— Сейчас я вам объясню. Я не мог подменить шляпу, поскольку в субботу перед обедом не был в "Янтаре".
— Был! — заорала я, не в состоянии выслушивать больше его наглую ложь.
— Крыся, ради бога! — Мама снова всплеснула руками. — Если пан инженер утверждает, что не был в "Янтаре"…
— Был! Был! Был! — Я в ярости затопала ногами.
— О, пожалуйста, — произнес Франт с почти сатанинской усмешкой. — Даже у ее матери сложилось о ней вполне определенное представление.
— Простите, — вступилась мама, — разумеется, моя Крыся может иногда пофантазировать.
— Это не фантазия! Это правда! — закричала я. У меня навернулись слезы, но я не заплакала, не хотела ронять своего достоинства. Что бы тогда обо мне подумали? Я только дрожала от злости и теребила рукав свитера.
Мама взяла меня за руку.
— Успокойся, милая. Все это не для тебя… Не для тебя, Крыся. — Внезапно она повернулась лицом к пану Коленке. — Меня очень удивляет, что вы впутываете в свои дела малолетнего ребенка.
Пан Коленка раскрыл было рот, чтобы ответить, но не успел произнести ни слова, так как мама, держа меня за руку, потянула, как овечку, за собой в холл.
Что за позор! И это унижают меня, Девятку, главаря гангстерской банды с Саской Кемпы!
ВТОРНИК
На пляже
Во вторник течение событий для меня временно приостановилось, ибо я не должна была больше вмешиваться в дела взрослых. Такое решение принял семейный совет за ужином. Нервничала мама, нервничал папа, а с ними и Яцек, который всегда делал то же, что и папа. А мне надлежало вести себя разумно, соображая, где и что творится.
Погода была прекрасная, и мы всей семьей отправились на пляж. "Чтобы хоть отчасти компенсировать расходы на пребывание в Небоже". По крайней мере, так говорил папа. По его словам, самое ценное в жизни — это здоровье, и мы вдыхали насыщенный йодом воздух. В результате возрастала стойкость наших миндалин к вредоносному воздействию любых бактерий, а наши легкие вбирали в себя про запас кислород и озон, которые составляют какой — то там процент воздуха.
Папа с Яцеком возводили из песка исполинский замок, мама с докторшей из Жешува, выставив на солнце спины, лакомились новейшими сплетнями, а я не могла найти себе места и пошла искупаться в море.
Едва отплыв от берега, я заметила, как мне вначале показалось, оторвавшийся во время шторма буй. Но тут же сообразила, что это не буй, а голова моего хорошего знакомого пана Валерия Коленки.
— Увидев меня, он подплыл ближе и крикнул:
— Наглец!
— Простите, кто наглец? — спросила я.
— Этот инженер Кардасевич, или как его там. Представь себе, Девятка, он заявил, что всю эту историю с подменой шляпы я высосал из пальца.
— Наглец! — повторила я. — Уже второй раз он оставляет нас в дураках. Интересно, чем закончился этот скандал в гостинице?
— Хо! — фыркнул пан Коленка, словно кит. — Эта история только началась. Ты меня еще не знаешь. Правда, я немножко растерялся, но теперь не позволю дурачить себя.
— Конечно, — поддакнула я.
— Наглец! — Виолончелист прямо кипел от злости. — Он обвинил меня в том, что я его оклеветал и без каких — либо оснований напустил на него милицию.
— А что со шляпой?
— Прошу извинить меня за то утреннее происшествие. Теперь я уверен, ты видела, как он подменил шляпу.
— Слишком поздно! — бросила я насмешливо.
— Прости, Девятка. Я был так взвинчен, а ты несла такую несусветную чушь, что я поверил этому мошеннику. Но впредь он меня попомнит!
— Попомнит, — повторила я, имея в виду, естественно, себя и Мацека.
— И вообще он просчитался, — заявил пан Коленка, переворачиваясь в воде на спину. Теперь над поверхностью воды возвышались как бы два плавающих буя — голова и округлый животик пана Коленки. И мне стало весело и легко. Мы плаваем, разговариваем о загадочных событиях, нас окружает море, и нежно покачивает ласковая волна, а над нами в синем небе сияет солнце.
— И это еще не все, — произнес после недолгой паузы пан Коленка. — Он не только подменил мою шляпу, но потом стащил и ту, которая осталась на вешалке.
— Не может быть!
— Точно, — подтвердил пан Коленка, — сам проверил. Он думал, я наивный простофиля. Просчитался, моя дорогая.
— А как вы проверили?
— У меня свой способ. Просто под отворот остававшейся в кафе шляпы я засунул старый трамвайный билет. Он, конечно, не догадался и стащил эту шляпу вместе с трамвайным билетом. А когда ты ушла, он показал ее мне. Будь спокойна, я заглянул внутрь шляпы и увидел билет.
— А почему вы не сказали ему об этом?
— Дураков нет! Меня интересует моя шляпа, а не его. Придет время, я все ему выложу, и тогда он не забудет меня до самой смерти.
— До самой смерти, — насмешливо повторила я. — Удивительно, однако. Сегодня уже вторник, завтра среда, а вы вместо поисков шляпы занимаетесь тем, что плаваете, играете на виолончели или тушите бобы.
— Говорю тебе, Девятка, бобы были божественные. — Пан Коленка сладостно причмокнул. — Жаль, что не мог тебя пригласить.
— Жаль… И вчерашний концерт был, кажется, тоже очень хорош.
— Что поделаешь. Когда человека допечет, он ищет спасения в музыке.
— Не понимаю, — коварно подзуживала я, — речь идет о ста тысячах, а вы ищете покоя.
— Деньги — это еще не все, моя Девятка. Это еще не все…
— Есть вещи более важные, — попробовала я подойти хитрее, — например, голубая папка…
Замерев от неожиданности и перестав работать руками, пан Коленка едва не пошел ко дну.
— Какая папка? — закричал он, отфыркиваясь.
— Вы хорошо знаете какая.
— Что это тебе пришло в голову?
— Ничего мне не пришло, только один тип расспрашивал о голубой папке с какой — то надписью.
— Кто именно?
— Инженер Кардасевич.
Объявись в море рядом с нами ненасытная акула, она бы не произвела на пана Коленку столь сильного впечатления, как моя короткая информация. Рот у него раскрылся, глаза уставились на меня.
— Кардасевич! — закричал он. — Хорошо, что ты сказала. Теперь уж я уверен…
Я так и не узнала, в чем он был уверен, ибо пан Коленка, похоже, забыл о моем существовании. Энергично заработав руками, он, как торпеда, устремился к берегу.
Мне хотелось задержать его, но мама вдруг вспомнила о том, что ей сказал папа. А папа утром сказал, чтобы она не спускала с меня глаз.
Не надо падать духом
В этот день на пляже я наглоталась йоду за все прошедшее время. Дело в том, что папа придумал пытку… Он сказал, что наилучшей разновидностью отдыха является психологическая разгрузка, без которой вообще немыслимо существование современного человека. Папа предписал всем нам расположиться в тени на одеялах, выпрямить ноги, вытянуть руки вдоль тела и закрыть глаза. И это еще не все. Необходимо все время мысленно повторять: "Я не существую, я не существую", чтобы впасть в транс и получить психологическую разгрузку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
— Был! — заорала я, не в состоянии выслушивать больше его наглую ложь.
— Крыся, ради бога! — Мама снова всплеснула руками. — Если пан инженер утверждает, что не был в "Янтаре"…
— Был! Был! Был! — Я в ярости затопала ногами.
— О, пожалуйста, — произнес Франт с почти сатанинской усмешкой. — Даже у ее матери сложилось о ней вполне определенное представление.
— Простите, — вступилась мама, — разумеется, моя Крыся может иногда пофантазировать.
— Это не фантазия! Это правда! — закричала я. У меня навернулись слезы, но я не заплакала, не хотела ронять своего достоинства. Что бы тогда обо мне подумали? Я только дрожала от злости и теребила рукав свитера.
Мама взяла меня за руку.
— Успокойся, милая. Все это не для тебя… Не для тебя, Крыся. — Внезапно она повернулась лицом к пану Коленке. — Меня очень удивляет, что вы впутываете в свои дела малолетнего ребенка.
Пан Коленка раскрыл было рот, чтобы ответить, но не успел произнести ни слова, так как мама, держа меня за руку, потянула, как овечку, за собой в холл.
Что за позор! И это унижают меня, Девятку, главаря гангстерской банды с Саской Кемпы!
ВТОРНИК
На пляже
Во вторник течение событий для меня временно приостановилось, ибо я не должна была больше вмешиваться в дела взрослых. Такое решение принял семейный совет за ужином. Нервничала мама, нервничал папа, а с ними и Яцек, который всегда делал то же, что и папа. А мне надлежало вести себя разумно, соображая, где и что творится.
Погода была прекрасная, и мы всей семьей отправились на пляж. "Чтобы хоть отчасти компенсировать расходы на пребывание в Небоже". По крайней мере, так говорил папа. По его словам, самое ценное в жизни — это здоровье, и мы вдыхали насыщенный йодом воздух. В результате возрастала стойкость наших миндалин к вредоносному воздействию любых бактерий, а наши легкие вбирали в себя про запас кислород и озон, которые составляют какой — то там процент воздуха.
Папа с Яцеком возводили из песка исполинский замок, мама с докторшей из Жешува, выставив на солнце спины, лакомились новейшими сплетнями, а я не могла найти себе места и пошла искупаться в море.
Едва отплыв от берега, я заметила, как мне вначале показалось, оторвавшийся во время шторма буй. Но тут же сообразила, что это не буй, а голова моего хорошего знакомого пана Валерия Коленки.
— Увидев меня, он подплыл ближе и крикнул:
— Наглец!
— Простите, кто наглец? — спросила я.
— Этот инженер Кардасевич, или как его там. Представь себе, Девятка, он заявил, что всю эту историю с подменой шляпы я высосал из пальца.
— Наглец! — повторила я. — Уже второй раз он оставляет нас в дураках. Интересно, чем закончился этот скандал в гостинице?
— Хо! — фыркнул пан Коленка, словно кит. — Эта история только началась. Ты меня еще не знаешь. Правда, я немножко растерялся, но теперь не позволю дурачить себя.
— Конечно, — поддакнула я.
— Наглец! — Виолончелист прямо кипел от злости. — Он обвинил меня в том, что я его оклеветал и без каких — либо оснований напустил на него милицию.
— А что со шляпой?
— Прошу извинить меня за то утреннее происшествие. Теперь я уверен, ты видела, как он подменил шляпу.
— Слишком поздно! — бросила я насмешливо.
— Прости, Девятка. Я был так взвинчен, а ты несла такую несусветную чушь, что я поверил этому мошеннику. Но впредь он меня попомнит!
— Попомнит, — повторила я, имея в виду, естественно, себя и Мацека.
— И вообще он просчитался, — заявил пан Коленка, переворачиваясь в воде на спину. Теперь над поверхностью воды возвышались как бы два плавающих буя — голова и округлый животик пана Коленки. И мне стало весело и легко. Мы плаваем, разговариваем о загадочных событиях, нас окружает море, и нежно покачивает ласковая волна, а над нами в синем небе сияет солнце.
— И это еще не все, — произнес после недолгой паузы пан Коленка. — Он не только подменил мою шляпу, но потом стащил и ту, которая осталась на вешалке.
— Не может быть!
— Точно, — подтвердил пан Коленка, — сам проверил. Он думал, я наивный простофиля. Просчитался, моя дорогая.
— А как вы проверили?
— У меня свой способ. Просто под отворот остававшейся в кафе шляпы я засунул старый трамвайный билет. Он, конечно, не догадался и стащил эту шляпу вместе с трамвайным билетом. А когда ты ушла, он показал ее мне. Будь спокойна, я заглянул внутрь шляпы и увидел билет.
— А почему вы не сказали ему об этом?
— Дураков нет! Меня интересует моя шляпа, а не его. Придет время, я все ему выложу, и тогда он не забудет меня до самой смерти.
— До самой смерти, — насмешливо повторила я. — Удивительно, однако. Сегодня уже вторник, завтра среда, а вы вместо поисков шляпы занимаетесь тем, что плаваете, играете на виолончели или тушите бобы.
— Говорю тебе, Девятка, бобы были божественные. — Пан Коленка сладостно причмокнул. — Жаль, что не мог тебя пригласить.
— Жаль… И вчерашний концерт был, кажется, тоже очень хорош.
— Что поделаешь. Когда человека допечет, он ищет спасения в музыке.
— Не понимаю, — коварно подзуживала я, — речь идет о ста тысячах, а вы ищете покоя.
— Деньги — это еще не все, моя Девятка. Это еще не все…
— Есть вещи более важные, — попробовала я подойти хитрее, — например, голубая папка…
Замерев от неожиданности и перестав работать руками, пан Коленка едва не пошел ко дну.
— Какая папка? — закричал он, отфыркиваясь.
— Вы хорошо знаете какая.
— Что это тебе пришло в голову?
— Ничего мне не пришло, только один тип расспрашивал о голубой папке с какой — то надписью.
— Кто именно?
— Инженер Кардасевич.
Объявись в море рядом с нами ненасытная акула, она бы не произвела на пана Коленку столь сильного впечатления, как моя короткая информация. Рот у него раскрылся, глаза уставились на меня.
— Кардасевич! — закричал он. — Хорошо, что ты сказала. Теперь уж я уверен…
Я так и не узнала, в чем он был уверен, ибо пан Коленка, похоже, забыл о моем существовании. Энергично заработав руками, он, как торпеда, устремился к берегу.
Мне хотелось задержать его, но мама вдруг вспомнила о том, что ей сказал папа. А папа утром сказал, чтобы она не спускала с меня глаз.
Не надо падать духом
В этот день на пляже я наглоталась йоду за все прошедшее время. Дело в том, что папа придумал пытку… Он сказал, что наилучшей разновидностью отдыха является психологическая разгрузка, без которой вообще немыслимо существование современного человека. Папа предписал всем нам расположиться в тени на одеялах, выпрямить ноги, вытянуть руки вдоль тела и закрыть глаза. И это еще не все. Необходимо все время мысленно повторять: "Я не существую, я не существую", чтобы впасть в транс и получить психологическую разгрузку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48