Пол прервал адвоката, задав вопрос, от которого глаза венгра стали еще печальнее:
– Но, как я понимаю, актер не успел изменить завещание. Вы принесли ему документы, но, как вы сказали, в тот же день он умер.
Ласло поднял руки и пригладил длинные седые волосы тонкими и бледными, почти прозрачными пальцами.
– Вы правы. Он скончался в тот самый день, и Антонио даже не узнал, что отец собирался оставить его без наследства. Однако я всегда полагал, что Хоакину было известно о намерениях актера, и именно поэтому он отказывался покидать виллу, где вел себя уже почти как полновластный хозяин. Антонио давно недолюбливал мажордома, но в последнее время эта антипатия перешла просто в неприкрытую ненависть. Доверие, которое его отец испытывал к дворецкому, уверенность Хоакина в своем праве распоряжаться поместьем и, главное, отцовской коллекцией приводили Антонио в бешенство. Вот почему мне придется признаться вам в том, что я убежден: именно Антонио убил Хоакина и похоронил его под бугенвиллиями, посаженными в саду его матерью. Ненавистные ему растения он решил подкормить удобрением, полученным из трупа не менее ненавистного человека. Антонио всегда любил эффектные метафоры, и этот поступок был бы, с его точки зрения, прекрасным способом посмеяться над последней волей отца.
Обвинения адвоката ничуть не удивили Пола. После тех писем, которые Антонио писал Марку, он воспринимал мексиканца как человека, способного на все.
– И где же он теперь? – воскликнул энтомолог, прекрасно понимая, что его вопрос так и повиснет в воздухе. – Мы должны найти его и остановить, прежде чем он совершит новые преступления.
По глазам Ласло было понятно, что ответа на этот вопрос добиваться бесполезно. Пол быстро сменил тему разговора:
– Вы ведь читали ту знаменитую книгу?
– Конечно, я перечитал сказку, как только узнал о существовании черепа, – ответил венгр.
– И что вы скажете? – поинтересовался Пол, допивая кофе.
– По-моему, это всего лишь история трансвестита – вы уж простите мой невзыскательный литературный вкус.
– Да, возможно, вы правы. Мне просто не приходило в голову посмотреть на это с такой точки зрения, – оживился Пол.
– Когда бедняга Пиноккио превращается в осла, мы можем заметить существенные изменения в повествовании, которые трудно объяснить просто желанием автора ввести в историю очередной сюжетный поворот. Я попробую объяснить свой взгляд на эту вставную новеллу в сказке и надеюсь, вы меня поймете.
У Ласло также были свои теории относительно сказки Коллоди, и теперь он готов был поделиться ими с Полом, который с искренним интересом попросил:
– Пожалуйста, продолжайте, я внимательно вас слушаю.
– Ну так вот: как вы помните, деревянный мальчик, превратившись в ослика, был вынужден работать в цирке. Хозяин представлял его как звезду танца, которой приходилось выступать перед Императором при главных королевских дворах.
– Вы хотите сказать, что Пиноккио в облике осла танцевал перед самим Бонапартом? – с недоверием в голосе уточнил Харпер.
– А перед кем же еще?! – горячо и убежденно воскликнул Ласло. – Коллоди наверняка прекрасно знал о том, как карбонарии зло подшучивали над Императором.
– Бог ты мой! Но это же просто абсурд, – заявил англичанин, хотя и не слишком уверенно.
– Вовсе нет. Позвольте, я продолжу. По ходу сказки директор цирка рассказывает о своем чудесном осле, как человек, облеченный властью, мог бы рассказывать о политическом узнике. Вспомните, как он описывает трудности, которые ему пришлось преодолеть, чтобы приручить упрямое животное – зверя, которого он отловил где-то не то в горах, не то в полях. Он обращает внимание публики на дикий взгляд непокорного животного, на его стремление к свободе, на его неспособность подчиняться. В конце концов хозяин цирка признается публике в том, что единственным методом дрессировки, действительно возымевшим действие на зверя, был элементарный кнут. Впрочем, даже бесчисленными побоями достичь полного успеха в приручении вольнолюбивого осла ему не удалось. Свою речь горе-дрессировщик заканчивает научным пассажем о найденной им причине столь упрямого поведения танцующего ослика; его аргументация страдает непоследовательностью и на первый взгляд не заслуживает сколько-нибудь серьезного отношения. Но для нас с вами она все же представляет определенный интерес. Директор цирка утверждает, что, проведя некоторые научные исследования, он заметил на черепе своего четвероногого подопытного некий небольшой костный отросток, который, по заверению медицинского факультета Парижского университета, являлся генератором жизненной силы, ответственным за рост волос, а в случае осла – шерсти, а также за способность к зажигательному танцу. В общем, речь идет о черепе Пиноккио, который даже в ослином обличье был генератором жизненной энергии.
– Я что-то не понимаю, – перебил Пол, стараясь как можно скорее узнать хоть какой-то практический вывод, – к чему вы клоните?
– Я просто уверен, что именно эти особенные, почти сверхъестественные свойства не то костного, не то хрящевого отростка являются истинной причиной, по которой за черепом охотится такое количество людей. Отец Антонио, по-моему, заметил это раньше многих. Я знаю это, потому что сам актер рассказывал мне о своем открытии, полный эмоций и впечатлений от увиденного. Перед тем как вызвать меня с документами, необходимыми для изменения завещания, он заглянул в сейф, где хранился череп, и обратил внимание на происшедшие с ним изменения: на теменной части черепа появились маленькие бугорки. Ощущение было такое, что вскоре из них должны начать расти волосы. Кроме того, заглянув в глазницы, актер увидел в них какое-то свечение, благодаря которому эти дыры в лицевых костях становились похожи на живые глаза. Я, конечно, в ответ на этот рассказ отшутился, признавая за каждым человеком право на веру в нечто сверхъестественное, и все же предложил актеру не обращать внимания на то, что ему привиделось, и заниматься более актуальными, земными делами. Мой ироничный тон, по-моему, произвел на него сильное впечатление. Он словно стряхнул с себя наваждение и, смутившись, перевел разговор на другую тему. Лишь после его смерти, восстанавливая в памяти события последних месяцев, я понял, что его внутренние страдания и метания начались примерно в то самое время, когда Антонио привез череп в квартиру на проспекте Либертад.
– Актер Пиноккио, убитый актерами! – воскликнул Пол, в душе которого словно рухнула крепостная стена, выстроенная разумом ученого-естествоиспытателя и позволявшая ему держать на расстоянии болезненные воспоминания о кошмарном путешествии в мир мертвецов и о гриве рыжих волос Ады Маргарет Слиммернау.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132