Нолан занял уютный столик и придвинул Гейл стул, на который она бессильно опустилась. К ним подошел официант и принял заказ.
Лицо женщины, сидящей за соседним столиком, показалось Гейл знакомым. Она посматривала на них с явным любопытством. Вскоре Нолан тоже ее заметил, встал и подошел к ней.
— Добрый вечер, графиня.
Глаза графини смотрели на заплаканное лицо Гейл.
— Надеюсь, ничего плохого не случилось? — спросила она. Нолан какое-то мгновение колебался-
— Откровенно говоря, случилось. Мисс Уоррен пережила большое потрясение.
— Может, я могу быть полезной?
Нолан вопросительно посмотрел в сторону Гейл, которая силилась улыбнуться, и сказал:
— Благодарю, графиня. Не хотите ли присоединиться к нам? Нолан помог женщине перейти за их столик, снова сел на свое место и коротко объяснил, что случилось. Графиня молча слушала рассказ Нолана, сидя с каменным выражением лица и только искоса поглядывая на него.
— Я очень рад, что вы здесь,— сказал Нолан.— Иначе я был бы вынужден оставить мисс Уоррен одну. Мне нужно сходить в контору, чтобы уведомить администрацию о смерти синьора Фонсека и попросить вызвать полицию. Я постараюсь уладить все очень быстро и вызову такси, которое отвезет вас и мисс Уоррен обратно в отель. Мне кажется, что мисс Уоррен сейчас не следует вмешиваться в это дело. Показания она сможет дать и позже.
— Вы правы. Идите, а мы посидим вместе до вашего возвращения. Вот, мисс, ваш коньяк. Выпейте его, вам будет легче.
Гейл подняла бокал и начала пить маленькими глотками. Чувство приятного тепла охватило ее, и она посмотрела на графиню с улыбкой.
— Кажется, именно это мне и было нужно.
Графиня продолжала сидеть молча, вглядываясь в ее лицо. Сердце Гейл похолодело. Это не был взгляд симпатии или даже равнодушия, в нем светился холодный, враждебный расчет. Эти глаза... она где-то их уже видела. Они напоминали ягоды крыжовника. Женщина может переодеть платье, изменить поведение, перекрасить волосы, но нельзя изменить глаза. Гейл казалось, что она сидит здесь уже целую вечность, глядя на женщину по другую сторону столика. Она понимала, что эта женщина может догадаться о ее мыслях по лицу. Гейл старалась привести в порядок свои воспоминания. Графиня была похожа на служанку Лорел Ван Эттен. Это она превратилась в эту холодную, высокомерную женщину с глазами, выражающими непреклонность и угрозу. Но почему... если убийцей был Фонсека? Гейл постепенно отходила от потрясения, вызванного смертью старика. Теперь какое-то другое воспоминание с трудом пробивалось в ее сознании. Почему Ларри Нолан без малейших признаков одышки преодолел высокую крутую лестницу. Наверху перед ней оказался слегка запыхавшийся, физически здоровый мужчина. Никаких признаков больного сердца.
— Все улажено! — услышала она голос Нолана.— Вас ждет такси.
Гейл посмотрела на него, и Нолан понял, что она вспомнила о его мнимой болезни. Черты его лица заострились, ноздри носа побелели. Графиня отодвинула стул и встала.
— Я думаю, что будет лучше, если вы поедете с нами,— сказала она.
Гейл перехватила взгляды, которыми они обменялись между собой. Ее сердце сжалось, словно к нему прикоснулся лед.
— Я тоже так думаю,— ответил Нолан, и его слова пронзили ее, как удар ножа.— Идемте, мисс Уоррен.
Позже Гейл не могла понять, почему она не крикнула, не вырвала свою руку, не убежала в глубь гостиницы. Наверняка кто-нибудь оказал бы ей помощь. Но главное, почему она позволила этой паре увести себя из гостиницы и усадить в такси,— чувство неловкости, ей было стыдно в ту минуту привлекать к себе внимание. Покинул ее и страх. А вместе со страхом — и последняя надежда. Теперь она сидела на заднем сидении машины между графиней и Ноланом. Нолан приказал водителю ехать по шоссе, ведущем из города.
Гейл прикинула, что их путь будет проходить мимо аэродрома. При мысли об этом кровь ударила ей в голову, а сердце начало биться, как сумасшедшее. Она подняла руку и посмотрела на часы.
Трудно было этому поверить, но они показывали только четверть восьмого. Гейл казалось, что прошел уже не один час с тех пор, как она проезжала по этой улице к отелю и отдавала водителю такси письмо к Дэвиду. Доставил ли он его? Прилетел ли самолет по расписанию? Гейл чуть не плакала, думая о том, что они разминутся по дороге, разделенные секундами, которые могли стать для нее смертельным приговором. У нее не было ни малейших сомнений в том, что они намерены ее убить. Да они уже и не разыгрывали перед ней комедию.
Нолан повернулся и посмотрел ей прямо в глаза.
— Мне очень жаль, но вы сами понимаете, что нам осталось только это. Вам очень не повезло, что вы с головой впутались в это дело.
Гейл глубоко вздохнула.
— Теперь я сам побеспокоюсь о бриллиантах...
Она положила сумочку на ладонь Нолана. Это было неизбежным следствием всего того, что произошло в течение предыдущих нескольких дней — насилия, тревоги, ужасов.
Ее голос прозвучал хрипло:
— Все-таки скажите мне правду. Я знаю, что у вас сердце не болело. И если бы вы не так часто это повторяли, может, я бы ни до чего не додумалась. А вы,— она повернулась к женщине, сидящей рядом,— вы не графиня. Вы были прислугой у Лорел Ван Эттен. И если синьор Фонсека был убийцей...
— Он им не был,— оборвал ее Нолан.— Бедный отец! Он сделал все, что было в его силах, чтобы спасти нас. Может, это ему бы и удалось, если бы мы не гонялись за вами...
— Отец? Ваш отец?
— Я Рауль Герберт. Я убил Ларри Нолана в туалете на аэродроме и взял у него документы. Я закончил университет в Йеле, так как отец всегда хотел, чтобы я стал руководителем бюро в Нью-Йорке. Но я хотел большего. И, скажу откровенно, у меня не было никаких шансов на успех, если бы я оставался под своим именем.
— Не болтай столько, Рауль,— одернула его женщина.— Ты всегда говоришь слишком много...
— А вы? — Гейл посмотрела на нее.— Кто вы?
— Это моя сестра, Рене,— пояснил Герберт. Женщина повернулась к Гейл. Глаза ее метали молнии.
— Два года я была прислугой у той... той стервы и ожидала счастливой случайности. И вот вы могли сейчас все испортить. Но это еще не конец, хотя драгоценности уже у нас. Вряд ли полиция нас теперь схватит.
Перед ними тянулось шоссе, прямое и пыльное. Вдалеке уже были видны ангары и радиомачты аэродрома. Если они проедут мимо, исчезнет последняя надежда. В душе Гейл горячо молилась, а ее губы задавали все новые вопросы.
- Это правда... о гитлеровской тюрьме и об освобождении оттуда благодаря драгоценностям? Не многим это удалось даже за большую плату. Ведь это мисс Ломбард сделала, правда? И она знала... обо всем?
— Знала! — хрипло засмеялась Рене.— Но не смогла нас остановить. Она была слишком чувствительна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38