Нас, как
мне известно, нет в планах фонда на будущий год. Зато абсолютно все знали
- мы должны получить средства из фонда в нынешнем году! О боже! Что же
будет с работой - а я... Я выбрал это место из-за фонда Максвелла - и
отказался от других хороших предложений, и вот теперь мы остались в
дураках. Какая ужасная насмешка! Но, быть может, есть какой-нибудь...
- Нет никаких оснований надеяться на изменение решения, - холодно
сказал Рэндолф. - Ты же знаешь, что фонд был распределен на двадцать или
больше лет вперед. Это был наш год - но нам не повезло. Нам сказали, что
очередность получения денежных средств до сих пор официально не оформлена
- и мы не имеем никаких прав на получение фонда.
- Но что же нам делать? - Хаулэнд резко опустился в кресло и
безнадежно посмотрел на Рэндолфа. Мэллоу продолжал сидеть и выжидательно
молчать. - Что мы можем сделать? А между прочим, почему мы не получаем
деньги? Чье это решение? Куда идет фонд?
- Из всех твоих вопросов, мой дорогой Питер, только самый первый
заслуживает внимания. На все остальные можно ответить коротко: мы не
получаем фонд, так как члены правления решили, что необходимо
финансировать исследования профессора Чейз. А теперь...
- Элен! - Хаулэнд вспомнил, как она оборвала себя на полуслове во
время последнего разговора. - Как, эти дешевые...
- Спорить на данную тему, обвиняя друг друга, - значит напрасно
растрачивать драгоценную энергию. Но я почти уверен, что ты испытываешь
чувство возмущения таким несправедливым, оскорбительным отношением к
науке, не так ли?
Хаулэнд тяжело вздохнул. Ему казалось, что Рэндолфа совершенно не
волнует случившееся, тогда как его самого, Питера Хаулэнда, трясло от
охватившей его ужасной ярости - и Питер догадался, что Рэндолф просто уже
прошел через это. Профессор был в состоянии экзальтации; весь его вид
говорил об обретенной им уверенности и готовности бороться. Хаулэнд решил
попытаться укротить свой гнев, но не смог удержаться от еще одного
возмущенного высказывания:
- Я так взбешен, что мог бы запросто скрутить шеи членам правления,
одному за другим. А что касается Элен - тут...
- Но ты тоже считаешь нашу работу ценнейшей для Галактики? Хорошо. В
таком случае мы не будем обсуждать твое отношение к нашей чудовищной
современной системе социальной несправедливости. Мне кажется, здесь я
разделяю мнение Теренса. Я намерен доказать, что могу синтезировать живую
клетку и заставить ее расти и приобретать способность размножаться в
считанные минуты. Я полон решимости показать всей Галактике, что могу
создавать жизнь! Для этой работы мне нужны деньги. Меня обманули. Я
терпеливо сидел десять лет и ждал, пока несколько замшелых, не видящих
ничего дальше своего носа бюрократов расщедрятся и сочтут целесообразным
вручить мне фонд Максвелла.
Рэндолф снова разволновался, на его лице скрестились два выражения:
одно - самобичевание и разочарованность, другое - растущее осознание новых
возможностей и сладостной удовлетворенности. Второе было похоже на
выражение лица ребенка, которого в первый раз угостили конфетами.
- Только подумать - я твердо верил и ждал, как беспозвоночная
простофиля, когда эти дураки дадут мне деньги. Деньги, которые везде
вокруг нас, здесь в нашей богатой Галактике. Множество денег, но они
используются не так, как должны. Я уже не говорю о преступном
разбазаривании средств, которое позволяют себе профессор Чейз и члены
правления фонда Максвелла. Речь идет о миллиардах, тратящихся попусту
каждый год на рекламу никуда не годных продуктов, которые ни один человек,
если он в здравом уме, не хочет иметь в своем доме. Деньги проматываются
со скоростью один миллион в секунду...
- Я согласен с этим, дядя, - с тревогой сказал Мэллоу.
Хаулэнд теперь сидел молча и внимательно слушал.
- А кто больше всего выбрасывает деньги на ветер в наше время? Я вам
скажу, - Рэндолф пронзил острым взглядом своего племянника, - ты!
И Мэллоу, и Хаулэнд подпрыгнули от удивления.
- Но, дядя! - панические мысли промелькнули в голове Мэллоу, не
отличавшегося богатым воображением.
Рэндолф нацелил свой тощий палец на перепуганного Терри. Профессор
оседлал своего любимого конька - на сей раз это был его новый конек,
приводивший седока в неописуемый восторг.
- Я не имею в виду тебя лично, Теренс. Война! Вот что. О, я не говорю
о твоих жалких, немногочисленных бунтовщиках, где бы они ни встречались.
- Они ведут преступную войну, - сказал Мэллоу, все еще способный
почувствовать обиду за неуважение к своей службе. Но неожиданно до него
дошел весь идиотизм такой гордости - гордиться службой, которая ничего ему
не принесла, кроме нищеты? Это больше не его служба.
Профессор Рэндолф продолжал, не обращая внимания на реплики Теренса:
- В нашей Галактике живут человеческие существа, рожденные ли на
Земле или среди зависимых от нее территорий - не имеет значения. Они
представляют собой протоплазменную форму жизни, у нас с ними мало сходства
и еще меньше контактов. А есть - или могут быть - другие формы жизни, о
которых мы в настоящее время не имеем ни малейшего понятия. Так с кем мы
собираемся воевать? Против кого будет направлено то колоссальное
количество оружия, которое мы производим?
- Я был военным космонавтом и ничего плохого о них сказать не могу.
Но космический флот считает, что он должен нести службу, патрулируя
звездные дороги, следя за тем, чтобы наши торговые корабли свободно
передвигались между планетами...
- Свободно... Ну, скажи мне, кто, кроме разве что тех зачуханных
бандитов, собирается преграждать им путь?
- Я не знаю. Мы как-то мало об этом думали. Но где-то во всей
звездной Галактике может, бесспорно, существовать раса, враждебная нам,
хоть мы и не встречались с ней.
- Вздор! Вооруженные силы существуют для выкачивания налогов. Они из
кожи лезут, чтобы доказать необходимость бешеных расходов на военную
промышленность и тренировочные полигоны для обучения молодых людей вроде
тебя. Правительство содержит армию как свое орудие в вечном стремлении
сбалансировать производство и спрос.
- Это если смотреть на проблему с одной стороны.
- Только одна сторона и есть!
Чем больше распалялся в разговоре Рэндолф, тем сильнее поражались и
Хаулэнд, и Мэллоу перемене в их маленьком собеседнике. Он говорил, как
одержимый.
- Только подумайте, тысячи молодых людей обучаются убивать и,
вооруженные самым смертоносным оружием, легко порхают от планеты к планете
- в целом это можно назвать страшным фарсом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42