— Ваше величество, неужто вы это сделаете? — встревожился Паппакода, глядя с испугом на вылетавшие из кареты клочья письма.
— Почему бы и нет? — спросила она.
— Мы проделали такой огромный путь... Через месяц доберемся до Падуи, в марте в Италии так волшебно прекрасно, такое теплое солнце, что голос ваш, государыня, зазвучит как прежде — звонко и возвышенно.
Бона глянула на него исподлобья, но в душе должна была согласиться: в дороге она опять охрипла и говорила с трудом.
— Хорошо! — сказала она. — Через Падую и Венецию доберемся до Бари. Оттуда, обласкав Карла, я отправлю Фердинанду свое письмо. Пусть знает, что со мной не так-то просто разделаться. Время для этого пока еще не пришло!
Паппакода сжался от ужаса, будто вот-вот на него самого сейчас обрушится страшный удар, и больше не пытался поддерживать разговор. Он понимал, что Фердинанд допустил ошибку, и теперь с беспокойством обдумывал, как сделать, чтобы королева забыла об этом. Но как... Санта Мадонна! Ведь у этой гневной дочери знаменитого рода Сфорца удивительная память! Королева никогда ничего не забывает. На ближайшем постое он велит итальянской капелле играть весь вечер. Быть может, музыканты смягчат гнев Боны?
Хотя был еще март, в Падуе уже чувствовалось дыхание лета. Со снежных гор путешественники спустились в цветущую долину. В карете стало душно, Бона пересела в изумительной красоты коляску, приготовленную для торжественного въезда в Бари. В городах кортеж останавливался, и королева терпеливо выслушивала велеречивые речи епископов и бургомистров, горожане окружали коляску со всех сторон, всем хотелось поглядеть на королеву северного государства, послушать, как она говорит на их родном итальянском языке.
В Падуе Бона проследовала через триумфальную арку, выслушала приветствия епископов, ее чествовали купцы, огромная толпа студентов, возглавляемая ректором. Всех громче в честь королевы кричали польские студенты с красными перышками на беретах, некоторые изъявили даже желание сопровождать ее до Венеции. После двух дней отдыха Бона выехала из Падуи. Она и все ее придворные сняли с себя меха, кортеж преобразился, бархат и шелка радовали глаз. Это зрелище было таким непривычным, что крестьяне, бросив все свои дела, выбежали на дорогу, любовались королевским поездом, нарядным и красивым, дивились великому множеству повозок с сундуками. Вильга получил приказ свернуть на дорогу, идущую на юг, и ехать со всем обозом прямо в Бари. В этом путешествии его сопровождал один из студентов Падуанского университета, который согласился быть пепеволчиком. а местная знать выделила для охоаны и
безопасности обоза вооруженный отряд. Вильга перестал хмуриться, страна была прекрасная, солнце пригревало изрядно, а италийское вино оказалось вкуснее меда и пива, — он и решил, не мудрствуя более, выполнять лишь то, что ему приказано. Сама Бона из Венеции до Бари решила добираться морем.
Венецианский дож принял королеву Польши с такими почестями, будто она все еще была правительницей Короны и Литвы. Изящные венецианские синьорины, представительницы древнейших родов, сопровождали ее в позолоченной гондоле до дворца маркграфа Феррары, там ей была предоставлена временная резиденция.
Пир, устроенный дожем в ее честь, был таким пышным и торжественным, что ничего подобного Бона уже давно не помнила. Она сидела на самом почетном месте между дожем и папским нунцием, напротив ее восседал посланник испанского короля. Ее удивило, что дож не назвал этого вельможу представителем императора, и только здесь она узнала, что во время ее длительного двухмесячного путешествия император Карл, "кроткий, словно агнец", как осторожно заметил дож, отправился в монастырь на покаяние, где намерен говеть и в предстоящие пасхальные празднества, в апреле. Что он задумал, пока никто сказать не может. Говорят, устал управлять своей обширной империей, где никогда не заходит солнце; а быть может, его утомило собственное величие? Месяц тому назад, когда Бона была в дороге, он отказался от императорского титула в пользу своего брата, римского короля Фердинанда, а Испанию вместе с Нидерландами, завоеванной частью Италии и колониями в Новом Свете передал своему сыну Филиппу.
Это известие омрачило Бону. Карла она знала и надеялась, что император, владеющий чуть ли не половиной Европы, не станет тягаться с ней из-за столь небольшого герцогства, как Бари и Россано. Она была даже готова кое в чем пойти на уступки, подкупить его советников, но теперь, не зная намерений Филиппа, пребывала в растерянности. Одно было ясно: тот, у кого лишь титул испанского короля и кто не так всемогущ, как новый император Фердинанд, не так-то легко откажется от вассальной зависимости наследной герцогини Бари и, конечно же, от самого герцогства.
Тем не менее от ее внимания не ускользнуло, что во время ужина папский нунций ни разу не обратился к сидящему напротив него послу испанского короля Филиппа, он как бы вообще не замечал его. Позже, вернувшись в свою резиденцию и уже готовясь ко сич она не въттегтела и ппиткаи тс
себе Паппакоду, спросила, о чем он так оживленно беседовал со своим соседом. Что нового узнал?
— Многое, государыня. Благородный господин, с коим я разговаривал,-это граф Броккардо, он сопровождает посла испанского короля. Филипп послал их обоих в Венецию не только приветствовать вас на земле ваших предков, но и для того, чтобы попытаться склонить дожа заключить союз против папы Павла Четвертого.
— Он обезумел! — воскликнула Бона.
— Но не до такой степени, как его светлейший родитель. Филипп жаждет новых завоеваний и не намерен ни от чего отказываться.
— Стало быть, готовится к походу?
— Должно быть. Для войны ему нужны деньги на наемное войско и поддержка дожа. Этот испанский гранд весьма интересовался вашими повозками, теми, что свернули из Падуи прямо в Бари.
— Моими повозками? Из этого следует, что мое золото весьма пригодилось бы Филиппу?
— Должен заметить, вы очень точно угадали мысли некоторых особ.
— На его месте я именно так бы и подумала, но это не значит, что он легко получит то, чего так жаждет. А папский нунций? Значит, ты знаешь, почему он столь нарочито не замечал испанского посла?
— Как утверждает Броккардо, король Филипп, прежде чем двинуться с войсками на юг Франции, хочет при поддержке Венеции захватить Рим. Таким образом, речь идет не об одном походе, а, пожалуй, о двух.
— Санта Мадонна! — вздохнула Бона. — Я приехала в Италию полечиться и отдохнуть, но вижу, что здесь будет куда беспокойнее, чем в Польше...
В ту ночь Бона почти совсем не спала, ей чудились то скрип возов с золотом и стук копыт, то звон сабель и шум битвы. Карл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155