Женщина вновь обернулась, призывая следовать за ней. Ее легкий итальянский акцент напомнил Полу о Федерико. «Как знать, – подумал он, – может быть, они знакомы и здесь, в этом саду, мне удастся встретиться с профессором Канали».
Наконец садовая дорожка привела их к большому зданию – не то особняку, не то даже дворцу, который, похоже, знавал в своей истории и лучшие времена. Атмосфера запустения, царившая в саду, гармонировала с общим впечатлением от обшарпанного, покрытого трещинами и пятнами обвалившейся штукатурки фасада и окон, стекла в которых, судя по всему, не мылись уже много лет. Вдоль дома выстроились шеренгой высокие кипарисы, отделявшие запущенный сад от дикого, почти непроходимого леса, уходившего вдаль к поднимавшимся на горизонте холмам.
– Мы с тобой не знакомы, но я знаю, кто ты. Меня зовут Андреа де Лукка, Федерико Канали рассказывал мне о тебе.
В этих словах, произнесенных ласковым трепещущим голосом, Пол услышал журчание подземной реки, что несла свои воды в его мыслях и памяти. Эта девушка, встретившая его в темном саду, была невероятно очаровательна. Нет, в ней не было какой-то особой красоты, однако некая невидимая, но вполне осязаемая, свойственная ей чувственность напрягала его нервы, как струны арфы. На какое-то время он даже забыл, что все происходящее с ним – это тяжелый кошмарный сон, который он видит благодаря какому-то внешнему воздействию на его рассудок. Избавиться от этого воздействия у него не было ни сил, ни возможности. Вдова его племянника привела его сюда – в это странное место, где он стал всего лишь одной из фигур, участвующих ъ игре, одним из персонажей, которому была предназначена некая роль в пьесе. Похоже, режиссер сумел найти своего Глухого и теперь мог продолжать съемку в соответствии с заранее написанным сценарием, не меняя в нем ничего – ни единого эпизода, ни единой декорации.
В эти минуты ему казалось, что он вполне может войти в старый запущенный дом и там, в одной из бесчисленных комнат Сатис-хауса, встретиться с Марком и поговорить с ним спокойно и, главное, искренне, не прибегая к помощи литературы, так обостряющей чувства и восприятие реальности.
Андреа де Лукка провела его по коридору, стены которого украшали бесчисленные зеркала. Пол так и не отважился заглянуть ни в одно из них. Он прекрасно знал о способности сверкающих поверхностей похищать душу и переносить ее в неведомое время и пространство. Вот почему, несмотря на сжигавшее его любопытство, он не попался в ловушку и не стал смотреть в зеркала, не обеспечив себе надежной защиты от их колдовских свойств. Андреа все улыбалась и улыбалась как заведенная. Она, несомненно, принадлежала к тому типу женщин, которые способны если не возбудить, то по крайней мере заинтересовать кого угодно. Пол не имел ничего против того, чтобы попасть под ее чары, в которых он не чувствовал для себя никакой опасности. Наоборот, Андреа забавляла его: ее молодость, дерзкое поведение, противоречие между ее невыразимой нежностью и явной порочностью – все это представляло собой яркий контраст с рахитичной повседневной жизнью ученого, заживо похороненного в своем микромире. «О чем это я? – изумленно подумал Пол. – Что занимает мои мысли в такую минуту?» Он уже был там, рядом с открытым окном, за которым его ждала встреча с умершим племянником либо же очередная, но на этот раз смертельная иллюзия.
Андреа оставила его одного – абсолютно неудовлетворенного. Пребывая в одиночестве, он не удержался от искушения заглянуть хотя бы на секунду в небольшое зеркало в позолоченной раме, которое просто выпирало из стены, притягивая к себе взгляд, как магнит. «Похоже, я обугливаюсь прямо на глазах, – подумал он, критически осматривая в зеркале свое постаревшее лицо. – Пожалуй, обнажаться перед этой женщиной мне уже не стоило бы».
Тем временем дверь в соседнюю комнату стала медленно открываться. Пол рассчитывал, что на пороге должна появиться юная Андреа, и тем сильнее было его изумление, когда навстречу ему шагнул Марк. Пол даже попятился – не то от страха, не то чтобы лучше рассмотреть племянника. Марк был все в тех же лохмотьях, в которые превратилась его одежда после отчаянного сражения со скалами у слэптонского пляжа. Он медленно поднял руку в знак приветствия.
– Нет, это невозможно, я болен! Меня отравили! – Эти слова Пол произносил машинально, они лились, рожденные изумлением и неверием в возможность такой встречи. – Нет, с меня хватит! Я знаю, что все это иллюзия, нет никакого сада, никакого дома, и все, что я вижу, – сон или спектакль.
Марк аккуратно закрыл дверь и поискал взглядом стул, на который можно было бы сесть. Он казался очень усталым и явно не имел ни малейшего желания спорить с дядей. Судя по всему, такая реакция Пола его ничуть не удивила, и, не обращая внимания на изумленные возгласы, он сосредоточил внимание на том, что именно привело его дядю в сие унылое место.
– Послушай, у меня мало времени, хватит только на то, чтобы рассказать тебе самое главное: да, я умер и останусь мертвым навеки, по крайней мере для того мира, в котором пока живешь ты. Но знай: я не один, со вчерашнего дня здесь со мной Федерико. Наша смерть, как и все предсмертные метания и страдания, станет бессмысленной жертвой, если ты не найдешь череп и не вернешь его туда, где ему надлежит оставаться вовеки.
Пол внимательно слушал Марка и в то же время рассматривал его лицо – бледное, почти прозрачное, словно трепещущее в каком-то неясном, исходящем из-под кожи сиянии. Слезы душили его, не позволяя произнести слова, готовые сорваться с губ.
Пол прекрасно понимал, что все происходящее ему только снится, но, увидев племянника, не смог оставаться просто сторонним наблюдателем. Его чувства переплелись с эмоциями Марка, и Пол понял, что не принадлежит себе: новая цель определяла теперь его будущее. Против своей воли он оказался втянут в безумную погоню за химерой – носатым черепом.
– Твоя жена обманула нас. Она ведет какую-то нечестную, двойную игру, манипулирует людьми, извращает чужие слова и поступки. Ей и актерам, которые идут за ней по пятам, нужно только одно: они хотят заполучить череп деревянной куклы.
Этими словами Пол нарушил свое долгое молчание. Судя по всему, они не понравились Марку, он покачал головой и негромко, но четко произнес:
– Ада – только инструмент в чужих руках, колесико в огромном механизме, который вращается, смазываемый, как маслом, вселенской движущей силой. Мой тебе совет: найди итальянку, займись с ней любовью. Это она – наша «садовница». Когда ты возьмешь ее, она предстанет перед тобой совсем другой, не такой, как при первой встрече. Но заклинаю тебя: держись подальше от ее отца. Прости, Пол, больше я ничего сказать тебе не могу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132