Я была уверена, что сейчас пани Моника искупается в молоке ослицы, ибо женщины ради сохранения красоты способны на что угодно.
— Прошу извинить, — донеслось до меня через приоткрытую дверь ванной, — я сейчас выйду.
Я только и ждала этого, будучи уверена, что "сейчас" продлится не менее получаса. Пусть она думает, что я спокойно наслаждаюсь ароматом ярко — красных роз. Я же тем временем начала обшаривать комнату, что не составляло большого труда. Все вещи были разбросаны, будто пани Моника сама хотела облегчить мне поиски. Шкаф открыт, чемодан открыт, даже пляжная сумка вывернута наизнанку. К сожалению, ни следа шляпы. Я заглянула еще в мусорную корзинку и под кресло. И все напрасно! Шляпа либо растворилась, либо ее вообще не было в комнате. Одним словом, поражение по всему фронту.
Зато я заметила нечто такое, что меня очень заинтересовало. Телеграмма! Она лежала на столике рядом с мелочью и пудреницей. Мне страшно хотелось ее прочитать, но бланк был свернут. Что делать? В одной руке у меня был букет, в другой — письмо. Тогда, положив букет и письмо на столик, я предусмотрительно огляделась. Кажется, ничто мне не угрожало. Правда, двери ванной были приоткрыты, но пани Моники я не видела. Наверно, она стояла возле умывальника, так как слышался шум вытекающей из крана воды.
И я сделала то, что делать не полагается. Развернув бланк, я прочитала телеграмму и не поверила своим глазам. Я перечитала телеграмму еще раз, но текст оставался прежним: НАЗВАНИЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ ШЛЯПА ПОЛНАЯ ДОЖДЯ.
— Шляпа, полная дождя, — повторила я шепотом. Потрясение было столь сильным, что на мгновение я забыла, где нахожусь. И лишь услышав за спиной голос пани Моники, поняла, что я у нее в номере гостиницы.
— Кто тебе разрешил это читать? — Гневный голос пани Моники вряд ли был похож на голос княгини Монако или мадам Помпадур. Резким движением она вырвала из моих рук телеграмму. Мне хотелось провалиться сквозь землю либо раствориться в воздухе.
— Скажи, что ты здесь ищешь? — грубо потребовала она.
— Принесла цветы, — прошептала я.
Схватив цветы, пани Моника швырнула их мне под ноги.
— Забери все это! Передай этому пану, чтобы мне не надоедал, и убирайся отсюда!
Что мне, бедной, оставалось делать? Я убралась из номера — и убралась очень быстро — вместе с ярко — красными розами. Оставила в номере только письмо, чтобы пани Моника могла в утешение прочитать о том, как мужчины чахнут от тоски.
Кто обитает в развалинах?
Все это время пан Коленка и Мацек чахли на террасе, сгорая от любопытства. Выражение их лиц, когда я вернулась с розами в руках, никак не свидетельствовало об особой мудрости ожидавших.
— Ну как? — одновременно осведомились они.
— Осечка!
— Шляпы нет?
— Ни слуху ни духу.
Расстроенный пан коленка даже забыл протереть очки. Он повторял лишь:
— Это судьба, это судьба…
А Мацек брякнул:
— Я так и предполагал.
— Ты всегда только предполагаешь! — закричала я возмущенно.
— Не горячись, Девятка, — пытался успокоить меня пан Коленка, — это можно было предвидеть.
— Тогда зачем вы посылали меня с цветами наверх?
— Девятка, это была твоя идея.
— Да, но цветы были ваши… И потому она вытолкала меня взашей.
— Так мы ни до чего не договоримся, — произнес пан Коленка похоронным тоном. — Видимо, эта шляпа пропала уже навсегда.
— Если впадать в отчаяние и все время протирать очки, то действительно…
— Так что же мне делать? — Он жалобно глядел на меня.
— Лучше всего поиграть на виолончели, — насмешливо предложила я.
— А ты знаешь, ты права. — Пан Коленка ласково мне улыбнулся. — Пойду к профессору и сыграем с ним Шуберта. Это меня действительно успокоит. А розы, — добавил он, — отнеси мамусе. Сделай ей приятное.
Сказав это, пан Коленка надел очки, провел ладонью по лысине и медленно удалился.
Только сейчас я вспомнила о Мацеке и поинтересовалась у него:
— Что же тебе не нравится?
— История с этой шляпой. Шляпа вот — вот станет бесценной, а ее владелец уходит играть Шуберта. Я перевернул бы все вверх дном…
— Я тоже, — согласилась я. — Так что нам мешает? Давай перевернем.
— Фи, да это же не твоя шляпа!
В этом весь Мацек. Сначала он все перевернул бы вверх дном, а через минуту отказывается. Меня разбирала злость.
— Ты всегда так… — выпалила я, не раздумывая.
— Это значит как?
— Вообще… Даже не спросишь, о чем я не сообщила пану Коленке.
— Как я могу спрашивать о том, о чем даже не догадываюсь?
Он прав. Я слишком много требую от орнитолога. И я рассказала ему о загадочной телеграмме.
— Бомба! — заорал он. — Но почему ты скрыла это от нас с паном Коленкой?
— Потому что хороший детектив никогда не говорит слишком много, а сам старается узнать как можно больше.
— Хорошо, но откуда пришла телеграмма?
— Ты слишком много от меня требуешь. Ясно одно, все ищут нечто, связанное с голубой папкой, а голубая папка спокойненько лежит в футляре от виолончели. Разве не смешно?
— Да, очень интересно, — вздохнул Мацек. — Одного не понимаю. Что общего у папки с этой шляпой?
— Ты великолепен! Хотел бы знать все сразу, но если бы знал, то было бы неинтересно. Не смотри так на меня! Пойдем — ка искать шляпу.
— Куда пойдем? — удивился Мацек.
— К башне, уважаемый орнитолог.
— Почему к башне?
— Если шляпы нет у пани Моники, она должна быть у калеки.
— Великолепно, но под каким предлогом мы появимся в башне?
— Голова еще работает, — весело произнесла я. — Кто обитает в старых башнях?
— Летучие мыши и совы.
— Спасибо за лекцию по зоологии. Но меня интересует кто — то более одухотворенный.
— Духи! — закричал обрадованный Мацек.
— Вот именно. Переоденемся духами и явимся в виде призраков. Может быть, удастся наконец отыскать шляпу!
Дух в отглаженных брюках
Мне предстояло стать духом красавицы, которую жестокий отец замуровал в угрюмой башне за то, что, полюбив бедного рыцаря, она не захотела выйти замуж за богатого князя. Духом бедного, но благородного рыцаря надлежало стать Мацеку. До того как обратиться в духа, рыцарь приезжал на седом коне под окна княжны, вздыхал при свете луны, перебирал струны арфы и чахнул от тоски. А она только плакала и таяла на глазах от этой несчастной любви. А когда жестокий отец замуровал ее, живую, в угрюмой башне, рыцарь перестал играть на арфе и проткнул себя мечом. И с тех пор, превратившись в духов, они оба являются людям в виде призраков.
Я не выдумала эту романтическую историю, а прочитала о ней в сборнике легенд, который взяла у тети Кази. Мацеку очень понравилась эта история. Он поинтересовался только, каким образом благородный рыцарь мог проткнуть себя мечом, если на нем были латы. Я посоветовала спросить об этом автора книги, ему лучше знать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48