«Наконец-то я одна и за мной никто не следит»,— подумала она, усаживаясь в кресло.
— Филипп, мой дорогой Филипп, где ты? — воскликнула она.— Теперь у меня есть средство, чтобы узнать все! И я применю его!
Маленький Педрино, сын вдовы, нанес Амине свой привычный дневной визит. Едва войдя в комнату, он кинулся в объятия Амины.
— Где твоя мама, Педрино? — спросила молодая женщина.
— Она ушла на весь вечер в гости к своей подруге, и мы с тобой сегодня одни. Если ты позволишь, я останусь здесь.
— С удовольствием, дитя мое. Скажи мне, Педрино, ты умеешь хранить тайну?
— Умею. Ты только скажи мне.
— Пока мне нечего рассказать тебе, но мне хотелось бы, чтобы ты помог мне. Я знаю одну игру и могу показать на твоей ладони всевозможные вещи.
— В моей руке? Тогда покажи, покажи!
— Пообещай, что никому не проболтаешься об этом?
— Клянусь святой Богоматерью, я ничего не выболтаю!
— Ладно. Тогда ты кое-что увидишь.
Амина разожгла на жаровне угли и поставила ее себе под ноги. Затем на кусочке пергамента она написала чернилами несколько слов, нараспев произнесла их негромким голосом, но Педрино ничего не понял. После этого Амина бросила на пылавшие угли немного ладана и несколько семян кушнеца, которые превратились в плотные клубы ароматного дыма, и посадила Педрино на скамеечку рядом с собой. Взяв правую руку мальчика, она нарисовала пальцем на его ладошке четырехугольник, начертила в каждом его углу какие-то знаки и капнула в центр четырехугольника немного чернил, которые образовали как бы темное зеркало размером с талер.
— Теперь все готово,— торжественно произнесла Амина.— Посмотри сюда, Педрино. Что ты видишь там?
— Свое собственное лицо,— отвечал мальчик.
Амина бросила еще немного ладана на жаровню, от чего дым заполнил всю комнату, и нараспев произнесла:
— Туршухун! Туршухун! Спустись сюда! Сюда! Помоги, слуга знаменитого имени! Открой нам тайну!
Затем Амина взяла ножницы, разрезала пергамент пополам и бросила одну часть на жаровню, продолжая держать мальчонку за руку.
— Педрино, что ты видишь теперь? — спросила она мальчика.
— Я вижу мужчину, который плывет по воде,— отвечал парнишка. Его обуял страх.
— Не бойся ничего, мой мальчик, и ты увидишь еще больше. Плывет ли все еще тот мужчина?
— Нет. Я больше не вижу его,— отвечал Педрино.
Амина бросила вторую половинку пергамента на угли и произнесла:
— Педрино! Теперь повтори за мной: «Филипп Вандердекен! Покажись!»
— Филипп Вандердекен! Покажись! — повторил, дрожа от страха, Педрино.
— Скажи мне, дитя, что ты видишь? Говори мне только правду! — попросила мальчика Амина, сгорая от нетерпения.
— Я вижу мужчину, он лежит на белом песке... Но эта игра мне совсем не нравится!
— Успокойся, Педрино! После всего этого ты получишь конфетку. Скажи мне, что же ты видишь? Что делает мужчина?
— Он вытаскивает что-то из-за пазухи и целует.
— Это он, это он! Спасибо тебе, небо! Посмотри еще, мальчик!
— Он встает... Но мне не нравится эта игра. Я боюсь...
Мальчишка задрожал, чернила в его ладошке расплескались,
и картина пропала.
Амина стала успокаивать парнишку, напомнила ему об обещании молчать, дала конфет, а выяснение судьбы Филиппа отложила до того дня, когда мальчик снова согласится принять участие в ее игре.
«Мой Филипп жив!—радовалась она.— Мама, дорогая мама, спасибо тебе!»
Амина отпустила Педрино, лишь когда убедилась, что он оправился от испуга и успокоился. Несколько дней она не заводила с ним никаких разговоров, лишь напомнила ему о том, чтобы о случившемся он никому и ничего не говорил, даже своей матери. При этом она щедро одаривала его подарками.
Однажды после обеда, когда мать Педрино снова ушла из дома, мальчуган зашел в комнату к Амине и спросил, не хочет ли она повторить с ним ту игру.
Амина, страстно желавшая узнать о Филиппе как можно больше, обрадовалась и тут же занялась приготовлениями. Вновь ее комната наполнилась плотными клубами дыма, снова она произнесла слова заклинаний. Педрино держал в своей ладони маленькое чернильное зеркальце, а когда он произнес: «Филипп Вандердекен! Появись!»— дверь распахнулась и в комнату ввалились патер Матео, вдова и еще несколько человек. Амина вздрогнула. Малыш вскрикнул и бросился к матери.
— Так, значит, я все же не заблуждался, когда застал тогда тебя в твоей комнате в Тернёзене! — негодующе закричал патер Матео, разыгрывавший из себя святошу.— Проклятая колдунья! Теперь ты изобличена!
Амина с презрением встретила его разъяренный взгляд и спокойно отвечала:
— Я не исповедую вашей веры, вам же это известно! А подслушивание у чужих дверей, кажется, является составной частью вашей религии! Это моя комната, и уже не в первый раз у меня появляется повод потребовать, чтобы вы покинули ее! Убирайтесь отсюда, патер Матео, вместе со всеми, кого вы сюда привели!
— Заберите все эти колдовские штучки! — приказал монах сопровождавшим его людям.
Священник, вдова и служители святой инквизиции ушли, прихватив с собой жаровню и все остальное, чем пользовалась Амина. Жена Филиппа Вандердекена всем сердцем ощутила, что она поплатится жизнью за свое магическое искусство. Ей было известно, что колдовство относится в католических странах к не подлежащим оправданию преступлениям, и она отдавала себе отчет, что поймана с поличным.
«Ну и пусть,— размышляла она.— Это моя судьба... Я должна выдержать все, даже самое худшее!»
Читатель, наверное, уже понял, что Педрино рассказал обо всем матери, та доложила священнику, а тот сообщил инквизиции. Затем мальчика уговорили сделать вид, что он хочет продолжить игру, чтобы завлечь несчастную Амину в ловушку. Как им удалось это осуществить, мы уже знаем.
Через полчаса в комнату Амины вошли двое мужчин в длинных черных одеяниях и потребовали, чтобы она последовала за ними. Бедняжка не сопротивлялась. Да разве помогло бы ей это?
Амину повели через рыночную площадь к зданию, один лишь вид которого уже бросал ее в дрожь. Высокие ворота закрылись за ней, и вскоре она оказалась в одной из темниц святой инквизиции.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Прежде чем мы продолжим наше повествование, нам хотелось бы познакомить читателя с церемониями и действиями инквизиции. Мы опишем инквизицию в Гоа, которая мало чем отличалась от подобных структур в других местах.
«Сайта Каса», или инквизиция в Гоа, это массивное, четырехугольное, сложенное из камня здание с двумя пристройками, располагавшееся у рыночной площади Терра ди Сибайо. Большой центральный вход вел в зал суда, а боковые двери — в уютные покои инквизиторов и младших служащих. За жилыми помещениями на двух длинных галереях находились камеры и темницы. Их было около двухсот. Многие темницы пугали своим мрачным видом, но некоторые камеры были светлыми и не такими устрашающими.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84