Я с любовью сказал:
- Ты не так хитра, как думаешь, - и она смолкла посредине фразы. -
Наш разговор с Зигфридом закрыт.
- Ха. - Самодовольно.
- Никаких "ха", - сказал я тоже самодовольно, - потому что я заставил
Альберта пообещать. Запись так запрятана, что даже ты не сможешь добыть
ее, не уничтожив всю систему.
- Ха! - повторила она и наклонилась, заглядывая мне в глаза. На этот
раз "ха" звучало громче и выразительнее, и перевести его можно было так:
"Придется поговорить об этом с Альбертом".
Я посмеиваюсь над Эсси, но я и люблю Эсси. Поэтому я позволил ей уйти
с крючка.
- Я не хочу, чтобы этот запрет нарушался, - сказал я, - ну, из
тщеславия. В разговоре с Зигфридом я был таким нытиком. Но я сам тебе все
расскажу.
Она села, довольная, и слушала мой рассказ. Когда я кончил, она
немного подумала и сказала:
- Поэтому ты испытываешь депрессию? Потому что ничего не ждешь
впереди?
Я кивнул.
- Но, Робин! У тебя, возможно, ограниченное будущее, но Боже! какое
прекрасное настоящее! Галактический путешественник! Один из богатейших
магнатов! Неукротимый сексуальных объект, к тому же обладающий очень
сексуальной женой!
Я улыбнулся и пожал плечами. Задумчивое молчание.
- Вопросы морали, - сказала она наконец, - не лишены разумности. Тебе
делает честь, что ты задумываешься над ними. У меня тоже были сомнения,
как ты помнишь, когда не так давно мне заменяли изношенные органы другими.
- Значит, ты понимаешь!
- Прекрасно понимаю! Я понимаю также, что после принятия решения не
нужно беспокоиться. Депрессия - это глупо. К счастью, - сказала она,
вставая с шезлонга и беря меня за руку, - в нашем распоряжении есть
отличный антидепрессант. Не хочешь ли последовать за мной в спальню?
Конечно, я хотел. И пошел. И почувствовал, как депрессия покидает
меня, потому что я наслаждаюсь, когда нахожусь в постели с
С.Я.Лавровой-Броадхед. И наслаждался бы, даже если бы знал, что до смерти,
вызывавшей эту депрессию, мне осталось меньше трех месяцев.
Снова говорит Альберт Эйнштейн. Мне кажется, лучше пояснить, что
сказал Робин о Джель-Кларе Мойнлин. Она была исследователем с Врат, и он
любил ее. Они вместе с несколькими другими оказались захваченными черной
дырой. Одни из них могли освободиться за счет других. Это удалось сделать
Робину. А Кларе и всем остальным нет. Возможно, это чистая случайность;
может быть, Клара пожертвовала собой и освободила Робина; может, Робин
впал в панику и спасся за счет других; даже сейчас невозможно сказать, что
именно произошло. Но Робин, всегда остро испытывавший чувство вины, долгие
годы представлял себе Клару в этой черной дыре, с остановившимся временем,
все в том же моменте ужаса и отчаяния - и всегда (он думал) винящую его.
Только Зигфрид помог ему избавиться от этого.
Вы можете удивиться, откуда я обо всем этом знаю, поскольку разговоры
с Зигфридом закрыты. Ну, это легко. Я знаю об этом точно так же, как
теперь Робин знает многое о том, чего он никогда не видел.
2. ЧТО ПРОИСХОДИЛО НА ПЛАНЕТЕ ПЕГГИ
Тем временем на планете Пегги мой друг Оди Уолтерс разыскивал
определенный кабак и определенного человека.
Я говорю, что он мой друг, хотя не вспоминал о нем долгие годы.
Некогда он оказал мне услугу. Я этого не забыл. Если бы кто-нибудь сказал
мне: "Эй, Робин, а помните, Оди Уолтерс помог вам получить корабль, когда
он вам был нужен?", я с негодованием ответил бы: "Дьявольщина, да! Я о
таком никогда не забываю!" Но я, конечно, не думал об этом ежеминутно, и,
кстати, в тот момент понятия не имел, где находится Оди и вообще жив ли
он.
Уолтерса легко запомнить, потому что выглядит он необычно. Невысокий
и некрасивый. Лицо в нижней части шире, чем в верхней, и потому он слегка
напоминает дружески расположенную лягушку. Он женат на красивой и
неудовлетворенной женщине вдвое моложе его самого. Ей было девятнадцать
лет; звали ее Долли. Если бы Оди спросил у меня совета, я бы ответил ему,
что май и декабрь уживаются не очень хорошо - разумеется, если только, как
в моем случае, декабрь не обладает необыкновенным богатством. Но Оди очень
хотел, чтобы у него получилось, потому что очень любил Долли, и потому
трудился ради нее, как раб. Оди Уолтерс был пилотом. На кораблях любого
типа. Он пилотировал воздушные корабли на Венере. Когда большой земной
транспорт (который постоянно напоминал ему обо мне, потому что мне
принадлежала значительная часть его стоимости и я назвал его в честь своей
жены) оказывался на орбите вокруг Пегги, Оди приводил шаттлы, которые
нагружались на корабле и разгружались на поверхности; а между приходами
транспорта нанимался пилотировать любой корабль и выполнял любые задания,
какие требовались в этом чартере. Подобно всем остальным на планете Пегги,
он явился за 4х10 в десятой степени километров от места, где родился,
чтобы заработать на жизнь, и иногда это ему удавалось, а иногда не очень.
Поэтому когда закончился один чартер и Аджангба сказал Оди, что есть
другой, Уолтерс ухватился за него. Даже если это означало обыскать все
притоны порта Хеграмет, чтобы отыскать нанимателей. А это не так легко.
Для "города", насчитывающего четыре тысячи жителей, Хеграмет перенасыщен
барами. Их десятки, и в самых вероятных - кафе отеля, паб аэропорта,
большое казино с единственным в Хеграмете ночным представлением - арабов,
которые должны его нанять, не оказалось. Долли в казино, где она могла бы
выступать со своими куклами, не было, не было ее и дома, во всяком случае
на телефон она не отвечала. Полчаса спустя Уолтерс по-прежнему бродил по
плохо освещенным улицам в поисках своих арабов. Теперь он вышел за пределы
более богатой западной части города. Нашел он арабов в кабаке на самом
краю города, и они спорили.
Все сооружения порта Хеграмет временные. Это неизбежное следствие
того обстоятельства, что Пегги - планета-колония. Каждый месяц, когда с
Земли являлся новый транспорт с иммигрантами, население разбухало, как
шар, в который накачали водород. Но в течение следующих нескольких недель
оно постепенно сокращалось, колонисты перемещались на плантации, на
лесоразработки и в шахты. Население никогда не опускалось до прежнего
уровня, потому что ежемесячно появлялось несколько сотен новых жителей,
так что приходилось пристраивать новые здания. Но этот кабак был самым
временным из всех временных сооружений. Три плиты строительного пластика
служили ему стенами, четвертую положили в качестве крыши, а стена,
обращенная к улице, оставалась открытой для теплого воздуха Пегги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
- Ты не так хитра, как думаешь, - и она смолкла посредине фразы. -
Наш разговор с Зигфридом закрыт.
- Ха. - Самодовольно.
- Никаких "ха", - сказал я тоже самодовольно, - потому что я заставил
Альберта пообещать. Запись так запрятана, что даже ты не сможешь добыть
ее, не уничтожив всю систему.
- Ха! - повторила она и наклонилась, заглядывая мне в глаза. На этот
раз "ха" звучало громче и выразительнее, и перевести его можно было так:
"Придется поговорить об этом с Альбертом".
Я посмеиваюсь над Эсси, но я и люблю Эсси. Поэтому я позволил ей уйти
с крючка.
- Я не хочу, чтобы этот запрет нарушался, - сказал я, - ну, из
тщеславия. В разговоре с Зигфридом я был таким нытиком. Но я сам тебе все
расскажу.
Она села, довольная, и слушала мой рассказ. Когда я кончил, она
немного подумала и сказала:
- Поэтому ты испытываешь депрессию? Потому что ничего не ждешь
впереди?
Я кивнул.
- Но, Робин! У тебя, возможно, ограниченное будущее, но Боже! какое
прекрасное настоящее! Галактический путешественник! Один из богатейших
магнатов! Неукротимый сексуальных объект, к тому же обладающий очень
сексуальной женой!
Я улыбнулся и пожал плечами. Задумчивое молчание.
- Вопросы морали, - сказала она наконец, - не лишены разумности. Тебе
делает честь, что ты задумываешься над ними. У меня тоже были сомнения,
как ты помнишь, когда не так давно мне заменяли изношенные органы другими.
- Значит, ты понимаешь!
- Прекрасно понимаю! Я понимаю также, что после принятия решения не
нужно беспокоиться. Депрессия - это глупо. К счастью, - сказала она,
вставая с шезлонга и беря меня за руку, - в нашем распоряжении есть
отличный антидепрессант. Не хочешь ли последовать за мной в спальню?
Конечно, я хотел. И пошел. И почувствовал, как депрессия покидает
меня, потому что я наслаждаюсь, когда нахожусь в постели с
С.Я.Лавровой-Броадхед. И наслаждался бы, даже если бы знал, что до смерти,
вызывавшей эту депрессию, мне осталось меньше трех месяцев.
Снова говорит Альберт Эйнштейн. Мне кажется, лучше пояснить, что
сказал Робин о Джель-Кларе Мойнлин. Она была исследователем с Врат, и он
любил ее. Они вместе с несколькими другими оказались захваченными черной
дырой. Одни из них могли освободиться за счет других. Это удалось сделать
Робину. А Кларе и всем остальным нет. Возможно, это чистая случайность;
может быть, Клара пожертвовала собой и освободила Робина; может, Робин
впал в панику и спасся за счет других; даже сейчас невозможно сказать, что
именно произошло. Но Робин, всегда остро испытывавший чувство вины, долгие
годы представлял себе Клару в этой черной дыре, с остановившимся временем,
все в том же моменте ужаса и отчаяния - и всегда (он думал) винящую его.
Только Зигфрид помог ему избавиться от этого.
Вы можете удивиться, откуда я обо всем этом знаю, поскольку разговоры
с Зигфридом закрыты. Ну, это легко. Я знаю об этом точно так же, как
теперь Робин знает многое о том, чего он никогда не видел.
2. ЧТО ПРОИСХОДИЛО НА ПЛАНЕТЕ ПЕГГИ
Тем временем на планете Пегги мой друг Оди Уолтерс разыскивал
определенный кабак и определенного человека.
Я говорю, что он мой друг, хотя не вспоминал о нем долгие годы.
Некогда он оказал мне услугу. Я этого не забыл. Если бы кто-нибудь сказал
мне: "Эй, Робин, а помните, Оди Уолтерс помог вам получить корабль, когда
он вам был нужен?", я с негодованием ответил бы: "Дьявольщина, да! Я о
таком никогда не забываю!" Но я, конечно, не думал об этом ежеминутно, и,
кстати, в тот момент понятия не имел, где находится Оди и вообще жив ли
он.
Уолтерса легко запомнить, потому что выглядит он необычно. Невысокий
и некрасивый. Лицо в нижней части шире, чем в верхней, и потому он слегка
напоминает дружески расположенную лягушку. Он женат на красивой и
неудовлетворенной женщине вдвое моложе его самого. Ей было девятнадцать
лет; звали ее Долли. Если бы Оди спросил у меня совета, я бы ответил ему,
что май и декабрь уживаются не очень хорошо - разумеется, если только, как
в моем случае, декабрь не обладает необыкновенным богатством. Но Оди очень
хотел, чтобы у него получилось, потому что очень любил Долли, и потому
трудился ради нее, как раб. Оди Уолтерс был пилотом. На кораблях любого
типа. Он пилотировал воздушные корабли на Венере. Когда большой земной
транспорт (который постоянно напоминал ему обо мне, потому что мне
принадлежала значительная часть его стоимости и я назвал его в честь своей
жены) оказывался на орбите вокруг Пегги, Оди приводил шаттлы, которые
нагружались на корабле и разгружались на поверхности; а между приходами
транспорта нанимался пилотировать любой корабль и выполнял любые задания,
какие требовались в этом чартере. Подобно всем остальным на планете Пегги,
он явился за 4х10 в десятой степени километров от места, где родился,
чтобы заработать на жизнь, и иногда это ему удавалось, а иногда не очень.
Поэтому когда закончился один чартер и Аджангба сказал Оди, что есть
другой, Уолтерс ухватился за него. Даже если это означало обыскать все
притоны порта Хеграмет, чтобы отыскать нанимателей. А это не так легко.
Для "города", насчитывающего четыре тысячи жителей, Хеграмет перенасыщен
барами. Их десятки, и в самых вероятных - кафе отеля, паб аэропорта,
большое казино с единственным в Хеграмете ночным представлением - арабов,
которые должны его нанять, не оказалось. Долли в казино, где она могла бы
выступать со своими куклами, не было, не было ее и дома, во всяком случае
на телефон она не отвечала. Полчаса спустя Уолтерс по-прежнему бродил по
плохо освещенным улицам в поисках своих арабов. Теперь он вышел за пределы
более богатой западной части города. Нашел он арабов в кабаке на самом
краю города, и они спорили.
Все сооружения порта Хеграмет временные. Это неизбежное следствие
того обстоятельства, что Пегги - планета-колония. Каждый месяц, когда с
Земли являлся новый транспорт с иммигрантами, население разбухало, как
шар, в который накачали водород. Но в течение следующих нескольких недель
оно постепенно сокращалось, колонисты перемещались на плантации, на
лесоразработки и в шахты. Население никогда не опускалось до прежнего
уровня, потому что ежемесячно появлялось несколько сотен новых жителей,
так что приходилось пристраивать новые здания. Но этот кабак был самым
временным из всех временных сооружений. Три плиты строительного пластика
служили ему стенами, четвертую положили в качестве крыши, а стена,
обращенная к улице, оставалась открытой для теплого воздуха Пегги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82