; могу мгновенно возникать в центре зала или за креслами, в амфитеатре или в ложе; могу переместить себя в театральные декорации или в любой предмет реквизита, размещенный у всех на виду. Иногда, например, материализуюсь в большой сетке, которая свободно раскачивается под потолком зала на протяжении всего представления. Еще один популярный трюк состоит в том, что я перемещаюсь в плотно закрытый сундук или шкафчик, поднятый над сценой и со всех сторон открытый обзору; при этом меня окружает группа приглашенных на сцену добровольцев, следящих за тем, чтобы я не проник внутрь через потайную дверцу или люк.
Однако эта свобода выбора сделала меня беспечным. Как-то раз во время вечернего представления, фактически по собственной прихоти, я переместился в установленный на сцене стеклянный аквариум с водой. Это было серьезной ошибкой, поскольку я опрометчиво нарушил важнейшее правило иллюзиониста: вздумал исполнить трюк, который не был должным образом отрепетирован, и во многом положился на случай. Хотя мое сенсационное и внезапное появление в воде привело публику в раж, оно же чуть меня не погубило. Легкие мгновенно заполнились водой, и в течение пары секунд мне пришлось бороться за жизнь. Меня спасла только мгновенная реакция Адама Уилсона. Этот случай стал страшным напоминанием о давнишних происках Бордена.
Столь неприятный урок запомнился надолго. Теперь, если у меня возникает искушение поразить публику новым фокусом, я прежде тщательно его отрабатываю. Правда, большая часть моей программы состоит из традиционных номеров. У меня имеется богатый набор трюков, и, начиная выступления в новом театре, я всегда частично изменяю репертуар. Я предлагаю зрителям своего рода ревю, начинающееся, как правило, с одного из хорошо знакомых фокусов, основанных на престидижитации, такого как «Чашки и шары» или «Таинственные винные бутылки».
Далее следуют несколько разнообразных карточных фокусов, а за ними — какой-нибудь зрелищный трюк с цилиндрами, флажками, бумажными цветами или платками. Постепенно я продвигаюсь к кульминации, выполняя два или три номера, для которых нужны столы, ящики или зеркала, причем нередко приглашаю добровольцев из зала. Но любую мою программу неизменно венчает «Яркий миг».
14 июня 1902 года
В Дербишире
Больше обычного загружен работой. С августа по октябрь 1901 года совершал турне по Британии, а с ноября по февраль года нынешнего в очередной раз ездил на гастроли в США. До мая включительно выступал в Европе, а в настоящее время ангажирован на продолжительный тур по приморским курортам.
Планы на будущее.
Устроить себе наконец полноценный отдых и больше времени уделять семье! Для этого освободил от выступлений большую часть сентября и первую половину октября.
(Во время гастролей в США я попытался отыскать Теслу. У меня накопились кое-какие вопросы, касающиеся его аппаратуры, и появились предложения по улучшению ее характеристик. Кроме того, я не сомневался, что он заинтересуется результатами длительной эксплуатации прибора. Однако Тесла ушел в подполье. По слухам, он обанкротился и скрывается от кредиторов.)
3 сентября 1902 года
В Лондоне
Исключительно важное открытие!
Вчера, во второй половине дня, когда я отдыхал между представлениями в театре «Дэли» в Айлингтоне, к служебному подъезду явился некто, пожелавший со мною встретиться. Увидев его визитную карточку, я попросил немедленно провести посетителя ко мне в гримерную. Это был мистер Артур Кениг — тот самый журналист из «Ивнинг стар», который в свое время предоставил мне массу ценных сведений о Бордене. Я не удивился, узнав, что мистер Кениг занимает теперь видную должность заместителя редактора отдела новостей. Годы посеребрили его усы и заставили ослабить ремень на несколько дюймов. Он вошел с сердечным приветствием, потряс мне руку и обнял за плечи.
— Я только что посмотрел ваш дневной спектакль, мистер Дантон! — произнес Кениг. — Примите мои сердечные поздравления. Наконец-то рецензенты воздали должное эстрадному жанру. Признаюсь, я изумлен и в равной мере восхищен.
— Приятно слышать, — ответил я и дал знак моему костюмеру налить мистеру Кенигу стаканчик виски. Когда это было сделано, я попросил костюмера оставить нас одних и возвратиться через пятнадцать минут.
— Ваше здоровье, сэр! — провозгласил Кениг, поднимая стакан. — Или мне следовало сказать «милорд»?
Я с удивлением воззрился на него:
— Откуда, черт побери, вы это знаете?
— А почему бы мне этого не знать? Сообщения о смерти вашего брата были опубликованы в газетах обычным порядком.
— Я читал эти сообщения — в них нет ни слова обо мне.
— Ничего удивительного, ведь на Флит-стрит вас знают только как иллюзиониста, и то под псевдонимом. А связать ваше имя с именем Генри Энджера может лишь истинный поклонник.
— От вас ничего не скроешь, — произнес я со сдержанным восхищением.
— Сэр, я, конечно же, стараюсь быть в курсе. Но не беспокойтесь, ваш секрет останется при мне. Полагаю, это в самом деле секрет?
— Я всегда старался не смешивать две стороны моей жизни. И в этом смысле вы правы — да, это секрет. Буду признателен, если вы не станете его разглашать.
— Даю слово, милорд. Благодарю за доверие. Я прекрасно понимаю, что секреты составляют важную часть вашей профессии, и поэтому не имею привычки их раскрывать или распространять.
— Ну, всякое бывало, — со значением возразил я. — Во время нашей прошлой встречи…
— Вы имеете в виду историю с мистером Борденом? Да-да, конечно. Это, должен признаться, случай иного свойства. Я чувствовал, что он сам пытается разжечь интерес к своим секретам.
— Понимаю, что вы хотите сказать.
— Не сомневаюсь.
— Кениг, сегодня вы посмотрели мое выступление. Скажите, что вы думаете о заключительном номере программы?
— Вы довели до совершенства то, что мистер Борден едва наметил.
Это прозвучало музыкой для моих ушей, но все же я спросил:
— Вы говорите, что были изумлены увиденным, но не возникло ли у вас ощущения, что здесь тоже «пытаются разжечь ваш интерес»?
— Нет, не возникло. Меня привлекает ореол таинственности вокруг ваших выступлений. Когда наблюдаешь за работой иллюзиониста высокого класса, невольно испытываешь любопытство, желание понять, как ему удается сотворить такое чудо, но, если секрет будет раскрыт, это не принесет ничего, кроме разочарования.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97