Да и причины перепахивать так свою жизнь, калечить ее, у тебя нет,— спокойно ответил Иван Иванович, мельком глянув еще раз на матрасы, торчавшие из-за стекла салона машины. Он обошел «Жигули».— Открывай, что же ты, хозяин гостеприимный?
Крупногабаритный Лазня медленно, уж очень плотно втиснулся в машину и открыл вторую переднюю дверцу. Гараж как гараж. Добротный. Здесь все такие, из шлакоблоков, крыша — панельная, ворота, конечно же, сварены из листового металла «десятки». Словом, «броня крепка, и танки паши быстры». В ворота врезана обязательная калиточка. Тоже из металла, которому можно было бы найти применение в машиностроении.
«Где-то все это доставалось! — глянул Иван Иванович вдоль стройного, убегающего вдаль, к шлакоблочному высокому забору ряда гаражей-близнецов, которые отличались друг от друга разве что цветом окраски ворот.— Фондовые материалы: листовой металл, уголок, швеллер... Ни в одном магазине за наличные не купишь. Тем более трубы из нержавейки, их и на шахте нет. А тут — проложен дренаж».
Запирались гаражи тоже однотипно — справа налево, посредине ворота перечеркивались мощной накладкой с винтовым, врезанным в ручку замком. На калитке — пара проушин для висячих замков. Гараж Лазни был заперт всего на один замок. В проушине висела надежная «гирька».
«Спешил Богдан Андреевич,— отметил про себя Иван Иванович.— Но выезжал-то он из гаража, с его слов, по делу обычному, рядовому: заправиться бензинчиком. Нужды в спешке будто бы не было. А гараж толком не закрыт. Может быть, намеревался вскоре вернуться? Но Лазня, судя но всему, мужик хозяйский, если что делает, то добротно, от души».
Богдан Андреевич нащупал рукой выключатель, зажег свет. И они вошли в гараж. Основательность здесь чувствовалась во всем: яма для осмотра машины, верстак, на нем небольшой токарный станочек и сверлильный (электрическое сверло, вставленное в специальный держак). На длинных, фундаментально вделанных в стену штырях — три новеньких ската.
«И это при современном дефиците на резину».
— Может, я загоню машину в гараж? — осторожно предложил Лазня.
— Загоняй,— согласился Иван Иванович.
Богдана Андреевича в любом случае надо доставлять в угрозыск для более детального допроса, для выяснения всех обстоятельств, упомянутых в его исповеди, а «жигуленок» можно оставить на месте. Ключи — в карман, на замки — пломбу. Чуть позже сюда явится криминалист и попытается снять отпечатки пальцев того бородатого, которого подвозил Лазня, если, конечно, они "есть. А пока, при первом беглом осмотре машины, важно не касаться металлических и пластмассовых деталей, способных хранить следы прикосновения рук.
Лазня отошел деликатно к задней стенке гаража, сцепил пальцы в крепкий замок и с напряжением паблюдал за тем, чем занят майор милиции. В раскрытых воротах стоял Сергей. Иван Иванович заглянул в багажник и увидел там то, что и должен был увидеть. Сундучок из плотного, пропитанного эпоксидной смолой брезента был пуст, если не считать двух пустых бутылок из-под водки, накрытых чем-то вроде скатерти.
— С кем опустошили? — поинтересовался Иван Иванович.
— С кем же? С Петенькой,— сердито ответил Лазня.— Вчера...
— Без помощников управились?
— Товарищ майор, обижаете Петю. На две-то белоголовых ему помощники ни к чему. Нужен всего лишь собеседник, чтобы слушал про его победы на бабьем фронте и нарезал закуску.
Осмотрев багажник, Иван Иванович принялся за салон. Распахнул все четыре дверцы. Приподнял за шпагат матрасы, подержал их на весу и вернул на прежнее место. Заглянул в «бардачок». Там был граненый стакан, технический паспорт на машину, несколько пластмассовых пробок и... еще одна бутылка, в которой осталось граммов сто водки.
— Не та ли, которую сулил бородатый за труды праведные? — с иронией спросил Иван Иванович вдруг вспыхнувшего маковым цветом Лазню.
— Не та,— пробурчал он.
Иван Иванович осторожно вынул пробку, понюхал. Водка.
— А ты, Богдан Андреевич, страдал — нечем было опохмелиться.
— Забыл. Сунул когда-то по пьяному делу в «бардачок» и запамятовал.
Все с таким трудом взлелеянное было к словам Лазни доверие вмиг испарилось. Хлестнула жгучая обида: «А я-то, дурень в ступе, чуть не попался на россказни».
Он снял резиновый коврик, который обычно стлался под ноги водителя. Под ковриком для удобства — кошма. Приподнял и ее — двумя пальчиками. Под кошмой оказалась газета. Бросилась в глаза дата: «29 апреля», то есть сегодняшняя. Лазня ойкнул и подался было к майору милиции, но тот быстро обернулся, готовый ко всяким неожиданностям. Сделав два шага от стенки гаража к машине, Богдан Андреевич остановился. Сухие, воспаленные глаза смотрели на майора милиции не мигая.
Под газетой были деньги. Пятидесятирублевые купюры. Аккуратно разложены. Много, очень много... На глаз — несколько тысяч.
«Вот и конец легенде...»
— Наличные на закуску, к той белоголовой злодейке с наклейкой! — не удержался Иван Иванович от ядовитой реплики. Не признаваясь даже самому себе, он сейчас праздновал победу.
— Вы что же, товарищ майор, решили, что эти гроши -моя тырбанка по мебельному? — Где-то в краешках его сухих губ жила скрытая усмешка. Лазня ударил себя в грудь кулачищем. Со всего размаха. Набатный гул прокатился по гаражу: — Детьми клянусь! Чтоб меня в пер•вый же день удавило в шахте, если брешу, не ваши это деньги! Мои!! Хотел обновить машину, от жены прятал. Тут шесть с половиной, считайте не считайте, как в банке.
— Сергей, наручники,— распорядился Иван Иванович, отходя на всякий случай ближе к воротам, подальше от Лазни. «Ишь, кулачищи-то как сжал! Не кулаки, а молоты!»
Лазня побледнел. А только что был краснее вареного рака. Ушла кровь от лица до последней капли. Губы посинели, как у человека с тяжелым сердечным приступом. В глазах — слезы отчаяния, а за слезами — страх зверя, очутившегося в капкане.
На пороге вырос Сергей. Передал Ивану Ивановичу наручники. Тот, не спуская глаз с Лазни, предугадывая каждое его движение, шагнул к хозяину «Жигулей» бежевого цвета, в которых под резиновым ковриком лежало шесть с половиной тысяч рублей.
Лазня беззвучно, по-мужски плакал. Широкие в запястьях тяжелые руки очутились в наручниках.
— Товарищ майор, не те это деньги, не ваши,— стонал Лазня.—Не грабил я «Мебели». Мне всегда хватало того, что я зарабатывал. Другие это деньги!
— Сережа, понятых! — приказал Иван Иванович.
С поднятыми в наручниках руками Лазня казался еще выше, плечистее, великанистей. Но — уже не опасным, даже если и взбунтуется. Понятых долго искать не пришлось: два автолюбителя из соседних гаражей.
Деньги пересчитали. Как и сказал Лазня, шесть тысяч пятьсот рублей, сто тридцать купюр по пятьдесят рублей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Крупногабаритный Лазня медленно, уж очень плотно втиснулся в машину и открыл вторую переднюю дверцу. Гараж как гараж. Добротный. Здесь все такие, из шлакоблоков, крыша — панельная, ворота, конечно же, сварены из листового металла «десятки». Словом, «броня крепка, и танки паши быстры». В ворота врезана обязательная калиточка. Тоже из металла, которому можно было бы найти применение в машиностроении.
«Где-то все это доставалось! — глянул Иван Иванович вдоль стройного, убегающего вдаль, к шлакоблочному высокому забору ряда гаражей-близнецов, которые отличались друг от друга разве что цветом окраски ворот.— Фондовые материалы: листовой металл, уголок, швеллер... Ни в одном магазине за наличные не купишь. Тем более трубы из нержавейки, их и на шахте нет. А тут — проложен дренаж».
Запирались гаражи тоже однотипно — справа налево, посредине ворота перечеркивались мощной накладкой с винтовым, врезанным в ручку замком. На калитке — пара проушин для висячих замков. Гараж Лазни был заперт всего на один замок. В проушине висела надежная «гирька».
«Спешил Богдан Андреевич,— отметил про себя Иван Иванович.— Но выезжал-то он из гаража, с его слов, по делу обычному, рядовому: заправиться бензинчиком. Нужды в спешке будто бы не было. А гараж толком не закрыт. Может быть, намеревался вскоре вернуться? Но Лазня, судя но всему, мужик хозяйский, если что делает, то добротно, от души».
Богдан Андреевич нащупал рукой выключатель, зажег свет. И они вошли в гараж. Основательность здесь чувствовалась во всем: яма для осмотра машины, верстак, на нем небольшой токарный станочек и сверлильный (электрическое сверло, вставленное в специальный держак). На длинных, фундаментально вделанных в стену штырях — три новеньких ската.
«И это при современном дефиците на резину».
— Может, я загоню машину в гараж? — осторожно предложил Лазня.
— Загоняй,— согласился Иван Иванович.
Богдана Андреевича в любом случае надо доставлять в угрозыск для более детального допроса, для выяснения всех обстоятельств, упомянутых в его исповеди, а «жигуленок» можно оставить на месте. Ключи — в карман, на замки — пломбу. Чуть позже сюда явится криминалист и попытается снять отпечатки пальцев того бородатого, которого подвозил Лазня, если, конечно, они "есть. А пока, при первом беглом осмотре машины, важно не касаться металлических и пластмассовых деталей, способных хранить следы прикосновения рук.
Лазня отошел деликатно к задней стенке гаража, сцепил пальцы в крепкий замок и с напряжением паблюдал за тем, чем занят майор милиции. В раскрытых воротах стоял Сергей. Иван Иванович заглянул в багажник и увидел там то, что и должен был увидеть. Сундучок из плотного, пропитанного эпоксидной смолой брезента был пуст, если не считать двух пустых бутылок из-под водки, накрытых чем-то вроде скатерти.
— С кем опустошили? — поинтересовался Иван Иванович.
— С кем же? С Петенькой,— сердито ответил Лазня.— Вчера...
— Без помощников управились?
— Товарищ майор, обижаете Петю. На две-то белоголовых ему помощники ни к чему. Нужен всего лишь собеседник, чтобы слушал про его победы на бабьем фронте и нарезал закуску.
Осмотрев багажник, Иван Иванович принялся за салон. Распахнул все четыре дверцы. Приподнял за шпагат матрасы, подержал их на весу и вернул на прежнее место. Заглянул в «бардачок». Там был граненый стакан, технический паспорт на машину, несколько пластмассовых пробок и... еще одна бутылка, в которой осталось граммов сто водки.
— Не та ли, которую сулил бородатый за труды праведные? — с иронией спросил Иван Иванович вдруг вспыхнувшего маковым цветом Лазню.
— Не та,— пробурчал он.
Иван Иванович осторожно вынул пробку, понюхал. Водка.
— А ты, Богдан Андреевич, страдал — нечем было опохмелиться.
— Забыл. Сунул когда-то по пьяному делу в «бардачок» и запамятовал.
Все с таким трудом взлелеянное было к словам Лазни доверие вмиг испарилось. Хлестнула жгучая обида: «А я-то, дурень в ступе, чуть не попался на россказни».
Он снял резиновый коврик, который обычно стлался под ноги водителя. Под ковриком для удобства — кошма. Приподнял и ее — двумя пальчиками. Под кошмой оказалась газета. Бросилась в глаза дата: «29 апреля», то есть сегодняшняя. Лазня ойкнул и подался было к майору милиции, но тот быстро обернулся, готовый ко всяким неожиданностям. Сделав два шага от стенки гаража к машине, Богдан Андреевич остановился. Сухие, воспаленные глаза смотрели на майора милиции не мигая.
Под газетой были деньги. Пятидесятирублевые купюры. Аккуратно разложены. Много, очень много... На глаз — несколько тысяч.
«Вот и конец легенде...»
— Наличные на закуску, к той белоголовой злодейке с наклейкой! — не удержался Иван Иванович от ядовитой реплики. Не признаваясь даже самому себе, он сейчас праздновал победу.
— Вы что же, товарищ майор, решили, что эти гроши -моя тырбанка по мебельному? — Где-то в краешках его сухих губ жила скрытая усмешка. Лазня ударил себя в грудь кулачищем. Со всего размаха. Набатный гул прокатился по гаражу: — Детьми клянусь! Чтоб меня в пер•вый же день удавило в шахте, если брешу, не ваши это деньги! Мои!! Хотел обновить машину, от жены прятал. Тут шесть с половиной, считайте не считайте, как в банке.
— Сергей, наручники,— распорядился Иван Иванович, отходя на всякий случай ближе к воротам, подальше от Лазни. «Ишь, кулачищи-то как сжал! Не кулаки, а молоты!»
Лазня побледнел. А только что был краснее вареного рака. Ушла кровь от лица до последней капли. Губы посинели, как у человека с тяжелым сердечным приступом. В глазах — слезы отчаяния, а за слезами — страх зверя, очутившегося в капкане.
На пороге вырос Сергей. Передал Ивану Ивановичу наручники. Тот, не спуская глаз с Лазни, предугадывая каждое его движение, шагнул к хозяину «Жигулей» бежевого цвета, в которых под резиновым ковриком лежало шесть с половиной тысяч рублей.
Лазня беззвучно, по-мужски плакал. Широкие в запястьях тяжелые руки очутились в наручниках.
— Товарищ майор, не те это деньги, не ваши,— стонал Лазня.—Не грабил я «Мебели». Мне всегда хватало того, что я зарабатывал. Другие это деньги!
— Сережа, понятых! — приказал Иван Иванович.
С поднятыми в наручниках руками Лазня казался еще выше, плечистее, великанистей. Но — уже не опасным, даже если и взбунтуется. Понятых долго искать не пришлось: два автолюбителя из соседних гаражей.
Деньги пересчитали. Как и сказал Лазня, шесть тысяч пятьсот рублей, сто тридцать купюр по пятьдесят рублей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102