И утром ни гу-гу, трусливая баба! Если же кто-нибудь его спросит: «А был ли ты, Миле, давеча на охоте?» — он только ответит: «Прошелся только до Келе-кулы и передумал, вернулся, не было настроения». Или скажет: «Чуток прогулялся, чтоб разрядить ружье, с заряженным нельзя, сам знаешь, оштрафуют». Вот так поступает Миле Сойтария, но я не таковский,— заканчивает Калча и прикуривает наконец цигарку, которую все это время держал наготове, так что раздражительный старый пенсионер уже дважды подносил зажигалку, предлагая: «Пожалуйста, брат, прикуривай!»
— Понятно! — говорит казначей.— Значит, дичи много?
— Уйма! Хоть голыми руками бери. Глаз у меня, сударь, меткий, ружье хорошее и ремесло подходящее и, уж если я подамся со своим Чапой...
— С кем, говорите?
— Вы не знаете моего Чапу?! Это моя охотничья собака, кобель. В Стамбуле такого не найдешь, настоящий охотник! — говорит с городостью Калча.— И мать его сука что надо!
— Где же вы раздобыли такого замечательного пса? — интересуется казначей.
— Подарил албанец Ибиш, с которым я водил дружбу еще во времена турок. Хороший был человек, а красавец — загляденье, и только! Вот разве что любил прихвастнуть, знаете, этак по-турецки! Как начнет рассказывать, какую тьму зайцев перебил, то, наверно, столько от Ниша до самого Стамбула не найдется! Когда турки ушли из Сербии, Ибиш мне сказал: «Слушай, Калча, вчера еще все здесь было нашим, турецким! Судьба! Бог задумал так сделать и сделал, а падишах с королем договорились. Ты, Калча, исповедуешь свою веру, я — свою. Ты сейчас королевский, я султанский! Я, говорит, возвращаюсь под власть падишаха, однако нашу дружбу, наш хлеб-соль не могу забыть. Вот тебе от меня борзая, она больших денег стоит, Калча! Но ты настоящий охотник, я знаю тебя, говорит, как самого себя. Возьми моего Чапу в подарок. А от меня тебе завет: береги его как родного брата. Как, говорит, поглядишь на Чапу, вспомнишь меня. Только и всего!» И слава тебе господи, я взял Чапу!
— Но что же в нем такого? Неужто такой необычный пес? — удивляется казначей.
— А ты как думаешь! Кстати, могу тебе рассказать одну историю, хоть наверняка знаю, что ты не поверишь, несмотря на то что все от слова до слова чистая правда, клянусь Чапой!— говорит Калча и поднимает стакан с вином.— А случилась она из-за моего Чапы.
— Пожалуйста, расскажите, вы очень нас обяжете...— начал было незнакомец.
— Сижу я однажды после обеда в лавке и работаю со своими подмастерьями. На улице льет дождь, шпарит так, словно все затопить собрался. Вдруг входит офицер, капюшон шинели надвинут на самый лоб, лица не видать, только черные усы торчат да глаза поблескивают.
— Какая прелесть! Вот и завязка! — восторгается незнакомец.
— Входит в лавку, поворачивается ко мне и спрашивает: «Это лавка пуговичника Калчи?» — «Да!» — говорит ученик. «А сам пуговичник Калча здесь?» — спрашивает офицер. Я поднялся, поклонился и говорю: «Ежели разыскиваете Калчу, то я и есть Калча, серебряных дел мастер, а Калчи-пуговичника в наших местах нет и не было!» — «Очень хорошо,— говорит он,— мне и надо Калчу, серебряных дел мастера».— «Для чего, спрашиваю, вам Калча понадобился?» — «Послали меня, говорит, с поручением от королевского двора. Король хочет завтра на рассвете отправиться на охоту, и ему сказали, будто твой Чапа не пес, а чистый антик! Вот я и пришел, говорит, чтоб ты дал мне его на время, а после мы тебе его вернем. Кланяется тебе король и просит дать своего Чапу, а я, говорит, королевский маршал!» Помолчал я немного. Что тут, думаю про себя, делать? Такая честь! Но Чапу без меня?.. И брякнул: «Благодарю вас, господин маршал, это для меня большая честь. За королевское величество я готов жизнь отдать, но отпустить Чапу одного, без себя, никак не могу! Невозможно, сударь. Собака только меня знает, опозорит и себя и хозяина, как потом на люди покажусь? Ежели и я, говорю, пойду с Чапой, то пожалуйста. Вот так королю и передайте. Чапа без меня ни есть, ни пить не станет!» Ну, покалякали мы еще малость, и человек этот ушел, «пойду, говорит, спрошу и вернусь». И чуть он за порог, как вбегает в лавку мастер по железным печам и кричит: «А знаешь, брат Калча, кто был у тебя в лавке?!» — «Офицер, говорю, кто же еще?» — «Нет, говорит, сам король, я его, говорит, сразу узнал!»
— Король! — восклицает неизвестный.— Великолепно! Готовый материал для сцены!
— О господи,— кричу я.— Загубишь ты, Калча, свою головушку! Что делать? Сам король!
— Ну, хозяин, хорошо мы у тебя отдохнули и, клянусь богом, засиделись! — говорит господин Мирко, испу-ггнно ерзавший на стуле во время последнего рассказа Калчи.— Пойдемте, Стефка, Бисения, пора наконец!
— Посидите еще немного, вместе пойдем,— останавливает их казначей.
— Нет, нет! До свиданья, хозяин, и вы, господа! — И, поклонившись, все семейство уходит.
— ...А когда мы возвращались с охоты,— продолжает Калча,— король пригласил меня к себе в экипаж. Сам сел справа, а меня посадил слева. Собаки наши побежали впереди, смотрю я на них и млею от удовольствия: королевская собака бежит слева, уступив моему Чапе правую сторону! (До чего, значит, воспитанная собака — оказывает честь моему Чапе.)
— Вот так придет кто-нибудь и начнет...— бубнит сердито господин Мирко уже на улице.— Да разве можно такое болтать?! Нет, братец милый, нет! Не люблю я это. Сорок лет непрерывной безупречной службы; никогда не наказывали, ни одного замечания не получил и вот, пожалуйста, должен такое слушать... Мое правило, на службе ты или на пенсии, избегать таких разговоров, чтоб потом не ходить в свидетелях! Не по душе мне это!
— Так ведь это удивительная собака! Уникум! — восклицает незнакомец.
— Чистый антик, как говорится, а не кобель!— подхватывает Калча.— И породистый, его мать, если помнишь, принадлежала Белому Мемеду. Ибиш души в Чапе не чаял. «Чапа мне дороже пистолета! Ружье, какое захочешь, легко раздобыть. Пойду к ружейному мастеру и закажу себе по вкусу,— говаривал Ибиш,— и о деньгах не спрашиваю, а вот Чапа — единственный, другого такого в жизни больше не встретишь! Породистый, чистых, так сказать, кровей! — с гордостью рассказывает Калча и выпускает изо рта клубы дыма.
— Уникум! Уникум! — твердит незнакомец.
— Что такое? — поворачивается к нему Калча.
— Я говорю, что кобель, наверно, вам помогает... правая рука... помогает на охоте...
— Еще бы! — все больше увлекаясь собственным рассказом и теряя чувство меры, продолжает Калча.— В позапрошлом году, зимой было дело, пошел я как-то на охоту с моим Чапой, и до чего мне посчастливилось, не поверишь! Тут только я по-настоящему увидел и понял, что Чапа, как говорил Ибиш, стоит больших денег. Без Чапы я частенько возвращался бы без дичи, а с ним только успевай стрелять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
— Понятно! — говорит казначей.— Значит, дичи много?
— Уйма! Хоть голыми руками бери. Глаз у меня, сударь, меткий, ружье хорошее и ремесло подходящее и, уж если я подамся со своим Чапой...
— С кем, говорите?
— Вы не знаете моего Чапу?! Это моя охотничья собака, кобель. В Стамбуле такого не найдешь, настоящий охотник! — говорит с городостью Калча.— И мать его сука что надо!
— Где же вы раздобыли такого замечательного пса? — интересуется казначей.
— Подарил албанец Ибиш, с которым я водил дружбу еще во времена турок. Хороший был человек, а красавец — загляденье, и только! Вот разве что любил прихвастнуть, знаете, этак по-турецки! Как начнет рассказывать, какую тьму зайцев перебил, то, наверно, столько от Ниша до самого Стамбула не найдется! Когда турки ушли из Сербии, Ибиш мне сказал: «Слушай, Калча, вчера еще все здесь было нашим, турецким! Судьба! Бог задумал так сделать и сделал, а падишах с королем договорились. Ты, Калча, исповедуешь свою веру, я — свою. Ты сейчас королевский, я султанский! Я, говорит, возвращаюсь под власть падишаха, однако нашу дружбу, наш хлеб-соль не могу забыть. Вот тебе от меня борзая, она больших денег стоит, Калча! Но ты настоящий охотник, я знаю тебя, говорит, как самого себя. Возьми моего Чапу в подарок. А от меня тебе завет: береги его как родного брата. Как, говорит, поглядишь на Чапу, вспомнишь меня. Только и всего!» И слава тебе господи, я взял Чапу!
— Но что же в нем такого? Неужто такой необычный пес? — удивляется казначей.
— А ты как думаешь! Кстати, могу тебе рассказать одну историю, хоть наверняка знаю, что ты не поверишь, несмотря на то что все от слова до слова чистая правда, клянусь Чапой!— говорит Калча и поднимает стакан с вином.— А случилась она из-за моего Чапы.
— Пожалуйста, расскажите, вы очень нас обяжете...— начал было незнакомец.
— Сижу я однажды после обеда в лавке и работаю со своими подмастерьями. На улице льет дождь, шпарит так, словно все затопить собрался. Вдруг входит офицер, капюшон шинели надвинут на самый лоб, лица не видать, только черные усы торчат да глаза поблескивают.
— Какая прелесть! Вот и завязка! — восторгается незнакомец.
— Входит в лавку, поворачивается ко мне и спрашивает: «Это лавка пуговичника Калчи?» — «Да!» — говорит ученик. «А сам пуговичник Калча здесь?» — спрашивает офицер. Я поднялся, поклонился и говорю: «Ежели разыскиваете Калчу, то я и есть Калча, серебряных дел мастер, а Калчи-пуговичника в наших местах нет и не было!» — «Очень хорошо,— говорит он,— мне и надо Калчу, серебряных дел мастера».— «Для чего, спрашиваю, вам Калча понадобился?» — «Послали меня, говорит, с поручением от королевского двора. Король хочет завтра на рассвете отправиться на охоту, и ему сказали, будто твой Чапа не пес, а чистый антик! Вот я и пришел, говорит, чтоб ты дал мне его на время, а после мы тебе его вернем. Кланяется тебе король и просит дать своего Чапу, а я, говорит, королевский маршал!» Помолчал я немного. Что тут, думаю про себя, делать? Такая честь! Но Чапу без меня?.. И брякнул: «Благодарю вас, господин маршал, это для меня большая честь. За королевское величество я готов жизнь отдать, но отпустить Чапу одного, без себя, никак не могу! Невозможно, сударь. Собака только меня знает, опозорит и себя и хозяина, как потом на люди покажусь? Ежели и я, говорю, пойду с Чапой, то пожалуйста. Вот так королю и передайте. Чапа без меня ни есть, ни пить не станет!» Ну, покалякали мы еще малость, и человек этот ушел, «пойду, говорит, спрошу и вернусь». И чуть он за порог, как вбегает в лавку мастер по железным печам и кричит: «А знаешь, брат Калча, кто был у тебя в лавке?!» — «Офицер, говорю, кто же еще?» — «Нет, говорит, сам король, я его, говорит, сразу узнал!»
— Король! — восклицает неизвестный.— Великолепно! Готовый материал для сцены!
— О господи,— кричу я.— Загубишь ты, Калча, свою головушку! Что делать? Сам король!
— Ну, хозяин, хорошо мы у тебя отдохнули и, клянусь богом, засиделись! — говорит господин Мирко, испу-ггнно ерзавший на стуле во время последнего рассказа Калчи.— Пойдемте, Стефка, Бисения, пора наконец!
— Посидите еще немного, вместе пойдем,— останавливает их казначей.
— Нет, нет! До свиданья, хозяин, и вы, господа! — И, поклонившись, все семейство уходит.
— ...А когда мы возвращались с охоты,— продолжает Калча,— король пригласил меня к себе в экипаж. Сам сел справа, а меня посадил слева. Собаки наши побежали впереди, смотрю я на них и млею от удовольствия: королевская собака бежит слева, уступив моему Чапе правую сторону! (До чего, значит, воспитанная собака — оказывает честь моему Чапе.)
— Вот так придет кто-нибудь и начнет...— бубнит сердито господин Мирко уже на улице.— Да разве можно такое болтать?! Нет, братец милый, нет! Не люблю я это. Сорок лет непрерывной безупречной службы; никогда не наказывали, ни одного замечания не получил и вот, пожалуйста, должен такое слушать... Мое правило, на службе ты или на пенсии, избегать таких разговоров, чтоб потом не ходить в свидетелях! Не по душе мне это!
— Так ведь это удивительная собака! Уникум! — восклицает незнакомец.
— Чистый антик, как говорится, а не кобель!— подхватывает Калча.— И породистый, его мать, если помнишь, принадлежала Белому Мемеду. Ибиш души в Чапе не чаял. «Чапа мне дороже пистолета! Ружье, какое захочешь, легко раздобыть. Пойду к ружейному мастеру и закажу себе по вкусу,— говаривал Ибиш,— и о деньгах не спрашиваю, а вот Чапа — единственный, другого такого в жизни больше не встретишь! Породистый, чистых, так сказать, кровей! — с гордостью рассказывает Калча и выпускает изо рта клубы дыма.
— Уникум! Уникум! — твердит незнакомец.
— Что такое? — поворачивается к нему Калча.
— Я говорю, что кобель, наверно, вам помогает... правая рука... помогает на охоте...
— Еще бы! — все больше увлекаясь собственным рассказом и теряя чувство меры, продолжает Калча.— В позапрошлом году, зимой было дело, пошел я как-то на охоту с моим Чапой, и до чего мне посчастливилось, не поверишь! Тут только я по-настоящему увидел и понял, что Чапа, как говорил Ибиш, стоит больших денег. Без Чапы я частенько возвращался бы без дичи, а с ним только успевай стрелять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36