— Почему вы солгали о сумочке Лорел Ван Эттен? И так внезапно оставили наш дом?
— Я не... это не потому, что...— Гейл не находила слов.
— Прошу вас отдать эту сумочку, мисс Уоррен. Рядом с ними оказался Санчес.
— Но у меня ее нет.
— А где она?
— Я оставила ее на столике в моей комнате. Я собиралась сегодня утром возвратить ее хозяйке.
— Занятно! — воскликнула Минерва, не сдерживая своего возмущения.— Вы были удивлены, когда Фрэнк нашел ее в вашей сумке, но почти клялись, что это ваша вещь. Почему же вы тогда не сказали, что она принадлежит Лорел Ван Эттен? И почему вы потихоньку ее выкрали и удрали среди ночи, как будто были нашей пленницей?
Гейл посмотрела ей прямо в глаза.
— А разве в действительности это было не так?
— Мы старались уберечь вас от еще одного несчастного случая. И, судя по всему, допустили ошибку, вмешиваясь в дела, в которые нам не следовало бы вмешиваться.
— Но если вы, синьорина, хотели вернуть эту сумочку ее хозяйке, то почему так бесцеремонно покинули этот дом? — поинтересовался Санчес.
— Я... я боялась,— Гейл было нелегко защищаться.— Ведь они похитили меня... Приставили сторожа... Требовали, чтобы я рассказала им подробно все, что знала. А Минерва дала мне снотворное.
Сумбурная речь Гейл была прервана громким взрывом смеха Сэма Урея. Этот веселый смех сбил накал ее слов. Она снова подумала, что Сэм пользуется полным доверием шефа полиции. Де-
вушка заметила, как они обменялись быстрыми взглядами между собой. Санчес не верит ни одному обвинению, которое она выдвинула против супругов Урей. У нее захватило дух от своей догадки: супруги Урей работают на Санчеса! Вероятно, он использовал их, чтобы спровоцировать ее на какой-нибудь шаг, который мог быть использован против нее. Но если это так, кто же тогда был тот Лоренцо? Известно ли Санчесу о нем? А, может быть, его смерть была случайностью, которую супруги Урей старались скрыть от шефа полиции?
Гейл повернулась к Люции. Она заметила огорченное лицо тетки, а ее взгляд предостерег Гейл, что она уже сказала больше,
чем нужно. Напряженную тишину, воцарившуюся после взрыва смеха Урея, прервала Минерва.
— Скажите, вы на самом деле подумали о нас что-то неблаговидное?
— Подождите, синьора,— быстро вмешался Санчес.— Я сам все улажу.— И обратился к Гейл: — Боюсь, что я не могу серьезно рассматривать ваши обвинения, пока не получу от вас вразумительных объяснений о сумочке мисс Ван Эттен. Почему она показалась вам такой ценной или важной?
— Но мне так вовсе не казалось. Это они считали, что она важна, а я...
— Ваше объяснение немного наивно, мисс Уоррен. Последующие ваши поступки говорят о том, что вы тоже придавали определенное значение этой сумочке. Принимая во внимание сложившиеся обстоятельства, не кажется ли вам, что эту сумочку сейчас лучше всего передать мне?
— Я об этом не думала.
— Напрасно, синьорина,— Санчес резко встал.— Я вас сейчас больше не задерживаю, но прошу не покидать территорию отеля. Может, мне надо будет задать вам еще пару вопросов.
— Извините, пожалуйста,— впервые подала голос Люция.— Не могли бы мы поговорить с вами с глазу на глаз? Гейл забыла рассказать вам о самом важном деле.
— Разрешите пока с вами распрощаться,— Минерва поднялась со стула и посмотрела на девушку холодным непроницаемым взглядом.
Гейл глубоко вздохнула и подошла к ней. Впервые за утро она почувствовала неуверенность и странное смущение.
— Я должна попросить у вас прощения. Все мне казалось таким непонятным. Я не знала, что мне об этом думать.
— Когда закончится, наконец, этот ужас, я думаю, будут еще извинения. Но одно мне непонятно: от кого они последуют и будет ли кому их принимать,— Минерва пожала плечами.— Пошли, Сэм! Скоро начнут передавать последние новости.
— Выйдем на террасу,— предложил полицейский, вежливо придерживая дверь перед дамами Уоррен. Там он указал на несколько пустых стульев в дальнем конце у парапета.— Вы хотите еще что-то сообщить?
— Я хочу рассказать о синьоре Фонсека,— начала Гейл.— В тот вечер у меня был с ним очень странный разговор. Причем, именно там, у лестницы, за минуту до моего падения.
— Он был в своем инвалидном кресле? — спросил Санчес, и его глаза выразили удивление.
— В том-то и дело, что нет. Оказывается, он может ходить. Хотя и ужасно трясется. Может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, что он не так уж беспомощен. А потом... он сказал мне, что Рауль Герберт его сын.
Санчес что-то пробормотал в недоумении и вплотную подошел к Гейл.
— Повторите, мне, пожалуйста, весь разговор подробно, синьорина.
Он молча выслушал Гейл, а когда она закончила, спросил:
— Вы не в первый раз услышали о Рауле Герберте?
— Мы прилетели с ним из Мехико одним самолетом.
— Вы разговаривали с ним?
— Только обменялись несколькими словами.
— Он вам назвал свое имя?
Гейл почувствовала, что не в состоянии солгать под проницательным взглядом черных глаз полицейского.
— Но ведь...— начала она нерешительно.— Собственно, то... В глазах Санчеса промелькнула ирония.
— Не умеете вы лгать, синьорина. Ваши колебания выдали вас. Но, может быть, вы и не собирались лгать? Тот человек, который назвал вам это имя, рассказал и о его убийстве, не так ли?
Гейл молча кивнула головой.
— Сначала мне рассказала об этом Минерва Урей, а потом Ларри Нолан.
— Вот как! Синьора Урей? Я должен бы давно понять, что ни одна женщина не в состоянии сохранить тайну. При каких обстоятельствах она рассказала это вам?
Девушка в отчаянии покачала головой.
— Я даже не знаю, почему она это сделала. Наверное, она хотела узнать, не сказал ли мне тот мужчина что-то, что могло пролить свет на обстоятельства его смерти.
Санчес снова что-то пробормотал.
— А что хотел узнать Нолан?
— Это я виновата,— призналась Гейл.— Он и не вспомнил бы об этом, если бы я не затронула эту тему. Ларри Нолан считал, что я знаю больше, чем знала я на самом деле.
— Пожалуйста, повторите мне это теперь, синьорина.
— Рауль Герберт был, по-видимому, французом. Мне же он сказал, что родом из Бостона.
— Из Бостона? У нас бесспорные доказательства.
— Я знаю об этом! — перебила его Гейл.— Он должен был как бы прибыть из Франции. Тогда же он изменил свое имя. У него, вероятно, был веский повод держать это в секрете. Полицейский в задумчивости покачал головой.
— Да, это возможно. Но почему он солгал? Видимо, что-то было в его прошлом, что заставляло его скрываться.
Санчес встал.
— Не хотите ли вы пойти со мной, синьорина? Мы поговорим об этом с синьором Фонсека.
Дверь им открыла сиделка, Мария Ломбард. Увидев Санчеса, она преградила ему путь.
— Мой подопечный отдыхает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38