Сняв телефонную трубку, он набрал чей-то номер:—Это ты, Иосип? Слушай меня: отправляйтесь сейчас же и делайте так, как договорились. Хорошо, Иосип...
Следователь позвал милиционера.
— Все в гостиной? — спросил он.—Всех из комнат и гостиной пригласите сюда... Позовите людей Новака... Они уже закончили работу. Ах, да, пусть придет и буфетчица. И директор мотеля, если его разыскали в Новской...
Следователь вытер вспотевший лоб. Похоже, этот июльский день его доконал. Есть какая-то жуткая логика в игре, которую изобретает сама жизнь. И всем нам в ней отведены какие-то роли: кому — главная, а кому — второстепенная.
В последнем действии главные роли были отведены следователю Сенечичу и промышленнику Штраусу. Остальным достались второстепенные роли — свидетелей и зрителей.
Свидетели: Джордже Врзич, Степан Прпич, буфетчица—ее звали Амалия Новичич,— Нино Веселица, Антон Врабец и я.
Отсутствовала Чедна Врзич. Зрители (если можно так сказать): Звонко Новак и трое из его группы. Увидев их, я чуть не расхохотался: все были одинаково одеты — в темных пиджаках и серых брюках — и казались близнецами моего «черного человека».
Сенечич, не вдаваясь в детали, изложил ход событий. И предъявил Штраусу обвинение в убийствах!
Главным доводом было то, что немец сам признался, что подошел к рефрижератору, встал на подножку, пригрозил Ромео, потянул за шарф, обмотанный вокруг его шеи, и лишь потом отправился в гараж.
Штраус не дал до конца изложить версию.
— Кто видел, как я подошел к машине Ромео? — Официант,— ответил Сенечич,— Антон Врабец.
— Да, господин, я вас видел,— подтвердил Врабец.
— Независимо от того, видел меня официант или нет, я рассказал обо всем сам,— заметил Штраус.— Но я утверждаю: когда мы расстались, Ромео был жив!
Меня удивило спокойствие Штрауса. Он вел себя как человек, уверенный в своей правоте.
— Вы последний, кто видел Ромео живым,— парировал следователь.— Ваша дочь первая увидела его мертвым. Нет никого, кто бы видел Ромео живым после того, как вы расстались с ним.—Сенечич отчеканивал каждый слог.
— Хорошо,— согласился Штраус.— Скажем, я убил Ромео! Скажем, и причина у меня была... А зачем бы я стал убивать несчастную девушку, эту милую Юлиану, которую совершенно не знал, и мою дочь Розмари?!
И вдруг заговорил Нино. Юноша будто вернулся с того света. Он встал, подошел к столу, за которым в одиночестве сидел Штраус, внимательно посмотрел на немца, затем, обратившись к Сенечичу, в наступившей тишине произнес:
— Я свидетель! Штраус не убивал ни Ромео, ни Юлиану, ни Розмари.
Все загудели. Я взглянул на Джордже. Он сидел с каменным лицом.
Что они с Сенечичем придумали? Я бы вел игру по-другому и, полагаю, пришел бы к той же цели, однако не стал бы устраивать столь шумный спектакль.
— Тихо! — повысил голос Сенечич.
Гомон не прекращался. Следователь хлопнул ладонью по столу и крикнул вновь:
— Тихо! Иначе попрошу всех освободить помещение. Говорите, Веселица...
— Я-то скажу! — Нино казался на удивление хладнокровным.— Я тоже видел, как Штраус подходил к рефрижератору. В середине первого тайма я вышел подышать. Хотел поговорить с Прпичем, спросить, из-за чего он подрался с Ромео, который во время поездки был так внимателен к моей Юлиане. Хочу вам сказать, мне понравился Ромео — этот человек любил людей! Он знал, что Юлиана больна, знал отчего... Ведь она была очень больна, и это я ее убил...
— Он не отдает себе отчета в том, что говорит!— воскликнул я.
— Равник, прошу вас, не перебивайте... Продолжайте, Веселица!
— Не руками своими убил, а когда согласился, чтобы она избавилась от ребенка... Если бы мы остались в Загребе... наш... наш ребенок играл бы с голубями... Но я не о том хотел сказать... Я знаю, Штраус не убивал Ромео...
— У вас есть доказательства?
— Когда Штраус от рефрижератора направился в автосервис, подошла колонна автобусов и загородила его от меня. Когда колонна проехала, я его уже не видел. Я передумал идти к Прпичу. Мне захотелось поблагодарить Ромео за то, что он был так внимателен к Юлиане. Я встал на подножку, заглянул в кабину и увидел, как шофер сидит, прислонившись щекой к рулю.
— Шарф был обмотан вокруг шеи и привязан к рулю? — перебил Сенечич юношу.
— Нет! — ответил тот спокойно.— Шарф просто был у него на шее. Ромео дремал. Когда я коснулся его плеча, он поднял голову, подмигнул и сказал: «Старик хотел меня задушить!» Извините, господин Штраус.— Нино повернулся к немцу.— Потом Ромео стал смеяться и говорил разные неприятные вещи, которые я не хочу здесь повторять.
— Как закончился ваш разговор?
— Я поблагодарил его за Юлиану, сказал, что она отдыхает и что после сна ей наверняка станет лучше. Ромео пообещал вечером, когда спадет жара, подбросить нас до Загреба, если мы захотим.
— Значит, вы последний, кто видел его живым? — спросил Сенечич.
— Последний видел его живым убийца! — произнес Нино с ненавистью в голосе.
— Получается, убийцей можете быть и вы?!
— Теоретически — да, практически — нет. Ведь тогда я должен был бы его ненавидеть, я же испытывал к нему чувство благодарности... Нет! Вы на ложном пути...
— Товарищ Врабец,— обратился следователь к официанту,— вы видели Веселицу у бензоколонки или около рефрижератора?
— Нет! У меня не было времени долго торчать на улице. Посетителей полно, все в этакую жару то и дело заказывали холодное пиво, и я сразу вернулся в ресторан.
— Вы часто покидали ресторан во время матча?
— Отлучался в кухню и гостиную.
— Я имею в виду, не выходили ли вы еще на улицу?
— Раз или два. Догонял клиента, который ушел, не заплатив за пиво... Это может Амалия подтвердить...
— Да, господин,— заговорила буфетчица.— Врабец очень рассердился, выругался... «Буду я, говорит, за всяких босяков платить из своего кармана!» И пулей вылетел из ресторана...
— Когда вы выходили, Врабец, вам не попадался мужчина в черном пиджаке и черной шляпе, надвинутой на глаза?
— Сегодня много людей у нас побывало...
— И три священника в черных шляпах,— вставила буфетчица.
— Пожалуй, никого похожего я не видел. Слышал, что... ну... барышня Розмари говорила о каком-то человеке в черном пиджаке и шляпе... она будто его видела, только она...— Официант замолчал.
— Да, задушена! — закончил следователь его мысль.— И, к сожалению, не может дать показаний. Будь она жива, это был бы важный свидетель... Вы согласны?
— Наверное,— ответил Врабец.— Бедняжка! Хотя, может, ей просто привиделось по такой жаре.
— Прпич! — вскрикнула буфетчица.— И у него черный пиджак!
— Не хватает лишь черной шляпы? — с сарказмом в голосе спросил Сенечич.
— Я не то хотела сказать, но...
— Да,— прервал буфетчицу следователь,— у Прпича был серьезный мотив, чтобы совершить преступление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Следователь позвал милиционера.
— Все в гостиной? — спросил он.—Всех из комнат и гостиной пригласите сюда... Позовите людей Новака... Они уже закончили работу. Ах, да, пусть придет и буфетчица. И директор мотеля, если его разыскали в Новской...
Следователь вытер вспотевший лоб. Похоже, этот июльский день его доконал. Есть какая-то жуткая логика в игре, которую изобретает сама жизнь. И всем нам в ней отведены какие-то роли: кому — главная, а кому — второстепенная.
В последнем действии главные роли были отведены следователю Сенечичу и промышленнику Штраусу. Остальным достались второстепенные роли — свидетелей и зрителей.
Свидетели: Джордже Врзич, Степан Прпич, буфетчица—ее звали Амалия Новичич,— Нино Веселица, Антон Врабец и я.
Отсутствовала Чедна Врзич. Зрители (если можно так сказать): Звонко Новак и трое из его группы. Увидев их, я чуть не расхохотался: все были одинаково одеты — в темных пиджаках и серых брюках — и казались близнецами моего «черного человека».
Сенечич, не вдаваясь в детали, изложил ход событий. И предъявил Штраусу обвинение в убийствах!
Главным доводом было то, что немец сам признался, что подошел к рефрижератору, встал на подножку, пригрозил Ромео, потянул за шарф, обмотанный вокруг его шеи, и лишь потом отправился в гараж.
Штраус не дал до конца изложить версию.
— Кто видел, как я подошел к машине Ромео? — Официант,— ответил Сенечич,— Антон Врабец.
— Да, господин, я вас видел,— подтвердил Врабец.
— Независимо от того, видел меня официант или нет, я рассказал обо всем сам,— заметил Штраус.— Но я утверждаю: когда мы расстались, Ромео был жив!
Меня удивило спокойствие Штрауса. Он вел себя как человек, уверенный в своей правоте.
— Вы последний, кто видел Ромео живым,— парировал следователь.— Ваша дочь первая увидела его мертвым. Нет никого, кто бы видел Ромео живым после того, как вы расстались с ним.—Сенечич отчеканивал каждый слог.
— Хорошо,— согласился Штраус.— Скажем, я убил Ромео! Скажем, и причина у меня была... А зачем бы я стал убивать несчастную девушку, эту милую Юлиану, которую совершенно не знал, и мою дочь Розмари?!
И вдруг заговорил Нино. Юноша будто вернулся с того света. Он встал, подошел к столу, за которым в одиночестве сидел Штраус, внимательно посмотрел на немца, затем, обратившись к Сенечичу, в наступившей тишине произнес:
— Я свидетель! Штраус не убивал ни Ромео, ни Юлиану, ни Розмари.
Все загудели. Я взглянул на Джордже. Он сидел с каменным лицом.
Что они с Сенечичем придумали? Я бы вел игру по-другому и, полагаю, пришел бы к той же цели, однако не стал бы устраивать столь шумный спектакль.
— Тихо! — повысил голос Сенечич.
Гомон не прекращался. Следователь хлопнул ладонью по столу и крикнул вновь:
— Тихо! Иначе попрошу всех освободить помещение. Говорите, Веселица...
— Я-то скажу! — Нино казался на удивление хладнокровным.— Я тоже видел, как Штраус подходил к рефрижератору. В середине первого тайма я вышел подышать. Хотел поговорить с Прпичем, спросить, из-за чего он подрался с Ромео, который во время поездки был так внимателен к моей Юлиане. Хочу вам сказать, мне понравился Ромео — этот человек любил людей! Он знал, что Юлиана больна, знал отчего... Ведь она была очень больна, и это я ее убил...
— Он не отдает себе отчета в том, что говорит!— воскликнул я.
— Равник, прошу вас, не перебивайте... Продолжайте, Веселица!
— Не руками своими убил, а когда согласился, чтобы она избавилась от ребенка... Если бы мы остались в Загребе... наш... наш ребенок играл бы с голубями... Но я не о том хотел сказать... Я знаю, Штраус не убивал Ромео...
— У вас есть доказательства?
— Когда Штраус от рефрижератора направился в автосервис, подошла колонна автобусов и загородила его от меня. Когда колонна проехала, я его уже не видел. Я передумал идти к Прпичу. Мне захотелось поблагодарить Ромео за то, что он был так внимателен к Юлиане. Я встал на подножку, заглянул в кабину и увидел, как шофер сидит, прислонившись щекой к рулю.
— Шарф был обмотан вокруг шеи и привязан к рулю? — перебил Сенечич юношу.
— Нет! — ответил тот спокойно.— Шарф просто был у него на шее. Ромео дремал. Когда я коснулся его плеча, он поднял голову, подмигнул и сказал: «Старик хотел меня задушить!» Извините, господин Штраус.— Нино повернулся к немцу.— Потом Ромео стал смеяться и говорил разные неприятные вещи, которые я не хочу здесь повторять.
— Как закончился ваш разговор?
— Я поблагодарил его за Юлиану, сказал, что она отдыхает и что после сна ей наверняка станет лучше. Ромео пообещал вечером, когда спадет жара, подбросить нас до Загреба, если мы захотим.
— Значит, вы последний, кто видел его живым? — спросил Сенечич.
— Последний видел его живым убийца! — произнес Нино с ненавистью в голосе.
— Получается, убийцей можете быть и вы?!
— Теоретически — да, практически — нет. Ведь тогда я должен был бы его ненавидеть, я же испытывал к нему чувство благодарности... Нет! Вы на ложном пути...
— Товарищ Врабец,— обратился следователь к официанту,— вы видели Веселицу у бензоколонки или около рефрижератора?
— Нет! У меня не было времени долго торчать на улице. Посетителей полно, все в этакую жару то и дело заказывали холодное пиво, и я сразу вернулся в ресторан.
— Вы часто покидали ресторан во время матча?
— Отлучался в кухню и гостиную.
— Я имею в виду, не выходили ли вы еще на улицу?
— Раз или два. Догонял клиента, который ушел, не заплатив за пиво... Это может Амалия подтвердить...
— Да, господин,— заговорила буфетчица.— Врабец очень рассердился, выругался... «Буду я, говорит, за всяких босяков платить из своего кармана!» И пулей вылетел из ресторана...
— Когда вы выходили, Врабец, вам не попадался мужчина в черном пиджаке и черной шляпе, надвинутой на глаза?
— Сегодня много людей у нас побывало...
— И три священника в черных шляпах,— вставила буфетчица.
— Пожалуй, никого похожего я не видел. Слышал, что... ну... барышня Розмари говорила о каком-то человеке в черном пиджаке и шляпе... она будто его видела, только она...— Официант замолчал.
— Да, задушена! — закончил следователь его мысль.— И, к сожалению, не может дать показаний. Будь она жива, это был бы важный свидетель... Вы согласны?
— Наверное,— ответил Врабец.— Бедняжка! Хотя, может, ей просто привиделось по такой жаре.
— Прпич! — вскрикнула буфетчица.— И у него черный пиджак!
— Не хватает лишь черной шляпы? — с сарказмом в голосе спросил Сенечич.
— Я не то хотела сказать, но...
— Да,— прервал буфетчицу следователь,— у Прпича был серьезный мотив, чтобы совершить преступление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27