Ноги у нее подгибались, но каким-то образом она смогла заставить себя устоять.
Женщина понимала, что Гиарна хотел, чтобы она это видела: казнь Барнета должна была стать для нее уроком.
Старик пронзительно вскрикнул - это был жалобный, плачущий звук - он словно увидел свою судьбу в темных глазах врага, Гиарна руками, затянутыми в сверкающую черную сталь, схватил Барнета за горло, и тот закашлялся.
Лицо Барнета раздулось и побагровело, а через несколько мгновений приобрело синеватый оттенок, сменившийся пепельно-серым.
Гиарна отбросил в сторону труп, и тот упал на пол, словно мешок.
Когда генерал наконец, обернулся к Сюзине, она едва дышала, обезумев от страха. Он словно стал выше ростом. Лицо его играло красками, щеки пылали. Но всего ужаснее были его глаза. Теперь они смотрели прямо на нее и светились ярко и угрожающе.
Сюзина сидела перед зеркалом, в отчаянии глядя в него. Перед ней мелькали тысячи изображений, но одного, которое значило для нее все, там не было. Она теперь даже не знала, жив ли Кит-Канан.
В течение десяти дней, последовавших за убийством Барнета, армейский лагерь был охвачен лихорадочной деятельностью. Вдоль линии фронта выстроился ряд огромных катапульт, стреляющих камнями. Постройка гигантских деревянных механизмов оказалась нелегким делом, но к концу зимы две дюжины боевых машин будут готовы обрушить на Ситэлбек дождь смерти.
Сильные заморозки сковали землю вскоре после жестокого убийства, и теперь исчезла грязь, препятствовавшая работе. Большие отряды кавалерии исследовали окружающие равнины, и немногочисленные группы Гончих, действовавшие за пределами Ситэлбека, были уничтожены или отброшены вглубь леса.
Сюзина устало обратилась мыслями к своему дяде, императору Квивалину Соту Пятому. В зеркале отразились просторы западных равнин, покрытых инеем, и вскоре она обнаружила то, что приказал ей найти Гиарна: огромный экипаж императора, сопровождаемый четырьмя тысячами самых преданных рыцарей, приближался к лагерю.
Она вышла, чтобы поговорить с главнокомандующим. Он осыпал бранью капитанов злополучного отряда, посланного за бревнами в лесок, находившийся в дюжине миль от лагеря.
- Возьмите еще столько же воинов, если нужно! - рычал генерал Гиарна, а шестеро закаленных в боях офицеров трепетали перед ним. - Но чтобы завтра лес был доставлен! Пока мы не достанем бревен, сооружение катапульт не сдвинется с места!
- Господин, - осмелился возразить самый храбрый, - дело в лошадях! Мы загнали их чуть ли не до смерти. Они должны отдохнуть! Путь занимает двое суток!
- Тогда загоните их до смерти - или вы считаете, что шкуры лошадей стоят дороже ваших собственных?
- Нет, генерал!
Потрясенные капитаны отправились организовывать другую, более многочисленную экспедицию за лесом.
- Что ты узнала? - набросился на Сюзину генерал Гиарна, приковав ее к месту пронизывающим взглядом.
Некоторое время Сюзина молча глядела на него, пытаясь преодолеть дрожь. Генерал-Мальчишка напомнил ей, впервые за долгое время, того живого, энергичного офицера, каким он был в начале их отношений, к которому она когда-то питала страсть. Как же это связано со смертью Барнета? Сюзине показалось, что человек, стоявший перед нею, каким-то мерзким способом высосал жизненные силы того, другого, поглотил своего соперника, и это вселило в него энергию.
- Император прибудет завтра, - доложила она. - Теперь земля замерзла, и он двигается быстро.
- Великолепно.
Она видела, что мысли генерала уже заняты чем-то другим - он обратил свой пронизывающий взгляд в сторону бастионов Ситэлбека.
Если император Квивалин и заметил какую-то перемену в генерале Гиарне, Сюзине он ничего не сказал. Карета его въехала в лагерь под приветственные крики более сотни тысяч солдат. Огромная процессия с грохотом обогнула линию фронта, прежде чем достигнуть палатки, где находилась штаб-квартира Генерала-Мальчишки.
Правитель и главнокомандующий совещались в палатке в течение нескольких часов и наконец, появились рука об руку, чтобы обратиться к войскам.
- После прискорбной кончины бывшего верховного генерала Барнета, - объявил Квивалин под крики воинов, - я назначил генерала Гиарну верховным генералом армии. Я полностью доверяю ему, так же как и всем вам! - Крики усилились. - Я уверен, что с наступлением весны вы сможете взять приступом эльфийскую крепость и сровнять ее с землей! Во имя славы Эргота, вы одержите победу!
Толпа с восторженными криками подалась вперед, чтобы поближе взглянуть на могучего правителя. Однако ледяной взгляд генерала отбросил их прочь. Тишина постепенно, неохотно воцарилась над массой воинов.
- Смерть моего предшественника - следствие того застоя, который охватил всю армию, нашей вялости, которая позволила врагу достичь своей крепости несколько месяцев назад, - произнес генерал Гиарна.
Он говорил негромким, ровным голосом, но в голосе этом, казалось, было больше зловещей силы, чем в громких призывах императора.
Послышалось недовольное ворчание. Барнет был популярным командиром, и причины его смерти недостаточно удовлетворительно объяснили воинам. Но абсолютный страх, который они чувствовали перед Генералом-Мальчишкой, не давал никому открыто выражать неодобрение.
- Наш император сообщил мне, что к нам скоро присоединятся дополнительные войска, отряды гномов клана Тейвар из Торбардина. Это умелые горняки; они займутся подкопом под стены неприятельской крепости. Те из вас, кто не занят в приготовлениях к атаке, завтра приступят к энергичным учениям. Когда придет время наступления, вы должны быть готовы! И во имя славы нашего императора, вы победите!
Две недели спустя, начало зимы
Свет костра отбрасывал на стены пещеры отблески, похожие на танцующих фей, от него веяло теплом и уютом. Над углями на вертеле шипела оленья вырезка, а плащ и сапоги Ситаса сушились у огня.
- Никогда телячий филей не казался мне таким нежным и вкусным, - заявил Кит-Канан, одобрительно причмокнув. Он потянулся и отрезал еще один горячий кусок от мяса, которое медленно жарилось над костром.
Ситас взглянул на брата с гордостью. В отличие от той овцы, которая, признавал он, попалась ему в результате чистого везения, этого оленя он выслеживал в лесу, лежа в засаде долгими холодными часами, пока робкое животное не приблизилось на расстояние выстрела. Он целился тщательно и поразил оленя одним выстрелом в шею.
- Не могу не согласиться, - ответил Ситас, доедая свой кусок, и тоже взял себе еще мяса.
Он отрезал несколько сочных ломтей и сложил их на плоском камне, служившем блюдом, а затем снял вертел с огня и повернулся к входу в небольшую пещеру, за которым свирепствовал зимний холод.
- Эй, Однозубый!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Женщина понимала, что Гиарна хотел, чтобы она это видела: казнь Барнета должна была стать для нее уроком.
Старик пронзительно вскрикнул - это был жалобный, плачущий звук - он словно увидел свою судьбу в темных глазах врага, Гиарна руками, затянутыми в сверкающую черную сталь, схватил Барнета за горло, и тот закашлялся.
Лицо Барнета раздулось и побагровело, а через несколько мгновений приобрело синеватый оттенок, сменившийся пепельно-серым.
Гиарна отбросил в сторону труп, и тот упал на пол, словно мешок.
Когда генерал наконец, обернулся к Сюзине, она едва дышала, обезумев от страха. Он словно стал выше ростом. Лицо его играло красками, щеки пылали. Но всего ужаснее были его глаза. Теперь они смотрели прямо на нее и светились ярко и угрожающе.
Сюзина сидела перед зеркалом, в отчаянии глядя в него. Перед ней мелькали тысячи изображений, но одного, которое значило для нее все, там не было. Она теперь даже не знала, жив ли Кит-Канан.
В течение десяти дней, последовавших за убийством Барнета, армейский лагерь был охвачен лихорадочной деятельностью. Вдоль линии фронта выстроился ряд огромных катапульт, стреляющих камнями. Постройка гигантских деревянных механизмов оказалась нелегким делом, но к концу зимы две дюжины боевых машин будут готовы обрушить на Ситэлбек дождь смерти.
Сильные заморозки сковали землю вскоре после жестокого убийства, и теперь исчезла грязь, препятствовавшая работе. Большие отряды кавалерии исследовали окружающие равнины, и немногочисленные группы Гончих, действовавшие за пределами Ситэлбека, были уничтожены или отброшены вглубь леса.
Сюзина устало обратилась мыслями к своему дяде, императору Квивалину Соту Пятому. В зеркале отразились просторы западных равнин, покрытых инеем, и вскоре она обнаружила то, что приказал ей найти Гиарна: огромный экипаж императора, сопровождаемый четырьмя тысячами самых преданных рыцарей, приближался к лагерю.
Она вышла, чтобы поговорить с главнокомандующим. Он осыпал бранью капитанов злополучного отряда, посланного за бревнами в лесок, находившийся в дюжине миль от лагеря.
- Возьмите еще столько же воинов, если нужно! - рычал генерал Гиарна, а шестеро закаленных в боях офицеров трепетали перед ним. - Но чтобы завтра лес был доставлен! Пока мы не достанем бревен, сооружение катапульт не сдвинется с места!
- Господин, - осмелился возразить самый храбрый, - дело в лошадях! Мы загнали их чуть ли не до смерти. Они должны отдохнуть! Путь занимает двое суток!
- Тогда загоните их до смерти - или вы считаете, что шкуры лошадей стоят дороже ваших собственных?
- Нет, генерал!
Потрясенные капитаны отправились организовывать другую, более многочисленную экспедицию за лесом.
- Что ты узнала? - набросился на Сюзину генерал Гиарна, приковав ее к месту пронизывающим взглядом.
Некоторое время Сюзина молча глядела на него, пытаясь преодолеть дрожь. Генерал-Мальчишка напомнил ей, впервые за долгое время, того живого, энергичного офицера, каким он был в начале их отношений, к которому она когда-то питала страсть. Как же это связано со смертью Барнета? Сюзине показалось, что человек, стоявший перед нею, каким-то мерзким способом высосал жизненные силы того, другого, поглотил своего соперника, и это вселило в него энергию.
- Император прибудет завтра, - доложила она. - Теперь земля замерзла, и он двигается быстро.
- Великолепно.
Она видела, что мысли генерала уже заняты чем-то другим - он обратил свой пронизывающий взгляд в сторону бастионов Ситэлбека.
Если император Квивалин и заметил какую-то перемену в генерале Гиарне, Сюзине он ничего не сказал. Карета его въехала в лагерь под приветственные крики более сотни тысяч солдат. Огромная процессия с грохотом обогнула линию фронта, прежде чем достигнуть палатки, где находилась штаб-квартира Генерала-Мальчишки.
Правитель и главнокомандующий совещались в палатке в течение нескольких часов и наконец, появились рука об руку, чтобы обратиться к войскам.
- После прискорбной кончины бывшего верховного генерала Барнета, - объявил Квивалин под крики воинов, - я назначил генерала Гиарну верховным генералом армии. Я полностью доверяю ему, так же как и всем вам! - Крики усилились. - Я уверен, что с наступлением весны вы сможете взять приступом эльфийскую крепость и сровнять ее с землей! Во имя славы Эргота, вы одержите победу!
Толпа с восторженными криками подалась вперед, чтобы поближе взглянуть на могучего правителя. Однако ледяной взгляд генерала отбросил их прочь. Тишина постепенно, неохотно воцарилась над массой воинов.
- Смерть моего предшественника - следствие того застоя, который охватил всю армию, нашей вялости, которая позволила врагу достичь своей крепости несколько месяцев назад, - произнес генерал Гиарна.
Он говорил негромким, ровным голосом, но в голосе этом, казалось, было больше зловещей силы, чем в громких призывах императора.
Послышалось недовольное ворчание. Барнет был популярным командиром, и причины его смерти недостаточно удовлетворительно объяснили воинам. Но абсолютный страх, который они чувствовали перед Генералом-Мальчишкой, не давал никому открыто выражать неодобрение.
- Наш император сообщил мне, что к нам скоро присоединятся дополнительные войска, отряды гномов клана Тейвар из Торбардина. Это умелые горняки; они займутся подкопом под стены неприятельской крепости. Те из вас, кто не занят в приготовлениях к атаке, завтра приступят к энергичным учениям. Когда придет время наступления, вы должны быть готовы! И во имя славы нашего императора, вы победите!
Две недели спустя, начало зимы
Свет костра отбрасывал на стены пещеры отблески, похожие на танцующих фей, от него веяло теплом и уютом. Над углями на вертеле шипела оленья вырезка, а плащ и сапоги Ситаса сушились у огня.
- Никогда телячий филей не казался мне таким нежным и вкусным, - заявил Кит-Канан, одобрительно причмокнув. Он потянулся и отрезал еще один горячий кусок от мяса, которое медленно жарилось над костром.
Ситас взглянул на брата с гордостью. В отличие от той овцы, которая, признавал он, попалась ему в результате чистого везения, этого оленя он выслеживал в лесу, лежа в засаде долгими холодными часами, пока робкое животное не приблизилось на расстояние выстрела. Он целился тщательно и поразил оленя одним выстрелом в шею.
- Не могу не согласиться, - ответил Ситас, доедая свой кусок, и тоже взял себе еще мяса.
Он отрезал несколько сочных ломтей и сложил их на плоском камне, служившем блюдом, а затем снял вертел с огня и повернулся к входу в небольшую пещеру, за которым свирепствовал зимний холод.
- Эй, Однозубый!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81