это было физическое соитие – ни томных вздохов, ни любовного шепота.
Но вот Джермано сдвинул ей ноги, и Пейтон испытала оргазм, но тут же пришла в смущение – ей показалось, что вместе с фонтанчиками оргазма изливается и моча. Однако эта неприятная мысль сразу забылась, ибо Джермано вскрикнул, и по тому, как дернулся его член, Пейтон сочла, что не отстал и Джермано. И впрямь – он прижал Пейтон к себе и затих.
Теперь они лежали, словно приклеенные друг к другу, – как две морские звезды, выкинутые прибоем на камень и сморщившиеся от жаркого солнца, – и Пейтон на мгновение показалось, что она любит этого человека – пусть пожилого, пусть – с объемистым животом, но зато надежного, который не подведет и который может доставить женщине настоящее удовольствие. Она все еще с наслаждением ощущала, как его необычайно огромный член покоится в ее вульве.
Но вот Джермано наконец отстранился и, сев в постели, спросил:
– Выпьем шампанского?
– С удовольствием.
– Если хочешь, закажи себе и закуску. – Джермано спустил ноги с кровати и, прикрыв гениталии простыней, потянулся за буфетным меню, лежавшим на столике.
Открыв карточку, Пейтон поежилась: пицца – 23 доллара, коктейль из креветок – 28, икра – 105.
– Пожалуй, обойдусь без закуски, – сказала Пейтон.
Вводить Джермано в дополнительные расходы она постеснялась.
– Тогда закажи только шампанское, – согласился Джермано. – Поужинаем у Сюзанны. Она великолепная кулинарка, прекрасно готовит местные блюда. Зная, что буду есть у нее, я до этого стараюсь не наедаться. Но сначала нужно помыться.
Пейтон хотелось пооткровенничать, рассказать Джермано о муже, обычном дантисте, об опостылевшем доме, о непрестижной работе, посетовать на скуку и душевную пустоту. Пейтон знала, что он женат, но, может, и его жизнь небезоблачна.
Однако доверительного разговора не получилось. Джермано ушел в ванную комнату.
Едва Пейтон выбралась из машины, к ней с лаем, источая слюну, бросились две собаки. Их остановил окрик Джермано – собаки, видно, знали его, ибо, потеряв интерес к опешившей Пейтон, стали крутиться возле него.
Дом, около которого остановился автомобиль, находился на вершине холма, а к входу вела пологая лестница, по ступеням которой, казалось, скатывалась вода, но когда Пейтон подошла ближе, то с облегчением увидала, что это всего лишь фокус, рассчитанный на обман зрения, – вода, изливаясь из какого-то невидимого источника, падала сзади лестницы.
У входа в дом их встретил слуга. Он провел их через гостиную, посреди которой располагался фонтан, выбрасывавший струи воды из нутра двух стеклянных дельфинов, голубого и розоватого, и привел на террасу, на которой – кто на диване, а кто в кресле-качалке – сидело несколько человек.
Навстречу вошедшим с дивана поднялась крашеная блондинка, чьи светло-желтые волосы напоминали ворох соломы. Протянув руку Джермано и поцеловав Пейтон в щеку, она назвалась Сюзанной, после чего представила ей собравшихся на террасе.
Среди них был и Феликс Родригес. На этот раз он выглядел вялым и апатичным, а на лице его застыло капризное выражение, какое бывает у человека, привыкшего с детства, чтобы все его желания исполнялись, и которому чем-то не угодили.
Рядом с ним на диване сидел какой-то толстяк, имя которого Пейтон пропустила мимо ушей. Он мог бы показаться непривлекательным – грузность не украшает – но его спасала красивая голова, похожая на голову римского императора, и не было бы ничего необычного, если б на ней как знак воздаваемой почести покоился лавровый венок. Тяжелая золотая цепочка поперек жилета и бриллиант, сверкавший на пальце, прекрасно гармонировали с чувственными губами и мощным подбородком.
Невдалеке от них в кресле-качалке сидел рослый, хорошо сложенный, симпатичный молодой человек лет тридцати-тридцати пяти, по виду американец. Сюзанна назвала его Дайланом.
Общество мужчин, помимо Сюзанны, разделяла брюнетка с грациозной шеей, покатыми плечами и пышным бюстом. У нее были темные миндалевидной формы глаза, нежные щеки, изящная складка губ, но лицо ее портил нос, излишне длинный и острый.
– Шампанского? – предложила Сюзанна.
– А можно мне пройти в ванную комнату? – робко спросила Пейтон. – Я хочу умыться с дороги.
– Пойдемте, я провожу вас, – сказала хозяйка дома.
Ванная комната поразила размерами. Здесь размещалась не только ванна, похожая на бассейн, но и душ, несколько раковин, красивая вешалка. На полках стояли многочисленные горшочки с нежными орхидеями.
– Пойдемте, я покажу вам дом, – предложила Сюзанна, когда Пейтон вышла из ванной.
– Здесь бильярдная, – поясняла Сюзанна, водя Пейтон по дому, – здесь гимнастический зал, а это – комната моих сыновей; они выросли и со мной уже не живут.
Пейтон удивленно вскинула брови. Сюзанна выглядела на тридцать, не больше. Трудно поверить, что у нее взрослые сыновья.
Все объяснилось после того, как Сюзанна спросила:
– Вы приехали в Рио сделать подтяжку лица?
– Нет, – растерянно ответила Пейтон.
– Впрочем, вы еще молоды, извините. Сколько вам лет?
– Двадцать шесть.
– Двадцать шесть? И вы проводите время с Джермано? Вам не кажется, что он для вас слишком стар?
– А сколько ему?
– А как по-вашему?
– Пожалуй, за пятьдесят. Может быть, шестьдесят.
– Но он все еще молодится. А вам всего двадцать шесть? Конечно, в такие годы думать о пластической операции рановато. А я подтяжку лица делала себе дважды. Мне уже сорок девять, но выгляжу лет на тридцать, не правда ли?
Пейтон искренне согласилась, и Сюзанна продолжила откровенничать.
– Джермано – мой бывший муж, но, как видите, мы с ним в дружеских отношениях. Я в хороших отношениях и с его новой женой. Правда, она живет в Сан-Паулу, и мы видимся редко. Я тоже устроила свою жизнь. Теперь у меня Дайлан.
Проведя Пейтон через картинную галерею, увешанную полотнами бразильских художников, и показав огромную кухню, Сюзанна остановилась около одной из многочисленных комнат и постучала. Дверь отворилась, и на пороге появилась женщина в форменном одеянии, около ног которой толпились маленькие собачки.
– Это – Консуэла, моя экономка. – Сюзанна приветливо улыбнулась. – Я зову ее «мамой». Не знаю, что бы я делала без нее. – Почему женщина, которую она зовет «мамой», носит форменную одежду, хозяйка дома не пояснила.
– Впрочем, у меня большой штат прислуги, – проговорила она, позволив Консуэле уйти к себе. – А что делать? Стоит нанять служанку, как она слезно просит пристроить и ее мужа, а через неделю-другую заговаривает о своих братьях и сестрах. Потом доходит очередь до кузин и кузенов. Всем надо на что-то жить. Правда, я и плачу им немного.
Пока Сюзанна водила Пейтон по дому, на террасе накрыли стол к ужину, открыв над ним зонт, а на другом столе, чуть поменьше, появились блюда с закусками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Но вот Джермано сдвинул ей ноги, и Пейтон испытала оргазм, но тут же пришла в смущение – ей показалось, что вместе с фонтанчиками оргазма изливается и моча. Однако эта неприятная мысль сразу забылась, ибо Джермано вскрикнул, и по тому, как дернулся его член, Пейтон сочла, что не отстал и Джермано. И впрямь – он прижал Пейтон к себе и затих.
Теперь они лежали, словно приклеенные друг к другу, – как две морские звезды, выкинутые прибоем на камень и сморщившиеся от жаркого солнца, – и Пейтон на мгновение показалось, что она любит этого человека – пусть пожилого, пусть – с объемистым животом, но зато надежного, который не подведет и который может доставить женщине настоящее удовольствие. Она все еще с наслаждением ощущала, как его необычайно огромный член покоится в ее вульве.
Но вот Джермано наконец отстранился и, сев в постели, спросил:
– Выпьем шампанского?
– С удовольствием.
– Если хочешь, закажи себе и закуску. – Джермано спустил ноги с кровати и, прикрыв гениталии простыней, потянулся за буфетным меню, лежавшим на столике.
Открыв карточку, Пейтон поежилась: пицца – 23 доллара, коктейль из креветок – 28, икра – 105.
– Пожалуй, обойдусь без закуски, – сказала Пейтон.
Вводить Джермано в дополнительные расходы она постеснялась.
– Тогда закажи только шампанское, – согласился Джермано. – Поужинаем у Сюзанны. Она великолепная кулинарка, прекрасно готовит местные блюда. Зная, что буду есть у нее, я до этого стараюсь не наедаться. Но сначала нужно помыться.
Пейтон хотелось пооткровенничать, рассказать Джермано о муже, обычном дантисте, об опостылевшем доме, о непрестижной работе, посетовать на скуку и душевную пустоту. Пейтон знала, что он женат, но, может, и его жизнь небезоблачна.
Однако доверительного разговора не получилось. Джермано ушел в ванную комнату.
Едва Пейтон выбралась из машины, к ней с лаем, источая слюну, бросились две собаки. Их остановил окрик Джермано – собаки, видно, знали его, ибо, потеряв интерес к опешившей Пейтон, стали крутиться возле него.
Дом, около которого остановился автомобиль, находился на вершине холма, а к входу вела пологая лестница, по ступеням которой, казалось, скатывалась вода, но когда Пейтон подошла ближе, то с облегчением увидала, что это всего лишь фокус, рассчитанный на обман зрения, – вода, изливаясь из какого-то невидимого источника, падала сзади лестницы.
У входа в дом их встретил слуга. Он провел их через гостиную, посреди которой располагался фонтан, выбрасывавший струи воды из нутра двух стеклянных дельфинов, голубого и розоватого, и привел на террасу, на которой – кто на диване, а кто в кресле-качалке – сидело несколько человек.
Навстречу вошедшим с дивана поднялась крашеная блондинка, чьи светло-желтые волосы напоминали ворох соломы. Протянув руку Джермано и поцеловав Пейтон в щеку, она назвалась Сюзанной, после чего представила ей собравшихся на террасе.
Среди них был и Феликс Родригес. На этот раз он выглядел вялым и апатичным, а на лице его застыло капризное выражение, какое бывает у человека, привыкшего с детства, чтобы все его желания исполнялись, и которому чем-то не угодили.
Рядом с ним на диване сидел какой-то толстяк, имя которого Пейтон пропустила мимо ушей. Он мог бы показаться непривлекательным – грузность не украшает – но его спасала красивая голова, похожая на голову римского императора, и не было бы ничего необычного, если б на ней как знак воздаваемой почести покоился лавровый венок. Тяжелая золотая цепочка поперек жилета и бриллиант, сверкавший на пальце, прекрасно гармонировали с чувственными губами и мощным подбородком.
Невдалеке от них в кресле-качалке сидел рослый, хорошо сложенный, симпатичный молодой человек лет тридцати-тридцати пяти, по виду американец. Сюзанна назвала его Дайланом.
Общество мужчин, помимо Сюзанны, разделяла брюнетка с грациозной шеей, покатыми плечами и пышным бюстом. У нее были темные миндалевидной формы глаза, нежные щеки, изящная складка губ, но лицо ее портил нос, излишне длинный и острый.
– Шампанского? – предложила Сюзанна.
– А можно мне пройти в ванную комнату? – робко спросила Пейтон. – Я хочу умыться с дороги.
– Пойдемте, я провожу вас, – сказала хозяйка дома.
Ванная комната поразила размерами. Здесь размещалась не только ванна, похожая на бассейн, но и душ, несколько раковин, красивая вешалка. На полках стояли многочисленные горшочки с нежными орхидеями.
– Пойдемте, я покажу вам дом, – предложила Сюзанна, когда Пейтон вышла из ванной.
– Здесь бильярдная, – поясняла Сюзанна, водя Пейтон по дому, – здесь гимнастический зал, а это – комната моих сыновей; они выросли и со мной уже не живут.
Пейтон удивленно вскинула брови. Сюзанна выглядела на тридцать, не больше. Трудно поверить, что у нее взрослые сыновья.
Все объяснилось после того, как Сюзанна спросила:
– Вы приехали в Рио сделать подтяжку лица?
– Нет, – растерянно ответила Пейтон.
– Впрочем, вы еще молоды, извините. Сколько вам лет?
– Двадцать шесть.
– Двадцать шесть? И вы проводите время с Джермано? Вам не кажется, что он для вас слишком стар?
– А сколько ему?
– А как по-вашему?
– Пожалуй, за пятьдесят. Может быть, шестьдесят.
– Но он все еще молодится. А вам всего двадцать шесть? Конечно, в такие годы думать о пластической операции рановато. А я подтяжку лица делала себе дважды. Мне уже сорок девять, но выгляжу лет на тридцать, не правда ли?
Пейтон искренне согласилась, и Сюзанна продолжила откровенничать.
– Джермано – мой бывший муж, но, как видите, мы с ним в дружеских отношениях. Я в хороших отношениях и с его новой женой. Правда, она живет в Сан-Паулу, и мы видимся редко. Я тоже устроила свою жизнь. Теперь у меня Дайлан.
Проведя Пейтон через картинную галерею, увешанную полотнами бразильских художников, и показав огромную кухню, Сюзанна остановилась около одной из многочисленных комнат и постучала. Дверь отворилась, и на пороге появилась женщина в форменном одеянии, около ног которой толпились маленькие собачки.
– Это – Консуэла, моя экономка. – Сюзанна приветливо улыбнулась. – Я зову ее «мамой». Не знаю, что бы я делала без нее. – Почему женщина, которую она зовет «мамой», носит форменную одежду, хозяйка дома не пояснила.
– Впрочем, у меня большой штат прислуги, – проговорила она, позволив Консуэле уйти к себе. – А что делать? Стоит нанять служанку, как она слезно просит пристроить и ее мужа, а через неделю-другую заговаривает о своих братьях и сестрах. Потом доходит очередь до кузин и кузенов. Всем надо на что-то жить. Правда, я и плачу им немного.
Пока Сюзанна водила Пейтон по дому, на террасе накрыли стол к ужину, открыв над ним зонт, а на другом столе, чуть поменьше, появились блюда с закусками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81