Бетт Дэвис в «Мистере Скеффингтоне». Безвкусица, – сочла Пейтон.
– Пойми меня правильно, – наконец сказал Барри. – Я кручусь, как белка в колесе, не удовлетворяюсь достигнутым, у меня обширные планы. Но стоит мне заработать, ты тратишь все эти деньги, и мне приходится начинать все сначала.
– Но ты же не хочешь, чтобы ребенок спал на полу?
– Я хочу одного: чтобы ты не тратила деньги, не посоветовавшись со мной. – Барри снова уставился в телевизор.
– Извини, я хотела как лучше, – сказала Пейтон.
Она снова подошла к Барри, отодвинула столик в сторону и, устроившись на ковре, расстегнула мужу молнию на ширинке.
– Ты загородила мне весь экран, – буркнул Барри, вытянув шею.
– Я не помешаю тебе. – Пейтон потянулась к его трусам и, расстегнув на них пуговицы, взяла в рот его пенис.
В животе зашевелился ребенок, ткнув ее пяткой. Неожиданно Пейтон вспомнила, с какой страстью она и Сэнди отдавались друг другу в гостиничном номере на кушетке, как она сидела на нем, уперев ступни в спинку дивана, а Сэнди ее поддерживал, помогая движению вверх и вниз.
В рот попал волос. Пейтон переправила пенис в руку, а свободной принялась отдирать волосинку от языка.
– Продолжай! Продолжай! – нетерпеливо произнес Барри.
Вот если бы к ней обратился Сэнди… Но только он с ней порвал. Но если бы ребенок был от него, она бы собрала свои вещи и явилась к нему – он бы ее не выгнал.
Барри спустил штаны и, пригнув голову Пейтон, вонзил пенис ей в рот, заставив на секунду отпрянуть от непроизвольной боязни подавиться…
Пейтон переживала настоящее потрясение, физическую и душевную встряску, казалось, не присущую человеку, – то, что было в ее утробе, представлялось чужим, инородным телом, к тому же чрезвычайно большим. Как могли допустить хваленые доктора, чтобы ребенок настолько вырос? Вероятно, ей следовало родить несколькими неделями раньше, а доктора просто некомпетентны. Ей еще повезет, если обосновавшийся внутри нее паразит не замыслит остаться в ее уютной утробе. А вдруг она зачала не от Барри, а от кого-то другого, и это случилось намного раньше? Тогда она может родить не младенца, а мутанта, похожего на взрослого человека, – с зубами, со сложившейся речью, со стереофоническими наушниками… Но вот, когда боль стала казаться невыносимой, доктор хирургическими щипцами извлек младенца на свет. Пейтон издала вздох, похожий на крик, и в изнеможении замерла.
– Чудесный малыш, – сказал доктор и передал сморщенное липкое тельце стоявшему рядом Барри, бледному и помятому.
Палата Пейтон утопала в цветах, но большей частью это были безвкусно составленные букеты: крапчатые гвоздики, желтые хризантемы… И все-таки один из букетов, составленный из фиалок и миниатюрных бледно-лиловых роз, не мог не привлечь внимания. Возможно, предположила она, цветы от Джермано, который каким-то чудесным образом узнал о произошедшем событии.
– Барри, кто принес этот букет? – возбужденно спросила Пейтон, сопроводив вопрос жестом.
Ее волосы были потными, лицо – измученным, изможденным; она села в постели и потянулась к столу за пудреницей.
– Эти цветы от меня, – довольно ответил Барри. Он опустился на край кровати и взял жену за руку. – Тебе они нравятся?
– Красивый букет, – кисло сказала Пейтон и вырвала руку.
В комнату вошла няня, держа в руках запеленатого младенца, и подала его Пейтон. Рассеянно взглянув на него и подержав его у груди, она передала его Барри.
– Малютка! – слащаво произнес он.
Пейтон раздраженно вздохнула. Однако ее покоробил не только Барри. Ребенок – это не на неделю. Теперь он будет вечно крутиться возле нее, доставлять неудобства…
В комнату вошли родители Барри, приехавшие в клинику на машине.
– Наш первый внук! – восторженно воскликнула Грейс и забрала у Барри младенца. Поахав и посюсюкав, она рассыпалась в поздравлениях.
– Пейтон, ты настоящая героиня, – вторил ей Леонард.
Усомнившись в своем геройстве, Пейтон тем не менее посчитала, что сумела совершить то, на что Барри, любимец своих родителей, попросту неспособен, хотя особой ее заслуги в том не было – ребенок обязан жизни биологическому процессу. И все же Пейтон впервые испытала довольство.
– Вы уже решили, как назвать мальчика? – поинтересовалась Грейс.
– Кассиусом, – ответила Пейтон.
– Кассиусом? – Грейс пришла в замешательство. – Мне казалось, что вопрос с именем – дело решенное. Вам с Барри оставалось лишь выбрать между Джонатаном и Джейсоном. – Она взглянула на мужа, словно ища поддержки.
Леонард надул щеки, вытаращил глаза и стал походить на раздувшуюся лягушку. Однако столь глубокомысленный вид ему не помог. Он что-то буркнул и замолчал.
Грейс продолжила сражение в одиночку.
– Вы на самом деле решили назвать мальчика Кассиусом? – спросила она.
Пейтон кивнула.
– А тебе, Барри, тоже нравится это имя?
– Я уже свыкся с ним, ма, – ответил Барри извинительным тоном.
– Кассиус Эмберг, – размеренно произнес Леонард. – Полагаю, что среди Эмбергов не было ни одного Кассиуса .
– Но мальчик хотя бы Эмберг? – спросила Грейс.
– Конечно, – ответил Барри. – А кто же еще?
– Я чуть не усомнилась и в этом, – раздраженно сказала Грейс. – Я помню, с какой неохотой Пейтон согласилась принять нашу фамилию, выходя за тебя.
В палату вошла медсестра и принялась инструктировать Пейтон, как кормить грудью ребенка. Окинув взглядом вошедшую медсестру, Барри и Леонард, как по команде, вытаращили глаза и непроизвольно уставились на грудь Пейтон. Она слегка пожала плечами. Эка невидаль! Существует немало стран, где женщины ходят по пояс голые, кормят младенцев грудью на виду у мужчин и это не вызывает у соплеменников ни похотливого гоготанья, ни дурацких улыбок. Тем не менее Пейтон попросила мужчин выйти из комнаты. Вместе с ними вышла и Грейс.
Медсестра показала Пейтон, как вставлять сосок в рот младенца. Младенец помусолил сосок и убрал губы в сторону. Почему он не сосет грудь? Однажды на вечеринке Пейтон познакомилась с женщиной, которая кормила грудью ребенка чуть ли не до пятилетнего возраста и потому повсюду таскала его с собой. Не стала исключением и та вечеринка, на которой этот ребенок, взобравшись матери на колени, едва не порвал ей блузку, добираясь до вожделенного молока, чем привел в полный восторг всех мужчин, которые, казалось, и сами были готовы присосаться к груди.
Из коридора послышался голос Грейс.
– Кассиус – это просто ужасно. Не сомневаюсь, на этом имени настояла твоя жена. Возможно, так звали кого-то из ее родственников. Когда Кассиус пойдет в школу, его однокашники…
– Ма, – перебил ее Барри, – мы станем называть его Кэшем. Прекрасное домашнее имя. Так зовут известного бейсболиста.
– Барри, я тебе уступила, когда ты решил жениться на христианке, хотя мне это было не по душе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
– Пойми меня правильно, – наконец сказал Барри. – Я кручусь, как белка в колесе, не удовлетворяюсь достигнутым, у меня обширные планы. Но стоит мне заработать, ты тратишь все эти деньги, и мне приходится начинать все сначала.
– Но ты же не хочешь, чтобы ребенок спал на полу?
– Я хочу одного: чтобы ты не тратила деньги, не посоветовавшись со мной. – Барри снова уставился в телевизор.
– Извини, я хотела как лучше, – сказала Пейтон.
Она снова подошла к Барри, отодвинула столик в сторону и, устроившись на ковре, расстегнула мужу молнию на ширинке.
– Ты загородила мне весь экран, – буркнул Барри, вытянув шею.
– Я не помешаю тебе. – Пейтон потянулась к его трусам и, расстегнув на них пуговицы, взяла в рот его пенис.
В животе зашевелился ребенок, ткнув ее пяткой. Неожиданно Пейтон вспомнила, с какой страстью она и Сэнди отдавались друг другу в гостиничном номере на кушетке, как она сидела на нем, уперев ступни в спинку дивана, а Сэнди ее поддерживал, помогая движению вверх и вниз.
В рот попал волос. Пейтон переправила пенис в руку, а свободной принялась отдирать волосинку от языка.
– Продолжай! Продолжай! – нетерпеливо произнес Барри.
Вот если бы к ней обратился Сэнди… Но только он с ней порвал. Но если бы ребенок был от него, она бы собрала свои вещи и явилась к нему – он бы ее не выгнал.
Барри спустил штаны и, пригнув голову Пейтон, вонзил пенис ей в рот, заставив на секунду отпрянуть от непроизвольной боязни подавиться…
Пейтон переживала настоящее потрясение, физическую и душевную встряску, казалось, не присущую человеку, – то, что было в ее утробе, представлялось чужим, инородным телом, к тому же чрезвычайно большим. Как могли допустить хваленые доктора, чтобы ребенок настолько вырос? Вероятно, ей следовало родить несколькими неделями раньше, а доктора просто некомпетентны. Ей еще повезет, если обосновавшийся внутри нее паразит не замыслит остаться в ее уютной утробе. А вдруг она зачала не от Барри, а от кого-то другого, и это случилось намного раньше? Тогда она может родить не младенца, а мутанта, похожего на взрослого человека, – с зубами, со сложившейся речью, со стереофоническими наушниками… Но вот, когда боль стала казаться невыносимой, доктор хирургическими щипцами извлек младенца на свет. Пейтон издала вздох, похожий на крик, и в изнеможении замерла.
– Чудесный малыш, – сказал доктор и передал сморщенное липкое тельце стоявшему рядом Барри, бледному и помятому.
Палата Пейтон утопала в цветах, но большей частью это были безвкусно составленные букеты: крапчатые гвоздики, желтые хризантемы… И все-таки один из букетов, составленный из фиалок и миниатюрных бледно-лиловых роз, не мог не привлечь внимания. Возможно, предположила она, цветы от Джермано, который каким-то чудесным образом узнал о произошедшем событии.
– Барри, кто принес этот букет? – возбужденно спросила Пейтон, сопроводив вопрос жестом.
Ее волосы были потными, лицо – измученным, изможденным; она села в постели и потянулась к столу за пудреницей.
– Эти цветы от меня, – довольно ответил Барри. Он опустился на край кровати и взял жену за руку. – Тебе они нравятся?
– Красивый букет, – кисло сказала Пейтон и вырвала руку.
В комнату вошла няня, держа в руках запеленатого младенца, и подала его Пейтон. Рассеянно взглянув на него и подержав его у груди, она передала его Барри.
– Малютка! – слащаво произнес он.
Пейтон раздраженно вздохнула. Однако ее покоробил не только Барри. Ребенок – это не на неделю. Теперь он будет вечно крутиться возле нее, доставлять неудобства…
В комнату вошли родители Барри, приехавшие в клинику на машине.
– Наш первый внук! – восторженно воскликнула Грейс и забрала у Барри младенца. Поахав и посюсюкав, она рассыпалась в поздравлениях.
– Пейтон, ты настоящая героиня, – вторил ей Леонард.
Усомнившись в своем геройстве, Пейтон тем не менее посчитала, что сумела совершить то, на что Барри, любимец своих родителей, попросту неспособен, хотя особой ее заслуги в том не было – ребенок обязан жизни биологическому процессу. И все же Пейтон впервые испытала довольство.
– Вы уже решили, как назвать мальчика? – поинтересовалась Грейс.
– Кассиусом, – ответила Пейтон.
– Кассиусом? – Грейс пришла в замешательство. – Мне казалось, что вопрос с именем – дело решенное. Вам с Барри оставалось лишь выбрать между Джонатаном и Джейсоном. – Она взглянула на мужа, словно ища поддержки.
Леонард надул щеки, вытаращил глаза и стал походить на раздувшуюся лягушку. Однако столь глубокомысленный вид ему не помог. Он что-то буркнул и замолчал.
Грейс продолжила сражение в одиночку.
– Вы на самом деле решили назвать мальчика Кассиусом? – спросила она.
Пейтон кивнула.
– А тебе, Барри, тоже нравится это имя?
– Я уже свыкся с ним, ма, – ответил Барри извинительным тоном.
– Кассиус Эмберг, – размеренно произнес Леонард. – Полагаю, что среди Эмбергов не было ни одного Кассиуса .
– Но мальчик хотя бы Эмберг? – спросила Грейс.
– Конечно, – ответил Барри. – А кто же еще?
– Я чуть не усомнилась и в этом, – раздраженно сказала Грейс. – Я помню, с какой неохотой Пейтон согласилась принять нашу фамилию, выходя за тебя.
В палату вошла медсестра и принялась инструктировать Пейтон, как кормить грудью ребенка. Окинув взглядом вошедшую медсестру, Барри и Леонард, как по команде, вытаращили глаза и непроизвольно уставились на грудь Пейтон. Она слегка пожала плечами. Эка невидаль! Существует немало стран, где женщины ходят по пояс голые, кормят младенцев грудью на виду у мужчин и это не вызывает у соплеменников ни похотливого гоготанья, ни дурацких улыбок. Тем не менее Пейтон попросила мужчин выйти из комнаты. Вместе с ними вышла и Грейс.
Медсестра показала Пейтон, как вставлять сосок в рот младенца. Младенец помусолил сосок и убрал губы в сторону. Почему он не сосет грудь? Однажды на вечеринке Пейтон познакомилась с женщиной, которая кормила грудью ребенка чуть ли не до пятилетнего возраста и потому повсюду таскала его с собой. Не стала исключением и та вечеринка, на которой этот ребенок, взобравшись матери на колени, едва не порвал ей блузку, добираясь до вожделенного молока, чем привел в полный восторг всех мужчин, которые, казалось, и сами были готовы присосаться к груди.
Из коридора послышался голос Грейс.
– Кассиус – это просто ужасно. Не сомневаюсь, на этом имени настояла твоя жена. Возможно, так звали кого-то из ее родственников. Когда Кассиус пойдет в школу, его однокашники…
– Ма, – перебил ее Барри, – мы станем называть его Кэшем. Прекрасное домашнее имя. Так зовут известного бейсболиста.
– Барри, я тебе уступила, когда ты решил жениться на христианке, хотя мне это было не по душе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81