Администрация может обвинить его в несанкционированном вмешательстве в расследование, но по крайней мере он ведет его в свободное от работы время.
Судя по картотеке, на Оба Вэна в полиции ничего не было. Звонок Хэролду Нилу, приятелю из ФБР, тоже ничего не добавил, однако кое-что о Красной секте Хэролд сообщил.
Хейли оказалась права: это был кровавый культ. Он вел свое происхождение, как и вудуизм, из Западной Африки и так же, как вудуизм, был завезен в Новый Свет рабами. Ритуалы были сходными, но Красная секта делала человеческие жертвоприношения и допускала каннибализм, что делало этот культ опасным.
Жертвами фанатиков становились обычно люди, оказавшиеся на улице после наступления темноты. Каждый, кто хотел вступить в секту, был обязан привести свою жертву. Причем считалось, что чем ближе родственные связи между вновь посвящаемым и жертвой, тем большую силу обретет новообращенный.
– У нас есть свидетельства людей, видевших трещотки, сделанные из человеческих костей, книги заклинаний, написанные кровью и переплетенные в человеческую кожу, памятные вещицы, взятые у жертв, – они якобы придают секте особую силу.
– Силу делать что?
– Ну, обычно привораживать любимого, причинять неприятности врагам или ловить удачу в делах. Но существует кое-что и похуже. Истинные адепты могут жаждать силы, чтобы воскрешать мертвых или управлять духами – людей и не только людей.
– А в Штатах они активно действуют?
– Слухи ходили, но подтверждений мы не нашли. То же самое и на Гаити, но там об этом просто не говорят. Возможно, никакой секты вообще нет, это просто сказка, которую родители рассказывают детям на ночь.
– Тогда зачем хранить информацию о ней?
– Бывали случаи, когда люди, наслушавшись рассказов об этой секте, организовывали свои группы. Известный пример – техасские контрабандисты наркотиков, помнишь? В Чикаго также были зафиксированы случаи ритуальных убийств уличными бандами, а в Нью-Йорке – схожие убийства в тюрьмах. Чем больше мы знаем об этой секте, тем легче нам отличать заурядных психопатов от людей, которыми управляют последователи кровавых культов.
– Оба Вэн считается жрецом Красной секты. Не мог бы ты покопать поглубже и разузнать об этом человеке все, что можно?
Нил согласился, и Эд дал ему свой адрес и телефон.
Все остальное время до начала рабочего дня Эд мысленно возвращался к Красной секте. Могла ли Линна быть ее членом? Нет, глупости. Линна, конечно, разбивала сердца, но теперь, узнав больше о ее прошлом, он считал ее менее опасной и менее запуганной. Ее сила, если она действительно существовала, была оборонительной. А ее душа не была душой убийцы.
Всю вторую половину дня снег валил, покрывая деревья так же, как раньше он покрыл землю. Колея, оставленная машиной Хейли на подъездной аллее, когда она уезжала в город, чтобы отправить записи Эду, оказалась засыпанной, а вдоль дороги образовались сугробы.
Усталость снова накатила на нее, как только она закончила работу и посмотрела в окно. Готовя ужин, Хейли старалась сосредоточиться на том, что делала в настоящий момент. Но когда она начала резать овощи для супа, порыв ветра сорвал снег с крыши гаража и бросил в кухонное окно. Хейли насторожилась и выглянула: не подъехал ли кто?
Глупо. Друзья не знают, что она вернулась, а любой грабитель по машине и освещенным окнам поймет: в доме кто-то есть.
Тем не менее ее не оставляло чувство, будто за ней наблюдают. В конце концов она надела куртку и зарядила винтовку, которую отец заставил ее купить, когда она сюда переезжала. Ощущая уверенность от тяжести лежащего в руке оружия, она вышла из дома.
Ветер дул в лицо. Хейли задохнулась от холода и зажмурилась от летящего в глаза снега. Между темными стволами деревьев улавливалось какое-то движение.
Хейли надвинула на лицо капюшон, чтобы защитить лицо от снега и ветра, и задумалась: окликнуть ли того, кто там был, или вернуться домой и запереть дверь? Пока она размышляла, ожидая, чтобы интуиция подсказала ей ответ, две самки и самец оленя, выскочив из-за деревьев, пересекли лужайку и скрылись за домом. Они заметили ее и убежали от опасности.
Хейли посмотрела на небо, глубоко вдохнула вечерний влажный воздух и вернулась в дом.
Ее рука дрожала, когда она разжигала огонь в камине, надеясь, что тепло рассеет страх, а работа придаст энергии. Ни того ни другого не произошло. На нее опустилось облако темноты, в котором стали растворяться все ее мысли и чувства. Хорошо знакомая усталость охватила Хейли, придавливая к земле своей тяжестью.
Если она сейчас заснет, будут ли ей сниться сны?
Засвистел чайник, и это вернуло ее к действительности. Едва передвигая ноги, она потащилась на кухню и в изумлении остановилась на пороге: чайник, пакетики с травами, которые она привезла из Нового Орлеана, стояли на кухонной стойке рядом с приготовленными чашкой и блюдцем.
Кто-то уже заварил чай, хотя, кроме нее, здесь никого не было.
…Джо засыпает под журчание ее голоса. Когда он просыпается, она все еще читает молитвы. Вся комната пропахла фимиамом. Он не может дышать, и единственное, что удерживает его от того, чтобы уйти и где-нибудь найти покой, – это страх Линны.
Она отказывается признать, что вообще опасается чего-то, но Джо догадывается о ее чувствах по тому, как истово она совершает ритуал, как испуганно поглядывает на дверь или в окно каждый раз, когда там слышится какой-либо шум, – а шум доносится постоянно.
Линна срезает прядь его волос, сплетает со своей, обвязывает каким-то красным шнурком, находит узкую щель в двери и втыкает в нее волосы. Другой такой же фетиш она сооружает для балконной двери.
Линна клянется, что волосы обладают чудодейственной силой, хотя, воткнув их в дверные щели, нисколько не успокаивается. Она заваривает Джо чай из горьких трав, который разрешает немного подсластить патокой.
– Что ты чувствуешь? – спрашивает она, когда Джо выпивает чай. Ее голос звучит так тревожно, что ему остается лишь промямлить нечто ободряющее. Она кажется довольной.
Позднее в тот же день она посылает его кое-что купить: в бакалейном магазине – перец-горошек, горчичные зерна и соль грубого помола; в художественном салоне – кисточки, акриловые краски и клей; в аптеке – серу.
Вернувшись, он видит, что она ободрала две полоски выцветших обоев и промыла стену под ними.
– Меняешь декорации? – спрашивает он.
Линна не отвечает, только берет его за руку и, потянув, заставляет сесть на пол рядом с ней, поджав под себя ноги, при этом она не переставая произносит заклинания. Он несколько часов сидит, стараясь сосредоточиться на бессмысленных сочетаниях французских и совсем незнакомых слов молитвы каким-то языческим богам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Судя по картотеке, на Оба Вэна в полиции ничего не было. Звонок Хэролду Нилу, приятелю из ФБР, тоже ничего не добавил, однако кое-что о Красной секте Хэролд сообщил.
Хейли оказалась права: это был кровавый культ. Он вел свое происхождение, как и вудуизм, из Западной Африки и так же, как вудуизм, был завезен в Новый Свет рабами. Ритуалы были сходными, но Красная секта делала человеческие жертвоприношения и допускала каннибализм, что делало этот культ опасным.
Жертвами фанатиков становились обычно люди, оказавшиеся на улице после наступления темноты. Каждый, кто хотел вступить в секту, был обязан привести свою жертву. Причем считалось, что чем ближе родственные связи между вновь посвящаемым и жертвой, тем большую силу обретет новообращенный.
– У нас есть свидетельства людей, видевших трещотки, сделанные из человеческих костей, книги заклинаний, написанные кровью и переплетенные в человеческую кожу, памятные вещицы, взятые у жертв, – они якобы придают секте особую силу.
– Силу делать что?
– Ну, обычно привораживать любимого, причинять неприятности врагам или ловить удачу в делах. Но существует кое-что и похуже. Истинные адепты могут жаждать силы, чтобы воскрешать мертвых или управлять духами – людей и не только людей.
– А в Штатах они активно действуют?
– Слухи ходили, но подтверждений мы не нашли. То же самое и на Гаити, но там об этом просто не говорят. Возможно, никакой секты вообще нет, это просто сказка, которую родители рассказывают детям на ночь.
– Тогда зачем хранить информацию о ней?
– Бывали случаи, когда люди, наслушавшись рассказов об этой секте, организовывали свои группы. Известный пример – техасские контрабандисты наркотиков, помнишь? В Чикаго также были зафиксированы случаи ритуальных убийств уличными бандами, а в Нью-Йорке – схожие убийства в тюрьмах. Чем больше мы знаем об этой секте, тем легче нам отличать заурядных психопатов от людей, которыми управляют последователи кровавых культов.
– Оба Вэн считается жрецом Красной секты. Не мог бы ты покопать поглубже и разузнать об этом человеке все, что можно?
Нил согласился, и Эд дал ему свой адрес и телефон.
Все остальное время до начала рабочего дня Эд мысленно возвращался к Красной секте. Могла ли Линна быть ее членом? Нет, глупости. Линна, конечно, разбивала сердца, но теперь, узнав больше о ее прошлом, он считал ее менее опасной и менее запуганной. Ее сила, если она действительно существовала, была оборонительной. А ее душа не была душой убийцы.
Всю вторую половину дня снег валил, покрывая деревья так же, как раньше он покрыл землю. Колея, оставленная машиной Хейли на подъездной аллее, когда она уезжала в город, чтобы отправить записи Эду, оказалась засыпанной, а вдоль дороги образовались сугробы.
Усталость снова накатила на нее, как только она закончила работу и посмотрела в окно. Готовя ужин, Хейли старалась сосредоточиться на том, что делала в настоящий момент. Но когда она начала резать овощи для супа, порыв ветра сорвал снег с крыши гаража и бросил в кухонное окно. Хейли насторожилась и выглянула: не подъехал ли кто?
Глупо. Друзья не знают, что она вернулась, а любой грабитель по машине и освещенным окнам поймет: в доме кто-то есть.
Тем не менее ее не оставляло чувство, будто за ней наблюдают. В конце концов она надела куртку и зарядила винтовку, которую отец заставил ее купить, когда она сюда переезжала. Ощущая уверенность от тяжести лежащего в руке оружия, она вышла из дома.
Ветер дул в лицо. Хейли задохнулась от холода и зажмурилась от летящего в глаза снега. Между темными стволами деревьев улавливалось какое-то движение.
Хейли надвинула на лицо капюшон, чтобы защитить лицо от снега и ветра, и задумалась: окликнуть ли того, кто там был, или вернуться домой и запереть дверь? Пока она размышляла, ожидая, чтобы интуиция подсказала ей ответ, две самки и самец оленя, выскочив из-за деревьев, пересекли лужайку и скрылись за домом. Они заметили ее и убежали от опасности.
Хейли посмотрела на небо, глубоко вдохнула вечерний влажный воздух и вернулась в дом.
Ее рука дрожала, когда она разжигала огонь в камине, надеясь, что тепло рассеет страх, а работа придаст энергии. Ни того ни другого не произошло. На нее опустилось облако темноты, в котором стали растворяться все ее мысли и чувства. Хорошо знакомая усталость охватила Хейли, придавливая к земле своей тяжестью.
Если она сейчас заснет, будут ли ей сниться сны?
Засвистел чайник, и это вернуло ее к действительности. Едва передвигая ноги, она потащилась на кухню и в изумлении остановилась на пороге: чайник, пакетики с травами, которые она привезла из Нового Орлеана, стояли на кухонной стойке рядом с приготовленными чашкой и блюдцем.
Кто-то уже заварил чай, хотя, кроме нее, здесь никого не было.
…Джо засыпает под журчание ее голоса. Когда он просыпается, она все еще читает молитвы. Вся комната пропахла фимиамом. Он не может дышать, и единственное, что удерживает его от того, чтобы уйти и где-нибудь найти покой, – это страх Линны.
Она отказывается признать, что вообще опасается чего-то, но Джо догадывается о ее чувствах по тому, как истово она совершает ритуал, как испуганно поглядывает на дверь или в окно каждый раз, когда там слышится какой-либо шум, – а шум доносится постоянно.
Линна срезает прядь его волос, сплетает со своей, обвязывает каким-то красным шнурком, находит узкую щель в двери и втыкает в нее волосы. Другой такой же фетиш она сооружает для балконной двери.
Линна клянется, что волосы обладают чудодейственной силой, хотя, воткнув их в дверные щели, нисколько не успокаивается. Она заваривает Джо чай из горьких трав, который разрешает немного подсластить патокой.
– Что ты чувствуешь? – спрашивает она, когда Джо выпивает чай. Ее голос звучит так тревожно, что ему остается лишь промямлить нечто ободряющее. Она кажется довольной.
Позднее в тот же день она посылает его кое-что купить: в бакалейном магазине – перец-горошек, горчичные зерна и соль грубого помола; в художественном салоне – кисточки, акриловые краски и клей; в аптеке – серу.
Вернувшись, он видит, что она ободрала две полоски выцветших обоев и промыла стену под ними.
– Меняешь декорации? – спрашивает он.
Линна не отвечает, только берет его за руку и, потянув, заставляет сесть на пол рядом с ней, поджав под себя ноги, при этом она не переставая произносит заклинания. Он несколько часов сидит, стараясь сосредоточиться на бессмысленных сочетаниях французских и совсем незнакомых слов молитвы каким-то языческим богам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91