— Где?
— В среднем трюме!
— Я сейчас поднимусь, Крантц. Пока же закройте люки и подготовьте помпы!
Через минуту Филипп был уже на верхней палубе, где встретил капитана, которому обо всем уже доложил второй рулевой. Крантц кратко повторил рассказ, отметив, что он вначале почувствовал запах гари, который доносился из среднего трюма. Открыв один из люков, не прибегая при этом к чьей-либо помощи, чтобы не возбудить паники, он обнаружил, что в трюме полно дыма. Он тотчас же закрыл люк и доложил о случившемся только капитану и Филиппу.
— Благодаря вашему присутствию духа у нас пока еще есть время все спокойно обдумать,— сказал Филипп.— Если солдаты и бедные женщины с детьми узнают об опасности, то их причитания и крики только помешают нам. Но как мог появиться в трюме огонь?
— Мне не приходилось слышать, чтобы «Святая Катарина» когда-нибудь загоралась,— заметил капитан.— Я считаю, что это невозможно! Здесь какое-то недоразумение! «Святоша» — это...
— Я припоминаю, что мы погрузили множество бутылок с купоросом,— прервал его Филипп.— Во время шторма ящики, наверное, ударились друг о друга, и бутылки разбились. Из предосторожности я приказал поставить ящики с купоросом сверху, но из-за качки один из ящиков, видимо, разбился.
— Так оно, видимо, и есть,— поддержал Филиппа Крантц.
— Я не хотел брать купорос на борт,— продолжал Филипп,— и считал, что его следует погрузить на судно, где меньше людей и где ящики можно было бы разместить на палубе. Однако фрахтовые свидетельства были уже подготовлены и изменить что-либо было невозможно. А теперь за работу. Мое мнение: люки держать плотно закрытыми и попытаться погасить огонь.
— Да, да! — снова поддержал его Крантц.— Затем надо будет пропилить дыру в переборке, чтобы пропустить шланг, и закачать в трюм воду.
— Правильно, Крантц. Зовите плотника, я же вызову команду и переговорю с ней. Запах гари становится сильней, нельзя терять времени. Если нам удастся сохранить спокойствие среди солдат и женщин, то мы сумеем кое-чего добиться.
Удивленная, что ее подняли, команда собралась на палубе. Никто из матросов не заметил, что произошло, поскольку, пока люки были закрыты, гарь не успела проникнуть на нижние палубы.
— Ребятушки! — обратился к матросам Филипп.— У нас есть опасения, что в среднем трюме возник пожар.
— Я чувствую запах гари! — воскликнул один из матросов.
— Я тоже! И я тоже! — поддержало его еще несколько голосов, и некоторые матросы, особенно беспокойные, попытались спуститься вниз, чтобы самим убедиться в существовании опасности.
— Спокойствие! Всем оставаться на своих местах! — закричал Филипп.— Послушайте меня! Если вы напугаете солдат и пассажиров, то мы ничего не сумеем сделать. Мы вынуждены полагаться только на самих себя и не терять времени. Минхер Крантц и плотник уже делают все возможное. А вы, ребята, тоже приступайте к работе и делайте то, что я скажу!
Этим приказом Филипп определил обязанности каждого и очень подбодрил матросов. Людям была дана возможность прийти в себя. Это было совершенно необходимо, ведь нет ничего страшнее пожара на море, где нельзя выбирать даже между двух зол!
Филипп говорил около минуты. Он описал матросам опасность, которой они подвергаются, объяснил, как должен вести себя каждый, призвал сохранять спокойствие и благоразумие. Он напомнил, что на складе имеется небольшой запас пороха, и, хотя порох находился далеко от огня, он приказал вытаскивать его небольшими порциями наверх и осторожно выбрасывать за борт. Он сказал также, что на судне па тот случай, если не удастся погасить огонь, есть много деревянных предметов, из которых можно соорудить плот, погрузить на него и на шлюпки людей и добираться до берега, тем более что они были от него недалеко.
Речь Филиппа оказала на людей благотворное влияние. Матросы заняли свои места. Одни принялись таскать наверх порох и выбрасывать его за борт, другие встали у помп. Подошедший Крантц доложил, что отверстие в переборке пропилено, шланги опущены вовнутрь и накачено уже много воды, однако скрывать опасность пожара больше уже нельзя.
Солдаты спали на нижней палубе, но движение на корабле, шум, все усиливавшийся запах гари проникли к ним и разбудили их. Через несколько минут по всему кораблю пронесся зловещий вопль: «Горим!» Среди пассажиров поднялась суматоха, которую трудно описать.
Вот тут и проявилась предусмотрительность Филиппа. Если бы матросы были подняты криком, то теперь они оказались бы такими же неспособными к разумным действиям, как солдаты и пассажиры. Никакой дисциплины не было бы. Многие могли броситься к шлюпкам, и большинство из них погибло бы. Другие наверняка проникли бы в винный погреб и пьянством еще больше усугубили ужас происходившего,— короче говоря, ничто не могло бы привести людей в чувство, и, вероятно, все поплатились бы за это жизнями. Благодаря самообладанию второго рулевого, Филиппу удалось избежать этой опасности. Ведь капитана нельзя было принимать в расчет. Матросы то и дело натыкались на солдат, которые им только мешали, но все же добросовестно выполняли свои обязанности. Филипп, видя, что работы наладились, спустился на нижнюю палубу, чтобы ободрить пассажиров, и многие из них сразу же успокоились.
Было пропилено новое отверстие, в которое просунули еще один шланг, и стали подавать через него воду от второй помпы, но пожар все равно усиливался. Гарь и дым проникали через щели и проделанные дыры очень интенсивно, что говорило о ярости бушевавшего внизу огня. Филипп отослал на корму детей и их родителей. Картина была ужасной, и у Филиппа навертывались на глазах слезы, когда он видел плачущих женщин, прижимавших к груди детей. Командовавшие солдатами офицеры были молоды и к тому же слабо или совсем не знали своего дела. Это лишало их авторитета, ведь в чрезвычайных ситуациях люди повинуются только тем, кто знает больше, чем они. По просьбе Филиппа оба офицера остались с женщинами и детьми.
Приказав, чтобы женщины и дети оделись как можно теплее, Филипп снова направился на бак к работавшим там матросам. Те начали уже уставать. Многие солдаты выразили готовность поработать на помпах, и их помощь была охотно принята. Но все предпринятые усилия оказались напрасными. Через полчаса с громким треском лопнули крышки люков и плотные облака дыма с длинными языками пламени взметнулись вверх, поднявшись выше грот-мачты.
Раздались испуганные крики женщин и детей, а бросившиеся в ужасе от лизнувшего их пламени в разные стороны матросы и солдаты еще более усилили общее замешательство.
— Спокойнее, ребята, спокойнее! — закричал Филипп.— Пока еще не так опасно! Не забывайте, что у нас есть шлюпки, и мы можем быстро соорудить плот!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
— В среднем трюме!
— Я сейчас поднимусь, Крантц. Пока же закройте люки и подготовьте помпы!
Через минуту Филипп был уже на верхней палубе, где встретил капитана, которому обо всем уже доложил второй рулевой. Крантц кратко повторил рассказ, отметив, что он вначале почувствовал запах гари, который доносился из среднего трюма. Открыв один из люков, не прибегая при этом к чьей-либо помощи, чтобы не возбудить паники, он обнаружил, что в трюме полно дыма. Он тотчас же закрыл люк и доложил о случившемся только капитану и Филиппу.
— Благодаря вашему присутствию духа у нас пока еще есть время все спокойно обдумать,— сказал Филипп.— Если солдаты и бедные женщины с детьми узнают об опасности, то их причитания и крики только помешают нам. Но как мог появиться в трюме огонь?
— Мне не приходилось слышать, чтобы «Святая Катарина» когда-нибудь загоралась,— заметил капитан.— Я считаю, что это невозможно! Здесь какое-то недоразумение! «Святоша» — это...
— Я припоминаю, что мы погрузили множество бутылок с купоросом,— прервал его Филипп.— Во время шторма ящики, наверное, ударились друг о друга, и бутылки разбились. Из предосторожности я приказал поставить ящики с купоросом сверху, но из-за качки один из ящиков, видимо, разбился.
— Так оно, видимо, и есть,— поддержал Филиппа Крантц.
— Я не хотел брать купорос на борт,— продолжал Филипп,— и считал, что его следует погрузить на судно, где меньше людей и где ящики можно было бы разместить на палубе. Однако фрахтовые свидетельства были уже подготовлены и изменить что-либо было невозможно. А теперь за работу. Мое мнение: люки держать плотно закрытыми и попытаться погасить огонь.
— Да, да! — снова поддержал его Крантц.— Затем надо будет пропилить дыру в переборке, чтобы пропустить шланг, и закачать в трюм воду.
— Правильно, Крантц. Зовите плотника, я же вызову команду и переговорю с ней. Запах гари становится сильней, нельзя терять времени. Если нам удастся сохранить спокойствие среди солдат и женщин, то мы сумеем кое-чего добиться.
Удивленная, что ее подняли, команда собралась на палубе. Никто из матросов не заметил, что произошло, поскольку, пока люки были закрыты, гарь не успела проникнуть на нижние палубы.
— Ребятушки! — обратился к матросам Филипп.— У нас есть опасения, что в среднем трюме возник пожар.
— Я чувствую запах гари! — воскликнул один из матросов.
— Я тоже! И я тоже! — поддержало его еще несколько голосов, и некоторые матросы, особенно беспокойные, попытались спуститься вниз, чтобы самим убедиться в существовании опасности.
— Спокойствие! Всем оставаться на своих местах! — закричал Филипп.— Послушайте меня! Если вы напугаете солдат и пассажиров, то мы ничего не сумеем сделать. Мы вынуждены полагаться только на самих себя и не терять времени. Минхер Крантц и плотник уже делают все возможное. А вы, ребята, тоже приступайте к работе и делайте то, что я скажу!
Этим приказом Филипп определил обязанности каждого и очень подбодрил матросов. Людям была дана возможность прийти в себя. Это было совершенно необходимо, ведь нет ничего страшнее пожара на море, где нельзя выбирать даже между двух зол!
Филипп говорил около минуты. Он описал матросам опасность, которой они подвергаются, объяснил, как должен вести себя каждый, призвал сохранять спокойствие и благоразумие. Он напомнил, что на складе имеется небольшой запас пороха, и, хотя порох находился далеко от огня, он приказал вытаскивать его небольшими порциями наверх и осторожно выбрасывать за борт. Он сказал также, что на судне па тот случай, если не удастся погасить огонь, есть много деревянных предметов, из которых можно соорудить плот, погрузить на него и на шлюпки людей и добираться до берега, тем более что они были от него недалеко.
Речь Филиппа оказала на людей благотворное влияние. Матросы заняли свои места. Одни принялись таскать наверх порох и выбрасывать его за борт, другие встали у помп. Подошедший Крантц доложил, что отверстие в переборке пропилено, шланги опущены вовнутрь и накачено уже много воды, однако скрывать опасность пожара больше уже нельзя.
Солдаты спали на нижней палубе, но движение на корабле, шум, все усиливавшийся запах гари проникли к ним и разбудили их. Через несколько минут по всему кораблю пронесся зловещий вопль: «Горим!» Среди пассажиров поднялась суматоха, которую трудно описать.
Вот тут и проявилась предусмотрительность Филиппа. Если бы матросы были подняты криком, то теперь они оказались бы такими же неспособными к разумным действиям, как солдаты и пассажиры. Никакой дисциплины не было бы. Многие могли броситься к шлюпкам, и большинство из них погибло бы. Другие наверняка проникли бы в винный погреб и пьянством еще больше усугубили ужас происходившего,— короче говоря, ничто не могло бы привести людей в чувство, и, вероятно, все поплатились бы за это жизнями. Благодаря самообладанию второго рулевого, Филиппу удалось избежать этой опасности. Ведь капитана нельзя было принимать в расчет. Матросы то и дело натыкались на солдат, которые им только мешали, но все же добросовестно выполняли свои обязанности. Филипп, видя, что работы наладились, спустился на нижнюю палубу, чтобы ободрить пассажиров, и многие из них сразу же успокоились.
Было пропилено новое отверстие, в которое просунули еще один шланг, и стали подавать через него воду от второй помпы, но пожар все равно усиливался. Гарь и дым проникали через щели и проделанные дыры очень интенсивно, что говорило о ярости бушевавшего внизу огня. Филипп отослал на корму детей и их родителей. Картина была ужасной, и у Филиппа навертывались на глазах слезы, когда он видел плачущих женщин, прижимавших к груди детей. Командовавшие солдатами офицеры были молоды и к тому же слабо или совсем не знали своего дела. Это лишало их авторитета, ведь в чрезвычайных ситуациях люди повинуются только тем, кто знает больше, чем они. По просьбе Филиппа оба офицера остались с женщинами и детьми.
Приказав, чтобы женщины и дети оделись как можно теплее, Филипп снова направился на бак к работавшим там матросам. Те начали уже уставать. Многие солдаты выразили готовность поработать на помпах, и их помощь была охотно принята. Но все предпринятые усилия оказались напрасными. Через полчаса с громким треском лопнули крышки люков и плотные облака дыма с длинными языками пламени взметнулись вверх, поднявшись выше грот-мачты.
Раздались испуганные крики женщин и детей, а бросившиеся в ужасе от лизнувшего их пламени в разные стороны матросы и солдаты еще более усилили общее замешательство.
— Спокойнее, ребята, спокойнее! — закричал Филипп.— Пока еще не так опасно! Не забывайте, что у нас есть шлюпки, и мы можем быстро соорудить плот!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84